Профессия: ведьма (Тетралогия), стр. 53

Шляпка-то и привлекла Енино внимание. По серебряному ободку вилась тончайшая гравировка – вязь непонятных рун, одновременно похожих на эльфийские и гномьи. Мне показалось, что некоторые из них я уже видела. В догевской пещере. Одну при входе, и еще парочку – в гексаграмме Ведьминого Круга. Все-таки одну знакомую руну мы нашли. «Смерть».

– Ничего себе подарочек! – хохотнул Темар. – Главное, жизнеутверждающий.

– Может, имелась в виду любовь до смерти? – мечтательно предположила Велька, заводя глаза к потолку.

– Тоже хорошая штука, – согласился адепт. – Был у древних такой обычай – хоронить живую жену вместе с почившим супругом.

– И жена не возражала?

– Возражала, но недолго, – зловеще буркнул Темар. – Теперь, Вольха, ты должна на него молиться. Не дай бог чего…

– Тема, а ты веришь в пророчества? – спросила я, вешая амулет на шею.

– Смотря чьи.

– Ну, скажем, Рионы.

– Тю! – присвистнул Темар. – На пятом курсе она предсказала конец света, который не состоялся по техническим причинам.

– Не скажи, – возразил Важек, – Риона – способная девушка. Магистр Брувс ее очень хвалил.

– А кстати… – вспомнил Енька. – Чего от тебя хотел Учитель?

Я почувствовала настоятельную потребность присесть.

– Поздравьте меня, ребята… Я и есть тот гхыр, который будет сторожить Ворота Школы в канун Праздника Урожая.

– О нет! – дружно застонали адепты.

Лекция 5

«Форточка»

С тем же успехом Учитель мог попросить кошку посторожить ворота псарни. Стоило наставникам уйти, оставив мне все ключи, журнал замечаний и кристалл-датчик от забора, как Праздник Урожая начался задолго до его официального объявления. Подруги адептов и друзья адепток, выпивка и дурманное курево потекли через Ворота полноводной рекой. Мои робкие возражения никто всерьез не принимал – малышня не слушалась, ровесники предлагали выпить с ними на брудершафт, а старшекурсников я боялась сама. В итоге мне осталось только беспомощно наблюдать за охватившим Школу беспределом и листать низкопробную ярмарочную книжонку про серийного маньяка, найденную в ящике Магистра Вахтера. Со страниц прямо-таки хлестала кровища, а воплей мне и без того хватало с избытком – Школа ходила ходуном, с потолка сыпалась штукатурка и снова возвращалась на место, из окон вылетали пучки молний, под потолком кружили нетопыри, а нахальных мракобесов приходилось отгонять веником. Школьное привидение, не выдержав, спустилось с чердака, несколько минут поболтало со мной, жалуясь на падение нравов у современной молодежи, после чего накинуло плащ и ушло на улицу пугать прохожих.

К двум часам ночи поток сквозь Ворота иссяк по той простой причине, что все, что могли внести и вынести, внесли и вынесли до двух. Мне стало неуютно в опустевшем гулком холле, и я отправилась на предписанный Учителем обход, стараясь не попадаться на глаза нарушителям порядка. Наша комната была заперта, на двери висела табличка «Не беспокоить». Я запоздало вспомнила, что Велька, заручившись моим согласием, за умеренную плату сдала комнату одной из своих подруг. Судя по звукам, подруга развлекалась не в одиночестве.

Я вернулась за стойку и с отвращением подняла раскрытую и перевернутую страницами вниз книжку. До чего тоскливая ночь! Ни поспать пойти (комната занята, да и Магистры могут нагрянуть в любой момент), ни заняться ничем путным – библиотека заблокирована, повторять уроки – лень. Друзья ушли в лес и вернутся нескоро. Судя по индюку – хорошо, если вернутся вообще.

В довершение всех бед разразилась гроза. Дождь стучал по крыше, как сушеный горох. А я только собралась пойти поболтать с драконом! Но для этого нужно было обойти Школу кругом, а вода уже клокотала под второй ступенькой крыльца и молнии яростно заряжали хрустальный шар на шпиле алхимического корпуса. Осенние и даже зимние грозы не были редкостью в Стармине. Упрямая природа не желала мириться с магией, периодически вырываясь из-под ее контроля. Я не ошиблась, посчитав грозу побочным эффектом волшебства, творимого на Троицком ристалище группой Магистров с Учителем во главе. Я приблизительно знала, чем они там занимаются. Сначала заговорят площадь от дождя, снега и прочих осадков, включая туман, затем установят защиту от амулетов – люди есть люди, соблазн воспользоваться магической поддержкой велик. И, наконец, создадут в пределах ристалища магический вакуум – полную защиту от всяких и всяческих заклинаний, включая собственные. Остаток ночи маги проведут на складе, проверяя, не заговоренные ли луки, стрелы и собственно мишени.

В дверь постучали. Загадочно так, проникновенно постучали! Надо же… Неужели в Школе нашелся хотя бы один совестливый адепт? Досадливо фыркнув, я отложила книгу и подошла к двери. Она открылась с тихим скрипом, впустив дождь и ветер в теплый уютный холл.

На пороге стоял вампир. Вода ручьями стекала по его широкому черному плащу. Из-под капюшона хищно блеснули глаза, и вампир медленно поднял голову. Капюшон упал за спину. Сверкнула молния, очертив белым пламенем зловещий силуэт, посеребрив прижатые обручем волосы, отразившись на длинных острых клыках.

– Ну, привет! – сказал вампир и протянул ко мне холодные мокрые руки.

– Лён! – Я с восторженным визгом повисла у вампира на шее. Он кашлянул и деликатно обнял меня за талию.

Повелитель Догевы ничуть не изменился. Все те же серые насмешливые и мудрые глаза, светлые волосы до плеч, чуть горькая и презрительная улыбка на тонких губах, потертая кожаная куртка и золотой обруч с изумрудом. Но видеть его в холле Школы, в столице Белории, можно сказать, сердце человеческой цивилизации, где в вампиров если и верят, то очень не любят, было настолько дико и непривычно, что я даже ущипнула себя за ногу, чтобы исключить ночной кошмар.

– Не надейся, не испарюсь, – улыбнулся Лён. – Можно мне снять плащ? Он промок насквозь, несмотря на гарантию солидной гномьей фирмы.

Да, он ничуть не изменился. Циник, насмешник и телепат.

– Ты будешь смеяться, – продолжал Лён, встряхивая плащ и обдавая меня мелкими брызгами, – но я ошибся. Это я промок насквозь. А плащ, как ни странно, сухой и внутри, и снаружи. Э, нет, никаких заклинаний. Я тебя знаю. Сам высохну.

– Лён, как же я по тебе соскучилась! – Я метнула в камин алую искру, воспламеняя горку березовых дров. Лён придвинул к решетке камина массивный стул и оседлал его задом наперед, глядя на меня поверх высокой спинки. Как же я отвыкла от этого странного, всепроникающего взгляда, тонкой нитью соединяющего души… как давно я не смотрела в эти глаза, растворяясь в них без остатка, принадлежа им, повелевая ими…

Я потрясла головой. Лён неисправим!

– И не стыдно тебе применять вампирьи чары к друзьям?! Немедленно, сейчас же, сию секунду прекрати читать мои мысли! Надо же, и амулет тебе не помеха!

– Стыдно, – охотно согласился Лён, – но хочется же поскорей узнать, как у тебя дела! И не забывай, это мойамулет.

Вампир потянулся, как кот, нежась в потоках каминного тепла.

– Да, пока не забыл – Келла передает тебе привет. Хотела всучить какую-то целебную траву, но я не взял. Уж больно на лебеду смахивала, мять нельзя, а в сумку не влезает – с корнями, зараза! Не мог же я ехать по городу с саженной лебедой наперевес…

Как всегда, первая же шутка разрушила стену отчуждения, вырастающую даже между самыми близкими друзьями за время разлуки. Мы с восторгом погрузились в общие воспоминания. По словам Лёна, за прошедшие четыре месяца в Догеве мало что изменилось. Картошка уродилась на славу. В стаде единорогов произошло пополнение – две очаровательные кобылки-близняшки и белоснежный жеребчик. На границе по-прежнему не проходит дня без курьезов – очередной охотник на вампиров нарвался на спящего медведя, и тот, раздраженный густым чесночным духом, исходившим от недотепы, часа два гонял его по осиннику и извел до такой степени, что охотник со слезами радости бросился на шею Стражу Границы, отпугнувшему медведя громким стуком меча по ножнам.