200 знаменитых отравлений, стр. 114

Духовые трубки не применяют против людей. Их также не применяют против змей, стервятников, сов и носух. Некоторых из перечисленных животных считают несъедобными, другие – «бесы»: они работают на шаманов, когда те насылают свои «магические стрелы» на врага. Если использовать кураре против них, яд, как считают индейцы, утратит свою силу. Раньше в столкновениях между племенами индейцы вместо кураре использовали боевой отравляющий газ. Для его получения сжигали красный перец и полученными едкими клубами выкуривали врагов. Следует отметить и такой психологический фактор: жители джунглей, искушенные в составлении тончайших ядов, живут в постоянном страхе отравления. Многие знания приносят и многие печали.

Органический яд, схожий с кураре, используется в наши дни не только в джунглях. Охранные системы биолабораторий для предотвращения побега подопытных животных оснащены датчиками с отравленными стрелками, которые парализуют беглеца. Датчанин Ван Флигер вместо гарпунной пушки охотится на китов с луком и стрелами. Каждая стрела оканчивается иглой с дозой яда. Когда стрела попадает в кита, находящийся в ее стержне небольшой капсюль взрывается и посылает иглу в глубь китовой туши. Доза органического яда безопасна для людей и мясо безвредно для потребителя.

Во время путешествий в Южную Африку путешественник и миссионер Давид Ливингстон в 1859 году был свидетелем того, как африканцы смазывали свои стрелы и заграждения для охоты экстрактом из растения комба. Оно относится к семейству строфантов и, как выяснили путешественники, негативно влияет на сердце. Много лет спустя из комбы был выделен ядовитый гликозид, получивший название строфантина, в большой дозе останавливающий работу сердца в стадии сокращения.

Бушмены, живущие в пустыне Калахари, используют на охоте яд, приготовленный из сока ягод, кореньев, из личинок жуков, из змей, пауков и скорпионов. Один из самых эффективных ядов бушмены готовят из внутренностей ядовитой гусеницы; полученная отрава по действию напоминает змеиный яд. Некоторые африканские племена делают ядовитые смеси растительных и животных ядов. Мощным ядом служит млечный сок растения из семейства молочайных, смешанный с ядом змеи, черного паука или ядовитого жука.

На островах Индонезии аборигены добывали яд для стрел из дерева семейства тутовых: унас-дерева, или анчара. В млечном соке последнего находится яд антиарин. Приготовленный из сока яд индонезийцы называют анть-яр и из убитого отравленной стрелой животного вырезают ту часть, куда она попала. Даже в XIX веке анчар был пугалом для ученых Европы: «Дерево растет в пустынных местах на расстоянии не менее 10–12 миль от прочих деревьев. Осужденным на смерть преступникам обещали пощаду, если они подойдут к дереву и принесут его яд (млечный сок вытекает, когда снимают с дерева кору)… Они подходили к дереву, вооружившись длинной палкой из бамбука, чтобы рассечь кору с наветренной стороны… из 20 преступников только двое вернулись живыми… Окрестность была покрыта костями их предшественников, и сила яда была так велика, что в водах не было рыб и кругом не было видно живых существ… Когда птицы залетали близко к дереву, его испарения достигали их, и они мертвыми падали на землю». Такое мрачное описание давал «Английский ботанический словарь». Что-то подобное, наверное, читал и А. С. Пушкин, иначе не написал бы стихотворение «Анчар». А голландские солдаты из колониальных войск на Яве просто впадали в панику при упоминании ядовитого дерева. Они считали, что достаточно одной ветки анчара, чтобы вымер целый полевой лагерь. Все эти преувеличения связаны с тем, что анчар растет на острове Ява, кстати, откуда и пошли эти легенды, в долинах с сильной вулканической деятельностью, и испарения вулканов часто приводят к гибели всего живого.

На индонезийском архипелаге Ментавай, где нет анчара, местные охотники используют яд омае. Его рецепт прост – берут по одной части коры и листьев дерева кураре, острого, почти ядовитого перца, листьев дерева батлой и корней дерева туба, и яд, смертельный для всего живого, готов к употреблению.

В Китае и Японии растет родственник анчара – лаковое дерево из семейства сумаховых. В мае во время его цветения опасно даже находиться поблизости. При прикосновении к его коре на теле появляются волдыри, начинается сильный зуд. Заболевание кожи напоминает оспу и носит название «лаковой болезни». Неприятные ощущения сохраняются от двух недель и более. Но как и всегда, у темной стороны яда есть и светлая. Китайцы использовали сок лакового дерева в лечебных целях еще за 3000 лет до н. э. Также в Китае и Японии из ядовитого сока получают очень красивый и стойкий лак, почему дерево и носит такое название. Само дерево сумах вырастает до 12 м высотой. Кроме лакового дерева, известен сумах дубильный, а из плодов сумаха сочного получают воск.

ЛЯГУШКИ-ОТРАВИТЕЛЬНИЦЫ

В Коста-Рике индейцы добывают не менее смертоносный яд, чем кураре, но значительно легче. Там водится маленькая красненькая лягушка – одно из самых смертоносных существ на земле. Относится она к семейству дендробанист, а семейство это известно тем, что его представители выделяют через кожу токсичные вещества, по сравнению с которыми яд кобры или, скажем, скорпиона – «детские штучки». Индейцы, прекрасно осведомленные о свойствах лягушки, ловили и утилизировали ее. Они поджаривали земноводных на костре, при этом железы лягушки выделяли яд в большом количестве. Затем в смертоносную жидкость опускали наконечники стрел. А далее отравленные стрелы свистели в джунглях. Используется для отравления стрел и яд южно-американской жабы ага. Яд у этих жаб содержится в крупных околоушных ядовитых железах-паротидах позади глаз.

Подобная лягушка была обнаружена и в Колумбии. Известная исследовательница колумбийских джунглей Марта Латам приобрела у индейцев 50 лягушек кокоа и отправила их в Национальный институт здравоохранения США. Эти земноводные размером в полтора дюйма и весом всего в один грамм были известны зоологам под названием Phyllobates latinasus. Индейцы чоло утверждали, что кокоа очень ядовиты и даже простое прикосновение к ним влечет за собой неминуемую смерть. О своей смертоносности лягушки предупреждают двумя ярко-золотистыми полосами на черной спинке.

Экземпляры, пойманные Латам, были первыми кокоа, попавшими в руки ученых за пределами Колумбии. Правда, при доставке уцелело лишь семь особей, из которых шесть умерло на следующий день в институте. Но последняя особь, хотя и находилась в плачевном состоянии, успела потрясти научный мир. Выделяемый ее кожей яд в десять раз сильнее яда японской рыбы-собаки Spheroides, до последнего времени считавшегося самым смертоносным веществом в мире. По своему действию он сходен с кураре, вызывает паралич дыхательных мышц, а затем неизбежную смерть. Яд кокоа назвали батрахотоксином – «лягушачьим ядом». Батрахотоксин – стероидный алкалоид, содержится не только в яде кокоа, но и у всего вида короткоголовых лягушек. Яд действует, в основном, на сердце и нервную систему.

Колумбийские индейцы добывали яд так же, как и их коста-риканские собратья. Они насаживают кокоа на палку, подносят к огню и трут кончики стрел о ее спину. Яда одной лягушки хватает на пятьдесят стрел, причем они остаются смертоносными целых пятнадцать лет.

Яд лягушки хорошо растворяется в спирте, при этом не теряя своих свойств. По заданию института Латам обработала 2400 кокоа, снимая со спины кусочки кожи и растворяя их в спирте. Из спиртового раствора яда в лаборатории Национального института здравоохранения было получено 30 миллиграммов кристаллического батрахотоксина, которых достаточно, чтобы убить 3 миллиона мышей. Но ученым этот яд нужен не для избавления от грызунов, а для получения лекарств, регулирующих сердечную деятельность человека.

На далеком севере, где ядовитые лягушки не водятся, чукчи и эвенки лягушек, однако, знают. Здесь лягушка выступает в роли божества. Большая лягушка Баха в мифах северных народов достала землю из воды, укрепила ее и с тех пор поддерживает среди водного пространства. Тропическая лягушка есть и во вьетнамских мифах. Вьетнамцы зовут ее Каук и поклоняются ей, как подательнице дождя.