Рене по прозвищу Резвый, стр. 65

После этого ребром встал вопрос, куда же держать курс дальше. Кто-то предлагал немного отсидеться, а потом переметнуться к испанцам, кто-то — вернуться в Европу и промышлять там в Средиземном море, кто-то, и в том числе капитан, — оставить разбой и вернуться к мирной жизни, благо, что золота каждому из них теперь хватит на десять этих самых мирных жизней. Только в одном разногласий не было — на Карибах, да еще под французским флагом, делать им сейчас нечего.

Спор затягивался, и в конце концов Рене пришлось рассказать команде свою историю. И про побег из семинарии, и про предательство братьев, и про продажу на «Вольный ветер». После этого вопросы, куда нужно плыть, отпали сами собой. Только во Францию, помочь Резвому наказать подонков-братьев, а уж потом пусть каждый решает сам за себя, чего он больше хочет: продаться испанцам, бросить разбой или, наоборот, снова им заняться.

Придя к согласию, пираты подняли паруса и взяли курс на восток.

Через несколько дней после того, как они покинули остров сокровищ, умер Хвост. Как Рене ни ухаживал за ним, как ни пытался поднять его на ноги, Хвосту становилось все хуже и хуже. Он кашлял кровью, мочился с кровью и гноем, совсем перестал шутить и огрызаться и однажды утром просто не проснулся. Опять Рене пришлось, глотая слезы, шить парусину, а потом наблюдать, как исчезает в волнах тело близкого человека.

Похоронив Хвоста, Рене впервые в жизни почувствовал, что он устал. Нет, не физически, а душой. Устал терять друзей, устал ждать того момента, когда его месть свершится, устал от крови, устал от боли… Пожалуй, сейчас он, как никогда, понимал отца Онория, который после долгих лет такой жизни захотел отдохнуть.

Рене стоял, прислонившись к борту, и смотрел на золото, разложенное на палубе. Сегодня ребята решили провести дележ. Они не ждали смерти Хвоста, просто так совпало. Раньше было не до этого — то опасались погони, потому что на горизонте довольно долго маячил какой-то парусник, то качка была слишком сильная, что при дележе довольно неудобно. А сегодня погода выдалась тихая, вот и решили. Рене скользнул глазами по золоту, по составляющим опись Марселю и ван Хольту, по окружившим их ребятам, жадными глазами разглядывающих идолов и драгоценности, и отвернулся. Глянул на яркое солнце, голубое небо и такое же голубое, только немного темнее, море, но и это его не обрадовало. Рене опустил глаза. Взгляд упал на валяющуюся рядом доску, по которой спускали в море тело Хвоста. Рене стало совсем тошно.

Он повернулся и пошел на корму, где никого из ребят не было. Хотелось побыть одному. Можно было, конечно, вернуться в каюту, но сидеть в четырех стенах было сейчас выше его сил. Рене облокотился на борт и стал тупо наблюдать за бьющимися в него волнами.

— Привет!

Женский голосок, невесть откуда взявшийся посреди моря, заставил вздрогнуть. Рене стремительно обернулся. На борту, на расстоянии вытянутой руки от него, сидела та самая русалка. Ее серебристый хвост свешивался с борта, переливаясь перламутром.

— Привет, — быстро оглянувшись, ответил он. Поблизости никого не было, и он выдохнул с облегчением. — Вы откуда здесь, мадемуазель? Помнится, мы с вами встречались в совсем других водах.

— Неужели ты думаешь, что расстояние для меня проблема? — надменно улыбнулась она.

— Наверное, нет. — Рене внимательно разглядывал ее. Она, по всей видимости, чувствовала себя абсолютно свободно, ничего не боялась и была уверена в собственном праве находиться именно в этом месте. «Интересно, как она смогла запрыгнуть на борт?» — пронеслось в голове у Рене.

— Так что, ты доволен? — вдруг спросила она.

— Чем? — удивился Рене.

— Ну, этими холодными желтыми штучками, которые вы называете золотом, — пояснила она. — Ведь твоя мечта сбылась. Ты возвращаешься домой, чтобы отомстить братьям, и у тебя куча денег. Все как ты хотел!

Рене вздохнул.

— Да, наверное, доволен.

Он и сам уже не знал, доволен он или нет.

— Тогда почему ты не рад?

— Я сегодня похоронил друга, — нехотя объяснил Рене. Черт знает что, он объясняет такие вещи рыбе! — А до этого еще нескольких.

— И девушку! — напомнила русалка.

— И девушку, — согласился Рене. — Постой, а ты откуда знаешь? — От неожиданности Рене не заметил, как перешел на «ты».

— Я много чего знаю, — туманно ответила она. — А вот скажи мне, ты теперь знаешь, что на свете дороже золота?

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, — медленно проговорил Рене, начиная подозревать, что тут что-то нечисто.

— Что тут непонятного? — рассердилась она. — Разве близкие люди не дороже золота? Да, они иногда лгут, предают, болтают глупости и подстраивают гадости, но представь на секунду, что у тебя вообще никого нет! Что ты тогда будешь делать со всем своим золотом, да и со своей жизнью тоже?

— Так это ты, — потрясенно выдохнул Рене, поняв, к чему она ведет. — Так это из-за тебя все! И Сиплый, и Лулу, и Жиль, и Хвост, и остальные! Это из-за тебя! Это ты их убила! Стерва!

Рене выхватил пистолет и наставил на нее. Но спустить курок медлил, потому что, чтобы выстрелить в женщину, ему требовалось сначала выстрелить в себя.

— О боги, — издевательски-трагическим тоном воскликнула русалка, заламывая руки. — Он собирается меня убить! — И, сделав быстрое движение, которого Рене почти не заметил, спрыгнула в море. Тут же вынырнула и прокричала: — И это вместо того, чтобы поблагодарить за помощь!

Такого издевательства Рене не выдержал и все-таки спустил курок. Прогрохотал выстрел. Русалка исчезла, и Рене некоторое время с замиранием сердца следил за волнами, боясь и одновременно надеясь, что тело проклятой морской девки всплывет. Оно и всплыло. Не там, где должно было бы всплыть, а совсем рядом с кораблем, бледно-зеленоватое, как брюхо у лягушки, и неподвижное, как дохлая рыба. Но не успел Рене осознать, что только что убил женщину, как мертвое тело ожило и расхохоталось.

— У глупого мальчишки в руках глупая игрушка! — радостно плескаясь в волнах, ныряя и снова выныривая, прокричала русалка. — Ты думаешь, что все уже кончилось, да? Нет, дурачок! Ах, как было бы интересно посмотреть, как ты будешь беситься, когда узнаешь, что твоя кузина Селеста выходит замуж за твоего брата Жерара!

— Ты!!! — Рене перевесился через борт, едва ли не падая. — Чертова рыба! Когда у них свадьба? Когда???

— У тебя будет шанс, если поторопишься! — крикнула русалка. — Торопись, глупыш! Торопись! Может, и успеешь! — Она весело помахала ему зеленой рукой и насмешливо добавила: — Надеюсь, хоть тогда поймешь, чего стоит все твое золото!

Эпилог

Следующие полтора месяца превратились для Рене в ад. Их старушка «Королева Беатрис» тащилась медленно, и он чуть с ума не сошел от нервного напряжения. Нельзя сказать, что до этого времени он был так уж сильно влюблен в свою маленькую кузину, скорее просто принимал их брак как должное. А оказавшись в рабстве, вообще решил о ней забыть и честно следовал этому решению до самого последнего времени. Однако реальная возможность не просто потерять Селесту, а увидеть ее женой Жерара вызвала в нем такой ужас, что он готов был плыть следом за кораблем и подталкивать его, лишь бы побыстрее добраться до Франции. С пугающей ясностью он вдруг осознал, что если Селеста выйдет за Жерара, то он потеряет все. И поместье, и титул, а заодно и всех своих родных. Дядя Бернар ни за что не пойдет против зятя, а все остальные родственники последуют за ним. Кому тогда будет дело до неизвестно откуда взявшегося бандита с большой дороги? Рене не питал иллюзий на свой счет, пиратская жизнь уже въелась ему в кожу так, что не отдерешь, и его теперь вряд ли можно отличить от ребят из его команды. Возможно, родственники, чтобы избежать проблем, даже не захотят его узнать, и всех его денег не хватит на то, чтобы доказать, что он — это он.

Снова и снова Рене так и эдак проигрывал ситуацию, и все равно выходило, что ему каюк. Жерар отлично все просчитал. Еще немного, и уже никого никогда не заинтересует, как он получил свое баронство. А Селеста? У Рене сердце сжималось при мысли о ней. Бедная девочка, ей придется либо рано овдоветь, если Рене осуществит свою месть и все-таки доберется до Жерара, либо всю жизнь прожить с этим скользким змеем, если Жерар не будет терять времени и доберется до Рене раньше. Старший сын барона де Гранси уже не был в себе так уверен, поскольку убедился, что от такого ушлого братишки можно ожидать всего.