Короткое детство, стр. 16
Митьке жаль стало Лильку. И в самом деле, почему они не взяли с собой Лильку. Дверь распахнулась, в избу ввалилась тётка Груня с пустым мешком.
— Ты чего ревёшь?! — накинулась она на Лильку.
— А тебе какое дело? — отрезала Лилька и отвернулась.
Вошла хозяйка с ведром.
— Принесла? — спросила она тётку Груню.
— Принесла… как же… Держи карман шире, — огрызнулась тётка Груня. Губы у неё трепыхались, как тряпки, и всю её трясло и колотило от злобы. Она швырнула мешок и стала ругать рябого солдата.
— Это не солдат, а бандит. Я ему сало даю. А сало-то как масло, хоть на хлеб намазывай. А он, чёрт рябой, берёт меня за воротник, поворачивает спиной и коленкой… И это называется наш защитник. Старую женщину коленкой…
Ребята захохотали.
— Вы чего зубы скалите! — возмущалась тётка Груня. — Вам смешно, как над женщиной надругались. Эх вы! — тётка Груня плюнула и приказала немедленно собираться в дорогу.
…Дорога домой не была такой весёлой, как на станцию. Темно. Холодно. Лес по сторонам тянулся бесконечной чёрной стеной. Над лесом низко висело прожжённое звёздами небо. Дул ветер, и звёзды мигали.
Стёпка, Лилька и Митька лежали под тулупом, прижавшись друг к другу. Каждый думал о своём. Митька думал о Генке с Иркой, о том, как они будут жить без матери в детском доме. Лилька думала о том, как ей теперь помириться с ребятами, перед которыми она чувствовала себя виноватой. Стёпка, человек практичный, разрабатывал в уме конструкцию своей пушки. О том, что мать его будет пороть за эту поездку, как сидорову козу, он не думал. Это само собой разумелось.
Тётка Груня сидела на своём мешке с барахлом, погоняла лошадь и всю дорогу ругала рябого солдата. За санками, высунув язык, плёлся Пугай. Ему очень хотелось забраться в сани и ехать вместе с людьми. И не потому, что он устал, а потому, что Пугай очень боялся волков. Лошадь торопилась поскорее попасть домой в тёплый хлев. Мороз разгуливал по лесу, постукивал по сучьям, хватал лошадь за ноздри, а тётку Груню за толстые лиловые щёки.
Глава X. Расплата. Встреча с Михой. Локоть воспитывает Нюшку. Дед Тимофей и его кузница. Второе появление бабки Любы. Страшные сны и счастливое пробуждение
Когда Коршун проснулся, в избе было тепло и ярко светило солнце. Стёпка зажмурился и с удовольствием потянулся. А когда он опять открыл глаза, то увидел мать. Она держала в руках ремень, на котором тятька правил бритву.
— Лежишь, поросёнок, — грозно сказала мать и сдёрнула с кровати одеяло.
— Пороть будешь? — спросил Стёпка и почувствовал, как на затылке зашевелились волосы.
— А ты думал, по головке гладить? — ехидно спросила мать.
— Ладно уж, пори, — Стёпка вздохнул, перевернулся на живот, уткнулся носом в подушку и вытянулся.
Ремень свистнул, и Стёпка дёрнул ногами. После второго удара ему показалось, что его ошпарили кипятком.
— За что? — закричал Стёпка.
— За старое, за новое и за два года вперёд, — сказала мать и так стеганула, что у Стёпки покатились из глаз жёлтые кольца.
— Хоть до смерти запори, не пикну, — заявил Стёпка и вцепился зубами в подушку. Но мать бросила ремень и сказала:
— Вставай завтракать, поросёнок.
Стёпка соскочил с кровати, сунул ноги в валенки и побежал умываться. Намочив под рукомойником нос, он долго и усердно тёр полотенцем сухое лицо.
Мать поставила на стол горячую картошку и миску солёных огурцов.
— А масло? — спросил Стёпка.
— Не за что, — холодно заметила мать.
Стёпка принялся уминать картошку с огурцами. Он так проголодался, что глотал не прожёвывая. Расправившись с картошкой, принялся за молоко и выпил две больших алюминиевых кружки.
Мать пожаловалась, что пропала курица.
— Поискал бы ты её.
— Ладно, ужо поищу, — сказал Стёпка.
— Не ужо. А сейчас же отправляйся искать, — строго приказала мать и стала убирать посуду.
Приказ огорчил Стёпку: его мысли были заняты пушкой.
Сразу же после завтрака он собирался бежать к Локтю, чтобы вместе отправиться на поиски ствола для пушки. Бревно требовалось найти ровное, не толстое и не слишком топкое, и притом с трухлявой сердцевиной, лучше всего осиновое. Задача нелёгкая! А тут ещё как назло курица пропала.
Стёпка вышел на двор и глубоко задумался: «Где же искать эту паршивую курицу?» Пугай вылез из соломенной конуры, потянулся, зевнул и потерся о Стёпкины ноги.
— Отстань, не до тебя.
Пугай потряс ушами и уставился на хозяина.
— Курица пропала. Понимаешь ты?
Пугай, разинув пасть, громко щёлкнул зубами, как бы говоря: «понимаю и сочувствую».
Поиски курицы Стёпка решил начать с чердака, потом обшарить хлев и подполье.
Миха лежал на трубе и, навострив уши, слушал, как Стёпка, пыхтя, взбирается на чердак. Когда показалась Стёпкина голова, Миха вскочил и дугой выгнул спину.
Увидев кота, Коршун остолбенел.
— Миха, — прошептал он.
Миха стрелой пролетел мимо Стёпки и махнул с чердака в сени.
— Пугай! — заревел Коршун, — хватай его!
Пугай и без Стёпки знал своё дело. Он бросился на Миху и цапнул его за хвост. Миха свернулся клубком, зашипел, как змей, и, выпустив когти, кинулся Пугаю на морду. Пугай завизжал, схватился лапами за нос. А Миха пулей вылетел на улицу.
— Эх ты, мазила, — обругал Коршун Пугая, — с котом не мог справиться. А ещё гончар.
Пугай жалобно скулил. Миха разодрал ему нос… Стёпке стало жалко собаку. Он внимательно осмотрел царапину, поплевал на неё, растёр пальцем и сказал:
— Ничего. До свадьбы заживёт.
Стёпка был убеждён, что курицу сожрал Миха. Теперь надо было убедить в этом и мать. Он продолжал поиски. В подполе Стёпка нашёл куриные перья.
…Митька сидел дома. Настроение у него было ужасное. Мать ушла на работу, а его заставила нянчиться с Нюшкой. К его счастью, на этот раз Елизавета Максимовна забыла спрятать в сундук валенки с полушубком.
Митька качал люльку второй час подряд. Нюшке спать не хотелось. Митька же применял всё, чтоб только она уснула: и ласкал, и уговаривал, и упрашивал, и грозил, и ругался…
— Баю-бай, поскорее засыпай, — пел Митька. — Ты чего не спишь?!
Нюшка сучила ногами, раскрыв беззубый рот, пускала пузыри и что-то хотела сказать. Но вместо слов у неё получалось только: «Гы, гы».
— Я тебе погыгыкаю! — закричал на неё Митька.
— Гы, гы, гы, — ответила Нюшка.
— Подразнись, подразнись, лягушка голопузая, — зловеще прошипел Митька.
Нюшка заулыбалась и протянула братцу ручонки. Митька вытащил Нюшку из люльки, взял в охапку и стал уговаривать.
— Ты поспи немножко, а я к Коршуну сбегаю. Ненадолго. А потом я тебе буду картинки рисовать. Ну, пожалуйста, Нюшечка, милая сестрёнка, поспи чуть-чуть. Мне очень надо к Стёпке…
Митька запихал сестру в люльку и опять принялся напевать: «Баю-бай, поскорее засыпай…»
Вдруг у Нюшки испортилось настроение. Она заплакала.
— Эх ты, поросёнок немытый, — простонал Локоть. — Просил тебя, а ты… — И тут Митьку осенило: «А что, если напугать Нюшку…»
Он вывернул полушубок наизнанку, стал на четвереньки и пошёл вокруг люльки. Нюшка на минуту замолкла, а потом опять принялась хныкать. Терпение у Митьки лопнуло. Он вскочил на ноги и, размахивая руками, заревел, как настоящий медведь. Того, что случилось, Митька никак не ожидал. У Нюшки перехватило дыхание, она съёжилась и посинела.
«Что я наделал. А если умрёт!» — от страха у Локтя всё закрутилось перед глазами, и он, не помня себя, так, в вывернутое наизнанку шубе, бросился к двери…