Узник опала, стр. 50

Конечно, она влюблена в тебя. Дайана уже дала отставку Брайсу Картеру. Она не в состоянии говорить пять минут, не упоминая о тебе… Иногда мне хочется, чтобы ты был страшным уродом и никто в мире, кроме меня, не хотел бы на тебя смотреть… Но мы бедны, как крысы, а без денег не может быть ничего хорошего.

После женитьбы Робина на Дайане он и Эвелин намеревались купаться в деньгах, но на короткое время их связь должна была прекратиться. Эвелин достаточно властно излагала ему кодекс их поведения. Дайана станет денежным мешком, а если с ней что-нибудь случится, тем лучше.

Уже появлялись упоминания о церемониях в конференц-зале. Эвелин предалась новой вере с пылом мадам де Монтеспан. Она собиралась с помощью сатанинских ритуалов удержать любовника и свести положение Дайаны к жалкой роли мормонской жены. [73] Дайану следовало посвятить в эти тайны, используя ее любопытство, а потом убедить, что она совершила непростительный грех. Раскаяние и страх перед скандалом превратили бы ее в марионетку.

Другие письма – некоторые отправленные Эвелин из Бордо, а некоторые написанные во время пребывания ее и Робина Уэбстера под одной крышей и доставленные Марианной – свидетельствовали о постепенном осуществлении замысла. Дайана колебалась, то увлекаясь новой идеей, то поддаваясь страху. Она словно стояла у края моря, погружая ногу в воду и тут же убирая ее назад, на теплый песок. Эвелин она ни в чем не подозревала. «Я знаю, что Робин любит меня, – говорила ей Дайана. – То, что он сделал в прошлом и с какими женщинами был близок, не имеет значения. И даже то, во что он верит».

Ано положил широкую ладонь на фотокопии.

– Ситуация вам ясна. Обе женщины влюблены в Робина Уэбстера, и обеих он дурачит. Эвелин Девениш позволяет ему жениться на Дайане Тэсборо, надеясь сохранить его для себя. А он тем временем хранит ее письма Дайана уверена, что Робин любит ее, а если он поклоняется Сатане, то она готова последовать его примеру. Самому Уэбстеру наплевать на обеих. Он l'homme a femmes, [74] а быть таковым, друг мой, означает не принимать близко к сердцу ни одну женщину – они всего лишь шпалы, по которым пролегают рельсы судьбы. – Ано посмотрел на Рикардо со странной усмешкой: – Знаете, что «Робин» было одним из имен дьявола? Это я тоже узнал в архиепископском дворце, роясь в старинных книгах. – Он снова посмотрел на друга и печально кивнул. – Да, я также удивлен… Если вы и я, уже пережившие молодость с ее романтизмом, вздрагиваем и говорим: «Я удивлен», стоит ли изумляться, если эти девушки с их перехлестывающими через край эмоциями говорят: «Я верю»? Взгляните на это!

Детектив перевернул еще пару страниц и показал мистеру Рикардо фрагмент, который не был подчеркнут.

– Не забывайте, что Эвелин Девениш, подружившись с Дайаной Тэсборо, играла с ней, как кошка с мышью. До какой степени должна была дойти ее страсть, чтобы она написала такое о своей подруге?

Рикардо прочитал следующее:

Я хочу видеть ее собачонкой, бегающей вокруг хозяина с поводком в зубах. Это самый яркий образ унижения, какой я могу себе представить.

Мистер Рикардо испытал облегчение при мысли, что этот план никогда не сбудется.

– Такова была ситуация, – продолжал Ано, – когда Джойс Уиппл, обеспокоенная письмами Дайаны, отложила возвращение в Америку и приняла приглашение в Шато-Сювлак. Странные видения, которые вызывали у Джойс вполне обычные письма Дайаны, могут показаться необъяснимыми, если только вы не верите, что некие таинственные силы за пределами этого мира иногда прорываются в него, чтобы покарать или спасти.

– Спасти? – воскликнул Рикардо, не понимая, каким образом можно спасти Дайану Тэсборо от обвинения в соучастии в убийстве Эвелин Девениш.

– Да, спасти, – подтвердил Ано. – Скоро вы это поймете. Но сначала посмотрите, как приезд Джойс Уиппл опрокинул целый воз с яблоками.

– С дровами, – поправил мистер Рикардо.

– Пусть будет с дровами, если так вам больше нравится, – великодушно согласился Ано. – Читайте! – И он ткнул в подчеркнутый абзац толстым пальцем, который Рикардо был вынужден отодвинуть.

Ты глазеешь на нее, как школьник на девочку с косичками, расцветаешь, когда она обращается к тебе, вздрагиваешь, когда она проходит мимо! Ты выглядишь дураком, Робин!.. Ее ведь даже не назовешь хорошенькой. Обычная девчонка для зеленого юнца! Я считала тебя более серьезным!

Робин Уэбстер встретил свою судьбу, как говаривали в начале девятнадцатого столетия. При первом же взгляде на Джойс Уиппл пламя, которое он привык возбуждать в других, охватило его самого. Ее облик запечатлелся на сетчатке его глаз так сильно, что он видел ее повсюду. Робин не мог и не хотел скрывать свою страсть – он желал, чтобы об этом знал весь мир. «Ведь твое имя на челе моем». Он стал глух к голосу осторожности и слеп к зрелищу ревности. Впрочем, Дайана тоже ходила с повязкой мечтаний на глазах. Она была осведомлена о перемене ситуации в доме не более, чем о дерзости своей компаньонки. Но Эвелин Девениш была сделана из другого теста. Обвинения, упреки и требования сменяли друг друга, сведясь наконец к одной угрозе. Она написала следующее:

Это невыносимо. Я не хочу угрожать, но ты принуждаешь меня к этому. Мое ожерелье ушло, и тебе известно, куда и почему. Тебе не составит труда это устроить. Я не верю, что Джойс собирается в Америку. Она шпионит и подслушивает – я наблюдала за ней. Джойс намерена использовать поездку в Америку как предлог, чтобы убраться из дома, узнав все, что ей нужно, и сделать все возможное, чтобы спасти Дайану. Но и ты можешь воспользоваться поездкой в Америку как предлогом. Джойс говорит, что поедет из Бор до в Шербур. Ты можешь накануне отвезти ее в Бордо. У нее нет там друзей, которые бы ее проводили. Организуй это, иначе я сделаю то, что собирается сделать она, – расскажу всю историю: о черной мессе и о наших планах насчет Дайаны. Я скорее все здесь обрушу и погибну под развалинами, чем позволю этому продолжаться. Ты знаешь, что я сегодня ходила в пещеру мумий? Помнишь того мальчика? Я мечтаю, чтобы то же самое произошло с ней! Это послужит ей наказанием за то, что она отнимает у меня тебя. Не думай, что она в тебя влюбилась – ты ничего для нее не значишь. В среду вечером мы все соберемся в Шато-Мирандоль. Ты подготовишь там все, что осталось подготовить, а в четверг Джойс может поехать с тобой в Бордо.

Это был последний фрагмент, к которому Ано привлек внимание мистера Рикардо. Он спрятал фотокопии в портфель и запер его.

– Такова история этого преступления до того момента, где Джойс Уиппл начинает свою историю. Эвелин Девениш требует убийства Джойс, угрожая полным разоблачением; Дайана Тэсборо пребывает в лабиринте страха и возбуждения; Робин Уэбстер находится в тупике, желая Джойс, как не желал ни одну женщину, и намереваясь решить проблему одним махом, поставив под удар всех – Дайану, магистрата, виконта. Никто не посмеет пошевелить против него пальцем. Все постараются похоронить это преступление среди тайн, озадачивших полицию. Он бы преуспел в этом, если бы не смелость и преданность вашей маленькой приятельницы, Джойс Уиппл.

Ано встал и потянулся за шляпой. Мистер Рикардо, не двигаясь с места, окинул комнату печальным взглядом.

– Жаль, – вздохнул он. – Я надеялся, что Дайана окажется незамешанной в этом преступлении. Но раз она была в этой комнате в ту ночь, когда здесь горел свет… – Не окончив фразу, он тоже встал и встретился взглядом с изображенным на стене юношей.

Рука Ано легла ему на плечо.

– Хочу вас успокоить, – сказал детектив. – Дайана Тэсборо не была здесь той ночью. Это я сообщил ей об убийстве Эвелин Девениш. Пошли!

Он запер дверь конференц-зала и передал ключ дежурящему возле двери сержанту.

Глава 26

От М до О включительно

Следующим вечером четыре человека обедали за угловым столиком в ресторане «Золотого фазана» – Джулиус Рикардо и Ано на стульях с внешней стороны, а Джойс Уиппл и Брайс Картер на покрытой подушками скамье у стены. Дни становились короче, и сквозь листья лип на плас де Кенконс уже начинали мерцать огоньки. Мистер Рикардо не мог не вспоминать другой вечер – совсем недавний фактически, но кажущийся таким отдаленным, – когда его автомобиль поджидал на другой стороне дороги, Ано сидел спиной к стене, куря одну сигару за другой, а жизнь Джойс Уиппл висела на волоске. Теперь же Джойс сидела на месте Ано; на ее маленьком личике все еще ощущались тени перенесенных испытаний. Девушка выглядела, как всегда, элегантной в костюме из светло-коричневого марокена, но ее взгляд то и дело устремлялся на Брайса Картера, а рука касалась его руки, как будто ей хотелось убедиться в близости возлюбленного. Высокая ваза с цветами, поставленная на столик по нелепой ресторанной моде, не позволяла видеть сидящего напротив собеседника, не вытягивая шею, поэтому ее единодушно решили убрать.