Дом стрелы, стр. 23

– Ладно, это может подождать, – буркнул он.

К Ано тотчас же вернулась вся его веселость.

– В таком случае сделаем перерыв, – сказал он, глядя на свои часы. – Уже почти час. Вас устроит, если мы назначим время для визита комиссара полиции на три? Тогда я уведомлю его, мы встретимся в три часа в библиотеке, и… – Ано снова поклонился Бетти, – все запреты будут сняты.

– Хорошо, пускай будет в три. – Спрыгнув со стула, Бетти быстро подобрала платок и повернулась: – Пошли, Энн.

Все четверо направились к дому. Бетти оглянулась.

– Вы оставили на стуле ваши перчатки, – сказала она Ано.

Детектив тоже обернулся.

– Действительно… О, мадемуазель! – протестующе воскликнул он, когда Бетти метнулась назад и возвратилась с перчатками в руке. – Благодарю вас. – Ано с поклоном взял у нее перчатки и склонил голову набок, глядя на Фробишера. – Ха-ха, мой юный друг. Вам не нравится, когда по отношению ко мне проявляют слишком много любезности. У вас такой чопорный вид, словно вы проглотили кочергу. Но спросите самого себя: что значит молодость и красота в сравнении с Ано?

Джиму в самом деле не нравилось, когда детектив вел себя, как озорной подросток. И хуже всего было то, что ответить ему было нечего. Он покраснел и молча двинулся дальше. Они вошли в дом, и Ано, взяв шляпу и трость, удалился через двор и большие ворота. Энн скрылась в библиотеке. Джим почувствовал прикосновение и обернулся. Рядом с ним стояла Бетти.

– Вы не сердитесь, что я вернулась за его перчатками? – улыбнулась она. – Я бы ни за что этого не сделала, если бы знала, что вы будете возражать.

Недовольство Джима испарилось, словно туман летним утром.

– Возражать? – воскликнул он. – Можете воткнуть розу ему в петлицу, и я лишь пожалею, что вы не сделали то же самое для меня!

Бетти засмеялась и стиснула ему руку.

– Значит, мы снова друзья? – В следующий момент она выбежала на крыльцо под стеклянный портик и крикнула: – Ленч в два, Энн! Я должна прогуляться, чтобы выветрить из головы всю грязь этого утра.

Бетти была слишком проворна для Джима Фробишера. Она чем-то походила на Ариэля [27] – хрупкое создание из пламени и воздуха. Девушка пробежала через двор и исчезла на улице Шарля-Робера, прежде чем он успел опомниться. Джим с сомнением повернулся к библиотеке, в дверях которой стояла Энн Апкотт.

– Пожалуй, я пойду за ней, – сказал он, потянувшись к шляпе.

Энн улыбнулась и покачала головой.

– На вашем месте я бы этого не делала. Я знаю Бетти. Она хочет побыть одна.

– Вы так думаете?

– Я уверена.

Джим вертел шляпу в руках, отнюдь не убежденный в правоте девушки. Энн смотрела на него с печальной улыбкой, потом внезапно пожала плечами.

– Вы должны сделать кое-что, – сказала она. – Нужно сообщить мосье Бексу, здешнему поверенному Бетти, что печати сегодня сломают. Он должен при этом присутствовать, так как был здесь, когда комнаты опечатывали. Кроме того, у него все ключи от шкафов и выдвижных ящиков миссис Харлоу.

– Вы правы! – воскликнул Джим. – Я немедленно отправляюсь к нему.

Энн дала Джиму адрес мосье Бекса на плас Этьен Доле [28] и наблюдала за ним из окна библиотеки. Она долго стояла у окна после того, как он скрылся из виду.

Глава 11

Новый подозреваемый

Мосье Беке вышел в холл своего дома, когда Фробишер прислал ему свою карточку. Это был маленький юркий человечек с аккуратной остроконечной бородкой, стриженными ежиком волосами и торчащей из-под воротника салфеткой.

Джим объяснил, что сегодня должны распечатать комнаты Мезон-Гренель, но ничего не сказал о новом обороте, который приняло дело, начиная с находки книги о стрелах.

– Я поддерживал связь с фирмой господ Фробишера и Хэзлитта, – заявил маленький человечек. – Наши отношения были в высшей степени корректными. Счастлив познакомиться с партнером столь известной фирмы. В три часа я прибуду со своими ключами и наконец увижу, как завершится этот недостойный скандал. Просто позор! Такая хрупкая и изящная мадемуазель – и это животное Ваберский! Но с ним мы разберемся. Слава богу, во Франции есть законы!

Он с поклонами проводил на улицу Джима, у которого создалось впечатление, что нотариус полагает, будто нигде, кроме Франции, законов не существует.

Джим возвращался через рю де Годран и главную магистраль города, улицу Свободы. Пересекая полукруг плас д'Арм [29] перед ратушей, он едва не налетел на Ано, покуривавшего сигару.

– Вы уже успели закусить? – удивленно спросил Джим.

Детектив махнул рукой.

– Для этого достаточно пятнадцати минут. А вы?

– Придется подождать до двух. Мисс Харлоу решила прогуляться.

– Как хорошо я ее понимаю! Первая прогулка после тяжелого испытания! Первая прогулка выздоравливающего после операции! Первая прогулка обвиняемого, признанного невиновным! Но утешьтесь, друг мой. Задержку ленча вам компенсирует встреча со мной!

– Несомненно, это приятное событие, – сдержанно отозвался Джим, которому не нравились театральные жесты, тем более в общественных местах.

Ано усмехнулся. Стремление Джима выглядеть благопристойно начинало доставлять ему удовольствие.

– Сейчас я вознагражу вас, – заявил он, хотя, за что именно его собираются вознаградить, Джим понятия не имел. – Вы пойдете со мной. В этот час на Террасной башне Филиппа Доброго [30] весь мир будет принадлежать нам.

Ано направился в просторный двор ратуши. Позади длинного флигеля возвышалась на полтораста футов над землей квадратная башня. Поднявшись на триста шестнадцать ступенек, Ано и Фробишер оказались на восточной стороне крыши под безоблачным майским небом Франции. У Джима перехватило дух при виде открывшейся перед ним панорамы. Прямо перед ними находилась стройная апсида [31] церкви Богоматери, прекрасная, как дамское украшение, и каким-то чудом пережившая столько веков, а дальше тянулась зеленая равнина, перемежаемая сверкающими водными потоками и усеянная маленькими деревушками.

Ано сел на каменную скамью и протянул руку.

– Смотрите! – с гордостью воскликнул он. – Вот ради чего я привел вас сюда!

Джим увидел высившуюся далеко на горизонте огромную массу Монблана, [32] белую, как серебро, мягкую, как бархат, на которой, подобно пламени в очаге, вспыхивали и гасли золотые пятнышки.

– Ого! – заметил Ано, наблюдая за лицом Джима. – Выходит, у нас есть кое-что общее. Возможно, вы стояли на вершине этой горы?

– Пять раз, – ответил Джим с улыбкой, вызванной пробудившимися воспоминаниями. – Надеюсь сделать это снова.

– Счастливчик! – не без зависти произнес Ано. – я видел ее лишь на расстоянии. Но даже издалека это зрелище успокаивает нервы, словно молчаливая компания старого друга.

Джим мысленно блуждал по снежным склонам и каменным гребням. Детектив говорил истинную правду – именно такие трудноуловимые эмоции вызывают горы у людей, питающих к ним страсть. Он с любопытством посмотрел на Ано.

– Если вы нуждаетесь в успокоении, значит, вас тревожит это дело? – с сочувствием спросил он. Отдаленное видение словно парящей в голубом небе арки из серебра и бархата сблизило обоих.

– Очень тревожит, – медленно отозвался детектив, не сводя глаз с горизонта, – и по многим причинам. Что вы о нем думаете?

– Я думаю, мосье Ано, – сухо ответил Джим, – что вам не нравится, когда кто-то, кроме вас, задает вопросы.

Ано засмеялся, словно одобряя выпад собеседника.

– Да, вы хотели задать вопрос очаровательной мадемуазель Апкотт! Скажете, если я правильно угадал то, что вы собирались спросить. Было ли лицо, к которому она прикоснулось в темноте, мужским или гладким женским.