Зеленые ворота, стр. 56
— От меня он так получил по морде, что с неделю не сможет показаться людям на глаза, — сообщил Ян. — Не причаль я под Лятарней. — начал он и умолк на полуслове, наморщив брови, ибо при мысли, что бы тогда могло случиться, кровь опять ударила ему в голову.
Шульц содрогнулся.
— Ты причалил под Лятарней?! — воскликнул он.
Мартен удивленно взглянул на него.
— Да, — протянул он и тут же сообразил, что «Зефиру» грозит опасность.
После того, что тут произошло, Ведеке сделает все, чтобы отомстить. Бежал через окно и потом прямым ходом во двор, значит должен был наткнуться на сани Сассе… Узнал от кучера… Погнал в город или прямо в Лятарню!
— Я советовал бы тебе поскорее туда вернуться, — заметил Шульц, — Мария…
— Вели запрягать! — прервал его Мартен.
Оглянулся на полуоткрытые двери, за которыми исчезла Мария Франческа. Там стояли темнота и тишина.
— Поехали, Мария! — крикнул он.
Никто не ответил, потому он схватил со стола канделябр и, отодвинув Шульца в сторону, вошел в спальню.
Пламя свечей колебалось от ветра, тени прыгали по стенам. Пришлось закрыть окно, чтобы её увидеть.
Сеньорита стояла на коленях у широкой кровати, с лицом, укрытым в ладонях. Ян решил было, что она молится, но его поразила беспомощность и полная неподвижность её фигуры. Коснулся плеча и тут же вынужден был её подхватить, ибо она повалилась назад. Была смертельно бледна, на лбу выступили капли пота, закатившиеся глаза холодно сверкали белками.
Он перепугался. Мороз пробежал по коже. Знал, что она не расставалась с маленьким, острым стилетиком, который носила на поясе в складках юбки. Дрожащими руками попытался его нащупать, поставив канделябр на пол.
— Она в обмороке, — услышал он за спиной голос Анны Хетбарк. — Бедняжка! Как можно быть таким жестоким!
Мартен испытал безмерное облегчение, благодарно посмотрев на эту женщину, которую ещё минуту назад презирал и готов был оскорбить самыми грубыми словами.
— Прошу положить её на постель и дать мне кувшин с водой, — велела она. — Он на умывальнике в алькове.
Ян покорно выполнил все распоряжения. Когда вернулся с кувшином, пани фон Хетбарк сидела рядом с вытянувшейся навзничь Марией Франческой и натирала ей виски водкой, крепко пахнувшей травами.
Веки Марии дрогнули, она глубоко вздохнула, легкий румянец медленно окрасил щеки.
— Жива, — шепнул Мартен.
— При виде диких скандалов не умирают, — ядовито заметила придворная дама королевы Боны, и добавила: — К счастью.
Мартен чувствовал себя униженным её словами. Но земля уже горела у него под ногами.
— Я должен забрать её на корабль, — заявил он.
— Вы и в самом деле ошалели, капитан Мартен? — спросила Анна, смерив его презрительным и гневным взглядом. — Прошу немедленно убираться отсюда и оставить нас одних. Видите, до чего вы её довели?! Вы хотите её убить?
— Мне нужно срочно ехать в Лятарню. — начал Мартен.
— Скатертью дорога! — заявила та решительно и безапелляционно. — Мария останется тут под моей опекой.
— 323 —
— Но я приеду за ней завтра из Пуцка, — сказал он. — И пусть уж ваша милость стережет её получше, чем до сих пор.
Отвернулся и выбежал из спальни, а потом тем же путем, каким ворвался сюда, выбрался на террасу. Уже хотел перескочить балюстраду, чтобы поскорее очутиться на дворе, когда обо что-то споткнулся. Это был сверток с собольей шубой. Его он швырнул в опустевшую столовую через выбитое стекло.
ГЛАВА XVI
Готард Ведеке мчал сломя голову, лишь бы поскорее оказаться в Гданьске. Знал, что Сассе вылез из саней перед его домом на площади Доминиканцев, значит наверняка хотел его видеть. Может быть, оставил какое-то известия?
Велел ехать туда, открыл замок входных дверей собственным ключем, но убедился, что те заперты изнутри. Его охватила ярость. Принялся грубо ломиться в дверь, ругаясь на чем свет стоит, но поначалу разбудил только соседей, которые приняли его за разбушевавшегося пьяницу и тоже наградили проклятиями. Кто-то вдобавок ещё плеснул из окна ведром помоев, и только немного промахнулся, обрызгав впрочем ему сапоги.
В конце концов, однако, его собственная прислуга разобралась, с кем имеет дело, и в великом замешательстве с извинениями впустила внутрь.
Там он узнал немного. Правда, старый Зигфрид Ведеке разговаривал с Эриком фон Сассе, но бурграф, не желая того беспокоить, просил только, чтобы Готард изволил приехать в Лятарню завтра утром.
Наутро! Уже давно миновала полночь — пробило третий час.
Хафенмейстеру нельзя было терять время. В нескольких словах он уведомил отца о нарушении Мартеном свежезаключенного договора Гданьска с королем, умолчав при этом о своем немилом приключении. Был возмущен и не хотел слушать предостережений, которые тот пытался высказать.
— Я должен ехать туда немедленно, — заявил он. — Чертову корсару нужно преподать примерный урок.
Оставив Зигфрида, охваченного тревогой, выбежал, велев ехать на Святоянскую, к Сассе.
Там повторилось точно то же самое, что перед его собственным домом. Снова прошло не меньше получаса, прежде чем его впустили, а заспанный бурграф одевался бесконечно медленно, задавая при этом множество излишних и весьма нескромных вопросов, которые приводили в ярость его начальника.
Наконец они добрались до Длинной набережной и под Журавлем обнаружили пришвартованный портовый балингер, на котором решили спуститься по течению до самого Вислоуйсця. Идея принадлежала бурграфу — в целом верная, ибо измученные кони едва волокли ноги. На практике же и тут произошла непредвиденная задержка. На балингере ночевал лишь один из гребцов; шкипера и остальную команду пришлось разыскивать по складам и сараям, где те укрывались от холода.
И вдобавок лишь одна Мотлава была свободна ото льда. Висла начинала замерзать; им пришлось огибать образующиеся на ней заторы, что весьма затрудняло плавание.
Только на рассвете миновали они Холм и издалека увидели приземистые башни Лятарни. И тотчас же Сассе, одаренный особенно острым взором, с безграничным разочарованием воскликнул:
— Выходят! Господи ты Боже, выходят под парусами!
Хафенмейстер Готард Ведеке кипел от ярости в ожидании, пока отчалит «Йовиш», чтобы на его борту броситься в погоню за «Зефиром». Никому из офицеров «Лятарни» не пришло в голову задержать Мартена силой. Никто не протестовал против открытия барьера и выхода корсаров из гавани. Из орудий, установленных на стенах, не прогремело ни выстрела!
Заместитель бурграфа и начальник артиллерии капитан Вихман оправдывался, что не получал никаких распоряжений на сей счет. Он узнал сани и упряжку Генриха Шульца, когда меньше часа назад Мартен прибыл сюда со стороны переправы на Висле под Стогами. Факт этот ещё больше убедил Вихмана, что все в порядке. Ведь если бы дела обстояли не так, бурграф не выказывал бы Мартену любезности, поджидая его и отвозя в своих санях в город, а Шульц, приятель хафенмейстера, один из самых уважаемых жителей Гданьска, не ссудил бы тому свой собственный выезд!
— Капитан Мартен спешил, — продолжал рассказ Вихман. — Сообщил, что виделся с вашей милостью и уладил все текущие расчеты, а что касается прочих… что касается прочих… — повторил он и вдруг умолк, ибо Ведеке пронзительно заскрежетал зубами и взорвался потоком яростных проклятий, от которых в конце концов у него перехватило дыхание.
Тяжело дыша, он метался по берегу от нетерпения.
— Он со мной виделся! Заплатил по счету! Он спешил! — раз раз за разом выкрикивал он, объятый яростью. — Ха! А теперь он уже не спешит!
В самом деле, «Зефир», выйдя на внешний рейд за Вайхзельтифе, спустил большую часть парусов и лег в дрейф, словно Мартен колебался, плыть ли ему в Пуцк или остаться здесь, или словно хотел раздразнить своего врага, зная о его намерениях.
Но причина этого маневра была совершенно иной. Перси Барнс, который вечером перевозил Мартена с корабля на крепостную набережную, не поднял потом шлюпку на палубу, рассчитывая, что утром она снова понадобится. Но Мартен прибыл со стороны суши, перешел земляной вал и попал на корабль по трапу. Впопыхах Барнс забыл о шлюпке, привязанной за кормой, и «Зефир» буксировал её до внешнего рейда, где небрежно завязанный узел разошелся и шлюпку, подгоняемую ветром, отнесло далеко на мелководье. Только тогда потерю заметили колышущуюся на волнах в полумиле от корабля.