200 знаменитых отравлений, стр. 75

Алехина признает весь мир, но не признает советская Россия. Посольство в Париже отделывается отписками, когда он просит дать ему визу. Но в 1939 году примирение с бывшей родиной казалось таким близким. Алехин согласился на матч с Ботвинником, несмотря на противодействие международных шахматных кругов. В этом стремлении к примирению его поддерживала масонская ложа «Астрея», в которую Алехин вступил в Париже в 1928 году.

Здесь следует немного остановиться на отношении лучшего друга всех советских шахматистов к шахматам. Сталин эту благородную игру не любил, хотя и играл в шахматы, а к шахматистам относился с подозрением. Тем более, что большинство троцкистов и «врагов народа» эту игру любили и уважали. В 1920-е годы в стране благодаря попечению прокурора Николая Крыленко (будущий «враг народа») создается Всесоюзная шахматная секция. В 1925 году Крыленко и Ильин Женевский (известный большевик, брат Раскольникова, «предателя и врага народа») организуют знаменитый турнир в Москве, после которого «шахматная лихорадка» захлестывает СССР. Лев Давыдович Троцкий тоже любил «сыграть партейку» с Владимиром Ильичом.

Товарищ Сталин все это видел и хорошо понимал или думал, что понимает, кого его враги уничтожают на шахматной доске. В своей речи на Московской губернской партконференции в ноябре 1927 года он сравнил лидеров оппозиции не с кем-нибудь, а с шахматистами. В 1937 году, когда НКВД потребовался обвинительный материал на Крыленко, шахматисты превратились в презренных заговорщиков и шпионов. Так возникло «шахматное дело», жертвами которого стали десятки талантливых игроков; едва унес ноги из Советского Союза поселившийся в Москве Эммануил Ласкер с женой. О каком таком примирении мог думать Алехин в то время?

Вообще шахматы всегда настраивали Сталина на мысли о смерти и о врагах. Вероятно, ему жалко было фигур, которые забирал у него противник. Кинорежиссер Михаил Чиаурели, создатель многих фильмов о вожде, бывал частым гостем на сталинской даче. Как-то в начале 1950-х годов Сталин прислал за ним машину, когда режиссер приехал, предложил сыграть в шахматы. Партнеры сделали всего несколько ходов, и вдруг Сталин, держа на весу фигурку, посмотрел на Чиаурели долгим немигающим взглядом: «А не собираешься ли ты, Михаил Эдишерович, меня убить?» Взгляд Сталина был холодным и жестоким. Прошла долгая минута. «Шучу, Михаил Эдишерович, шучу», – успокоил Сталин насмерть перепуганного партнера. С тех пор Сталин каждую неделю звал Чиаурели на партию в шахматы и всякий раз повторял свой вопрос. И, выдержав паузу, добавлял: «Шучу, Михаил Эдишерович, шучу».

Начавшаяся Вторая мировая война перечеркнула все планы Алехина. Париж был оккупирован, и чемпион, не желая отказываться от шахмат, соглашается признать немцев. В 1941 году он проводит две партии против Боголюбова в оккупированной Варшаве. Помощником у него числится гауляйтер Польши Франк, а консультантом Боголюбова – губернатор Варшавы Фишер. В марте 1941 года в газете «Паризершахцайтунг» появляются статьи Алехина об «арийских» и «еврейских» шахматах. Затем они издаются отдельными брошюрами в Третьем рейхе.

Эти выступления вышли боком чемпиону после разгрома нацистской Германии. Американская федерация шахмат, в которой в основном были евреи, обвинила Алехина во всех смертных грехах. Но Федерация шахмат СССР делала вид, что ничего такого не знает. Это было связано с согласием Алехина все-таки провести матч с Ботвинником, и руководство советских шахматистов надеялось на легитимный переход титула чемпиона в СССР.

Но матч не состоялся. Алехин внезапно умер. Умер без видимых причин, загадочно. По одной из версий, он подавился куском мяса в парижском ресторане, по другой – в его еду был подсыпан яд, и он умер на улице, а потом его тело незаметно перенесли в гостиницу. Мартовским утром 1946 года Алехина нашли мертвым в его номере, сидящим одетым за столом, на котором стояла шахматная доска с расставленными фигурами.

ТОТАЛИТАРИЗМ И ОТРАВЛЕНИЯ

СПЕЦИАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ

В 1921 году глава Совнаркома Владимир Ильич Ленин подписал распоряжение о создании токсикологической лаборатории, которую стали именовать «Специальным кабинетом». В первые годы после своего создания «кабинет» подчинялся непосредственно Совнаркому, а не спецслужбам. Опытные химики и врачи под руководством профессора Козакова создавали новые яды и составы для врагов первого в мире рабоче-крестьянского государства.

Одной из первых операций ОГПУ, проведенной с помощью «Специального кабинета», было устранение Ярославского. В. Л. Ярославский, бывший гвардейский офицер, во время Гражданской войны командовал знаменитой кавалерийской «Железной заволжской бригадой». Он воевал на Восточном, Южном фронтах. Когда его конников бросили против народной армии Нестора Махно, он начал понимать «всю бессмысленность войны против своего же народа». После войны Ярославский закончил Военную академию и был направлен в Вену, откуда координировал действия Военного центра Болгарской компартии по подготовке восстания. В середине 1920-х годов Ярославский принял участие в разработке и проведении теракта против главы болгарского правительства. Акция окончилась неудачей. 16 апреля 1925 года при отпевании покойного военного коменданта Софии в результате взрыва бомбы в софийском соборе погибло 150 человек, а тот, на кого покушались, премьер-министр Цанков, не пострадал. Бессмысленные жертвы привели к депрессии и разочарованию Ярославского в своей работе, и он решил порвать с военной разведкой. Он уехал в Германию, где попытался выйти на резидента английской разведки. Это стало известно Москве. По приказу начальника иностранного отдела ОГПУ М. А. Трилиссера он был отравлен в августе в одном из кафе немецкого города Майнца работниками военного аппарата Германской коммунистической партии братьями Голке. 29 августа 1925 года Трилиссер отправил телеграмму в Берлин тамошнему резиденту: «Уважаемый товарищ. Ваше сообщение об исполнении поручения в Майнце получено. Необходимо устранить свидетелей… Нами установлено, что Ярославский имел связь с каким-то англичанином, приехавшим из Америки в Париж, и к нему он и порывался ехать. Об установлении его личности нами сообщено в Париж». Подчищая хвосты после акции, ОГПУ вычислило, что англичанином был небезызвестный Сидней Рейли, который позднее тоже стал жертвой советских спецслужб.

В том же 1925 году из-за сходных причин порвал с ГПУ нелегальный резидент в Прибалтике Игнатий Дзевалтовский. В декабре 1925 года по приказу того же Трилиссера он был отравлен. Сделав небольшое историческое отступление, мы можем увидеть, что ликвидация невозвращенцев является старой доброй российской традицией, которую большевики только подхватили. В конце XVII века московский посол в Константинополе Петр Андреевич Толстой прислал царю Петру донесение, в котором речь шла о молодом подьячем Тимофее, который, познакомившись с турками, вздумал обасурманиться: «Я его призвал тайно и начал ему говорить, а он мне прямо объявил, что хочет обасурманиться; я его запер в своей спальне до ночи, а ночью он выпил рюмку вина и скоро умер; так его Бог сохранил от такой беды… Теперь, опасаясь того же, я хотел бы отпустить тех людей, от которых боюсь отступничества». Толстой впоследствии принимал участие во всеевропейской охоте российских спецслужб на царственного невозвращенца – царевича Алексея. Так что спецслужбы молодой советской республики развили добрые старые традиции российской монархии.

Под «крышу» НКВД «Специальный кабинет» перешел в 1937 году и подчинялся непосредственно начальнику спецотдела оперативной техники при комендатуре НКВД. «Кабинет» Ежова занял место «камеры» Ягоды. Спецам последнего «железный нарком» не доверял. Но с падением Ежова пал и «кабинет». В 1938 году профессора Казакова расстреляли. Остатки «кабинета» влились в 4-е Спецуправление, и во главе стал полковник медицинской службы, профессор Майрановский. Ведущую исследовательскую группу, которая непосредственно работала над созданием различных ядов, возглавлял директор Института биохимии академик Бах.