Остров любви, стр. 61

«И откуда в ней появился этот властный, уверенный тон?»

Девушка поймала на себе удивленный взгляд отца и решила, что не только будет тянуть время, но и заставит человека, виновного в гибели восьмерых людей, посмотреть на то, что он натворил.

Толкая впереди Алекса, мужчины шли почти что строем. Они шагали по хлюпающей весенней грязи. Хосмен не знал, зачем Фиби решила привести сюда своего отца, и все время старался быть начеку. Инстинктивно ему хотелось повернуться и затеять драку, но риск был слишком велик. Он боялся за Фиби. К тому же нежелательно было, чтобы его пристрелили прямо у нее на глазах.

С тех пор, как они устанавливали доску для Кристиана, снег уже значительно стаял. Восемь голых могильных холмиков возвышались на холодном ветру. С деревьев капало. Собака носилась, как угорелая, явно смущенная прибытием чужаков с большой земли.

Зияющий провал шахты смотрелся, как заснеженная рана на промерзшей земле. Филипп Кью подошел к краю забоя, жестом приказав своим телохранителям оставаться на месте. Он стоял там довольно долго, и вид у него был куда более человечный, нежели мог себе представить Алекс. Сощурившись, Кью прочел слова, вырезанные Хосменом на памятной доске.

Повернувшись к Алексу, Филипп едва заметно кивнул, и стало ясно, что дело добром не кончится.

– Не скажу, чтобы я сожалел, потому как это все равно не поможет, – еле слышно промолвил Кью. – Но мы все-таки заплатим те суммы, что вам необходимы.

Алекс посмотрел в глаза человека, погубившего столько душ, и не испытал при этом абсолютно ничего. Убийственная ярость прошла. К тому же Филипп Кью подарил жизнь Фиби. Как хорошо, что он не убил его в Ипсуиче. Кью не стоит погибели вечной души.

– Откупиться тебе не удастся, – процедил Хосмен. – Ты будешь гореть в аду, и неважно, кто тебя туда отправит.

Кью и бровью не повел. Лишь костяшки сжимавших трость пальцев побелели.

– Ты обесчестил мою дочь, ублюдок…

– Отец, прекрати! – закричала Фиби. Растрепанная, она походила на вагнеровскую валькирию. – Хватит об этом. Алекс Хосмен спас меня от бесчестья. К сожалению, я не могу тебе всего рассказать. Он относился ко мне с честью и уважением, достойных салонных джентльменов. И я люблю его, папа!

Алекс замер от удивления. Он догадывался об этом, но никогда не думал, что услышит от девушки такие слова. Но Хосмен прекрасно понимал, что признание любимой ничего не изменит.

– Вы воспользовались наивностью моей дочери, – обратился к нему Кью. – Но зачем? У вас ведь нет будущего, и вы ничего не сможете ей предложить. Сам решай, как будем: по-плохому или по-хорошему, – едва сдерживаясь, произнес Кью, переходя на шепот. – Пусть она с грустью вспоминает о времени, проведенном здесь, но только не разбивай ей сердце. Отпусти ее, черт тебя дери…

И в этот миг Алексу стали очевидны две вещи: хладнокровный Кью и впрямь заботится о своей дочери, да еще хочет завести его, Алекса, подальше в лес и пристрелить там, как собаку.

Хосмен промолчал и отошел от края шахты. За спиной он слышал неуверенные шаги Кью.

– Доставьте мою дочь на борт, – крикнул сыщикам отец Фиби.

Девушка бросилась к Алексу.

– Я не оставлю его! Он поедет со мной… Самый высокий сыщик с черной повязкой на глазу встал у нее на пути. – Не надо усложнять ситуацию, – проговорил Кью, беря ее за руку. – Если ты мирно уйдешь отсюда, мы оставим ему жизнь. А если ты будешь и дальше меня сердить, то это отразится на его здоровье.

– Иди, – скомандовал Алекс. – Зиме пришел конец. Ты не можешь далее оставаться здесь.

Фиби словно получила пощечину.

– Да нет же, я вполне могу остаться…

– Твой отец прав, – с трудом выдавил из себя Алекс. – Ты ведь здесь чужая… Всему, что здесь было, теперь пришел конец.

Не веря, она вглядывалась в лицо мужчины и плакала. Хосмену так хотелось успокоить ее, сказать, чтобы она не боялась, не переживала за него. Алексу был известен лишь один способ, как это сделать, – солгать. Ибо если он скажет правду, Фиби будет страдать до конца своих дней. А этого Алексу хотелось меньше всего на свете.

– Прибереги свои для слезы для кого-нибудь другого, принцесса. Для меня ты была всего лишь возможностью отомстить.

От удивления девушка открыла рот. Лицо ее побледнело.

Алекс в последний раз посмотрел на Фиби. У нее был просто ангельский лик. Трудно было поверить, что еще утром он проснулся в ее страстных объятиях. Подумав об этом, Хосмен отвернулся.

Фиби удивилась тому, что два сыщика остались на острове, в то время как она с отцом села в одну из шлюпок, стоявших у причала. Они поплыли к ожидающему в гавани пароходу.

Оказавшись на палубе, девушка вцепилась в ледяные поручни ограждения борта. «Ты была для меня лишь возможностью отомстить…» Алекс, ни разу не солгавший ей, произнес эти слова с ужасающей твердостью. Сейчас она его ненавидела.

Ненавидела за то, что он солгал. Он любил ее. Любил ее и тем не менее заставил уплыть.

Услышав, как подошел отец, Фиби посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.

– Я тебя никогда не прощу!

– Дорогая, все это лишь ради твоего счастья, Вот увидишь. А теперь пройди в каюту, там тепло и…

Со стороны острова донесся приглушенный звук выстрела. Собака с остервенением залаяла.

– Что это? – спросила Фиби.

– Сама понимаешь, этот сумасшедший представлял большую опасность, – нервно зашептал отец. – И если бы мы оставили его в живых, у нас возникло бы немало проблем.

Девушка превратилась в каменное изваяние. Она видела, как два оставшихся на острове сыщика сели в шлюпку и стали быстро грести к пароходу. Испустив пронзительный крик, Фиби попыталась броситься за борт.

Чьи-то сильные руки не позволили ей этого сделать. Девушка кричала, царапалась и отбивалась, но, в конце концов, ей заткнули рот. От резкого запаха хлороформа у нее потекли слезы. Море превратилось в сверкающую бесконечность, и Фиби показалось странным, что она тонет, несмотря на то, что ей так и не удалось прыгнуть в воду.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Фиби проснулась в шикарных апартаментах на борту личной яхты отца. Тяжелые красные занавески драпировали альковную кровать. Какое-то время из-за сильного головокружения девушка не могла ни на чем сосредоточиться. Еще девочкой она провела здесь немало счастливых часов во время длительных круизов по морю, когда папа развлекал своих гостей.

И тут она все вспомнила. Жизнь уже больше ей не принадлежала. Фиби встала с кровати, но ей пришлось держаться за стенку, чтобы не упасть. Действие хлороформа давало о себе знать. Необходимо было поскорее прийти в себя. «Алекс, – мысленно говорила себе девушка. – Алекс».

Еще утром будущее казалось ей дивным сном. А потом приплыл отец и поймал ее, как паук муху. Фиби пришлось отдать свою свободу в обмен на жизнь любимого. Какой же она была глупой, посчитав своего отца человеком честным и благородным.

Он нанял убийц, чтобы те застрелили Алекса Хосмена. Умер ли он сразу? Или же медленно истекал кровью, лежа на снегу, пока не замерз насмерть?

Девушку сильно тошнило, она направилась к дверям каюты и обнаружила, что заперта. Ее вновь сделали пленницей, птичкой, предназначенной для золоченой клетки мира ее отца.

Фиби подошла к маленькому иллюминатору. Мрачные очертания островных хребтов предстали ее взору. Следовательно, без сознания она была недолго. Девушка слышала, как кочегары подбрасывают уголь в топки. Очень скоро паровая яхта тронется.

– Нет! – крикнула она, но свист паровых котлов заглушил ее голос. Даже если они заберут ее на большую землю, она все равно сюда вернется. Но зачем? Ведь Алекса больше нет. Нет.