Обещанный рай, стр. 62
— Нет, слуги вернутся только утром. Ах, Кейн, спасибо, спасибо тебе.
— Потом, потом, любовь моя. Дай мне руку. Не хочу, чтобы ты свалилась с лестницы.
Кейн осторожно повел Гленну вниз по лестнице, к черному ходу, вывел на улицу и запер за собой дверь.
Он усадил Гленну на своего жеребца, сам вспрыгнул в седло, и только теперь она по-настоящему поверила, что вскоре позади останется все — и ее затворничество, и засыпанный снегом Денвер, и, самое главное, Джадд Мартин.
— Куда мы направляемся, Кейн? — спросила она.
— Ко мне, в «Палас». О том, что я вернулся, знает только портье. Но я сделаю так, что он навсегда забудет о том, что видел меня этой ночью.
— А если он меня узнает?
— Не бойся. Надвинь поглубже капюшон и опусти голову пониже. Он подумает, что я просто привел к себе на ночь шлюху.
Гленна покраснела. Слава богу, что Кейн не может сейчас видеть ее лица.
«В самом деле, чем я лучше какой-нибудь шлюхи? — подумала она. — Жената на одном, беременна от другого. Правда, мы с Кейном любим друг друга. А женой Джадда я стала против своей воли. Ах, если бы мы с Кейном могли обвенчаться! Тогда наш ребенок был бы законнорожденным».
— А что потом, Кейн? — спросила Гленна. — Я же не могу все время прятаться в твоем номере!
— Утром будет поезд на восток. Мы доберемся на нем до Сент-Луиса, а оттуда до Филадельфии. Я отвезу тебя домой, любимая. К себе домой.
Гленна представила себе встречу с семьей Кейна, и ей стало не по себе.
— Это невозможно, Кейн! Мы же с тобой не женаты! Что скажет на это твоя мать? Твой брат? Нет, нет, Кейн!
В этот момент они подъехали к «Паласу», и Кейн ничего не ответил Гленне, лишь сказал негромко:
— Опусти капюшон, Гленна.
Впрочем, эта предосторожность оказалась напрасной. Ночной портье крепко спал за своей конторкой, уронив голову на скрещенные руки. Кейн и Гленна неслышно проскользнули мимо него и в мгновение ока оказались наверху, на втором этаже. Когда за ними закрылась дверь, Кейн нежно обнял Гленну за плечи и сказал:
— Я был слепым глупцом, любимая. Прости меня, если можешь. Теперь я знаю все, и ты можешь больше не беспокоиться ни за себя, ни за нашего ребенка. А с Джаддом Мартином я еще разберусь, не сомневайся.
— Так, значит, ты знаешь все? Но откуда?
— От Сэл, дорогая моя, от Сэл. Она все рассказала мне, и, слава богу, у меня хватило ума ее выслушать.
— А ребенок? Ты рад, что у нас с тобой будет ребенок?
— Счастливее, чем сейчас, я буду только в тот день, когда мы с тобой поженимся. И этого недолго ждать, любовь моя. Я представлю тебя своим родным как свою жену. Они же знают, что я уехал в Денвер именно затем, чтобы жениться на тебе. А уж когда мы с тобой поженились и как — кому какое дело? В ближайшее время я поручу своему адвокату заняться твоим разводом. Это будет несложно сделать — ведь твой брак был фиктивным, а значит, незаконным.
— И это возможно? — с надеждой спросила Гленна. — А что будет, если кто-нибудь узнает, что мы поженились с тобой позже, чем я забеременела?
— Кто будет копаться в этом, милая? И не волнуйся насчет развода, мне кажется, с этим не должно возникнуть никаких проблем.
Затем он отвел Гленну в постель, помог раздеться и сказал, укрывая одеялом:
— А теперь отдыхай, любимая. До рассвета еще несколько часов.
Гленна потянула его к себе, и Кейн прилег рядом с ней, не раздеваясь. Гленна прижалась к нему всем телом и моментально уснула, впервые за много дней чувствуя себя в полной безопасности.
Пробуждение ее было тревожным. Она сразу же почувствовала, что Кейна нет рядом с ней. Открыв глаза, она увидела, что в номере нет и его вещей.
«Неужели он опять бросил меня?» — подумала Гленна, но тут же вздохнула с облегчением, потому что в комнату вошел Кейн. Он широко улыбался, а в руках у него был поднос с горячим завтраком.
— Я обо всем позаботился, дорогая, — сказал он. — Наш багаж уже на вокзале, и там его погрузят в поезд. А теперь завтракай, и поедем.
— А портье? — с тревогой спросила Гленна. — Как ты думаешь, он не узнает меня?
— Опусти голову ниже, когда будешь проходить мимо него. И не смотри в его сторону. Да, кстати говоря, мы очень скоро можем встретиться с нашим портье в Калифорнии. Как оказалось, он давно хотел уехать туда, только у него не было денег.
— А теперь, словно по мановению волшебной палочки, явился богатый покровитель, и эти деньги у бедного портье появились, — рассмеялась Гленна.
— Точно так, — подмигнул ей Кейн и спросил уже серьезно: — Скажи, Гленна, тебе грустно уезжать из Денвера?
— Нет. Я буду счастлива там, где мы будем вместе с тобой, Кейн, — искренне ответила она.
— А как быть с прииском твоего отца? Очень жалеешь о том, что все так получилось?
— Ничего, — ответила Гленна. — Мы еще вернемся туда. Вместе с нашими детьми.
Поезд отошел от перрона и принялся отсчитывать стыки рельс, пробиваясь сквозь слепящую снежную вьюгу. Пассажиров в вагонах было немного, и никто из них не обратил внимания на Кейна и Гленну. Никто не заметил их и в городе, когда они пробирались по заснеженным улицам от гостиницы до вокзала, так рассчитав время, чтобы оказаться на платформе перед самым третьим звонком.
Разумеется, Кейн купил билеты в первый класс, и поэтому их путешествие до Сент-Луиса оказалось вполне сносным. Самым тяжелым испытанием в пути стал для них холод. Ледяной ветер легко проникал сквозь тонкие кожаные занавески, закрывавшие вход в каждое купе, пробивался в щели оконных рам, пробирая до костей несчастных путешественников, забившихся в угол скамьи и укрывшихся всем, чем только было возможно. Гленна все равно была счастлива — наконец-то она вместе с любимым человеком, а под сердцем у нее бьется ребенок — его ребенок. Ей казалось, что полоса тяжких испытаний осталась наконец позади и впереди ее ждет океан любви.
И все же это была лишь передышка. Предстоял переезд на восток, встреча с родственниками Кейна. Многое еще ждало Гленну впереди.
Несколько дней они решили провести в Сент-Луисе, и Кейн снял для них номер в лучшей гостинице города, чтобы Гленна могла немного передохнуть, прийти в себя и набраться новых сил.
Не теряя времени, Кейн прямо здесь, в Сент-Луисе, заказал новые платья для Гленны, помня о том, что она уехала из Денвера с маленьким саквояжем, в котором лежала смена белья да несколько дорогих для нее вещиц, оставшихся на память о покойных родителях. Прошла целая неделя, но Кейн ни разу не пытался заняться с Гленной любовью, а когда это наконец произошло, она была потрясена и растрогана тем, каким нежным и внимательным он оказался в постели.
— Ты в самом деле считаешь, что это не повредит здоровью — и твоему, и нашего малыша? — спросил он в ту ночь. — Я хочу любить тебя. Я хочу тебя больше, чем воды или хлеба, но, если это опасно, я подожду. Я буду ждать столько, сколько ты скажешь.
Она провела пальцами по обнаженной, заросшей темными волосами груди Кейна, и он застонал от томительного ожидания.
— Любовь не повредит мне, дорогой, — нежно шепнула Гленна. — Наоборот, мне вредно ею не заниматься.
Кейн напрягся, когда рука Гленны скользнула ниже и легла на его тугую мужскую плоть. Он снова застонал, осторожно поднял Гленну за талию и усадил ее верхом на себя. Откинув голову назад и закрыв глаза от наслаждения, Гленна осторожно опустилась, чувствуя, как наполняется ее лоно. Это было похоже на скачку, в которой чутким, могучим жеребцом был Кейн. Спустя какое-то время он осторожно перевернул Гленну на спину и помчался, вознося себя и свою любимую на вершину блаженства. Там они и оказались — в одну и ту же секунду, рука в руке и губы к губам.
Позже, утолив первую страсть, они снова занялись любовью, на этот раз медленно и нежно.
— Любовь моя, жизнь моя, жена моя, — шептал Кейн, и сердце Гленны готово было разорваться от счастья.
18
Откинув в сторону выбившийся локон и поправив на голове маленькую шляпку, которую купил ей Кейн, Гленна улыбнулась и спросила: