Папа Сикст V, стр. 17
— Синьор герцог Браччиано обещал мне свое покровительство, и я…
— Отвечай, согласен ли ты подписать свои показания?
— Согласен, — едва слышно проговорил Греко.
Лейтенант с герцогом удалились в противоположный конец комнаты и начали о чем-то совещаться. Видно было, что Сфорца хочет в чем-то убедить племянника папы.
— Но подумайте, Марио, — говорил герцог, — дядя за это рассердится.
— Напротив, ваш дядя будет доволен, что вы избавляете его от самого большого беспокойства, которое когда-либо существовало в продолжение всего его царствования. Если Греко, выйдя отсюда, будет рассказывать в городе то, что он здесь показал, то правительство будет вынуждено начать преследование Орсини, тем более что кардинал Монтальто, верьте мне, ни одной минуты не даст покоя его святейшеству.
— Ну что же из этого, — гордо возразил герцог, — если дядюшка пожелает, я имею достаточно силы для того, чтобы положить конец произволу этого Браччиано, который воображает себе, что он рожден с правом убивать безнаказанно, кого ему вздумается.
Марио сделал нетерпеливый жест.
— Попробуйте тронуть Орсини, — продолжал он, — и вы увидите, что против ваших пяти тысяч солдат явится десять или двенадцать тысяч бандитов, которыми располагает герцог Браччиано.
— Прекрасно. Но я могу соединиться с Аквапенденте, с Просперо, — возразил герцог, — у одного Колонны есть шесть тысяч лучших солдат в Европе.
— Просперо и Колонна принадлежат к числу недовольных, и они давно бы предали огню и мечу весь мой лагерь, если бы мне не удалось заручиться союзом с кардиналом Медичи.
Герцог после непродолжительной паузы сказал:
— Наконец, я могу прибегнуть к помощи римских граждан, сделаю воззвание, и у меня мигом образуется сильнейшее войско.
— Совершенно верно, — отвечал, горько улыбаясь, лейтенант, — но если вы сделаете воззвание к народу и вооружите его, то, уничтожив римских баронов, народ примется за вас и за вашего дядю. Этого прошу не выпускать из вида.
Генерал серьезно задумался. Марио продолжал, все более и более воодушевляясь.
— Нас маленькая горсточка львов среди целой массы волков. Мы управляем ими только потому, что волки не соединились вместе и нет между ними согласия, единства цели. Если явится между ними солидарность и они попробуют крови благородных, они уничтожат существующие порядки, в один момент их явится, по крайней мере, сто тысяч. Что же вы будете в состоянии сделать с вашей горстью солдат против такой силы?
Эта беспощадная логика лейтенанта вполне убедила герцога де Сора, и он сказал:
— Ну, делайте, как знаете. Конечно, мой кузен Орсини будет не особенно мне благодарен, но я, по крайней мере, избавлю от величайшего беспокойства моего святейшего дядюшку.
Выслушав это приказание генерала, Марио подозвал к себе двух палачей и что-то им прошептал. Последние подхватили Греко и потащили его к пасти ужасного колодца, видневшегося в конце пытальни.
— Куда вы меня несете? — вопил несчастный. — Я вынес пытку и сказал всю правду, вы должны отпустить меня на свободу.
— Ну, попробуй уйти, — сказал с наглым цинизмом один из палачей, глядя на обугленные кости вместо ступней Греко.
На улице слышались нетерпеливые крики и шум приближающейся толпы.
— Бросай его проворней! — командовал Марио.
— Никак не поднимешь кверху, такой тяжелый, дьявол! — острил один из палачей.
Греко, наконец, понял, куда его тащат. Страх смерти еще больше исказил черты его лица.
— Боже! В колодец!.. Смерть!.. — закричал он с таким отчаянием, которое тронуло бы камни, но не палачей.
Между тем шум на улице увеличился так, что можно было слышать голоса многих людей.
— Сюда! Ко мне! — кричал герцог Браччиано. — Они заперлись в подземелье, но я разнесу все и камня на камне не оставлю!
Греко уже подняли вверх, чтобы бросить в колодец, однако он, услыхав голос Браччиано, сделал сверхъестественное усилие и освободился от палачей, но стать на свои обожженные ноги не мог и упал на землю. Палачи его снова подхватили, и в то время, когда разбитая дверь упала, и герцог Браччиано вломился со своими людьми в подземелье, несчастный Греко уже летел на дно глубокого колодца.
Генерал папских войск и его достойный лейтенант совершенно спокойно стояли среди комнаты, будто ничего особенного и не произошло.
— Как это вы, мой уважаемый кузен, — совершенно хладнокровно сказал герцог Сора, — с вооруженной силой вламываетесь во дворец юстиции, ломаете двери, — никак не ожидал!
Затрагивать папского племянника совсем не было в планах Орсини, он хорошо знал, что Григорий XIII, несмотря на свою бесхарактерность, готов на самые крайние меры, если кто-либо осмелится задеть его любимца; хотя бы пришлось поднять весь Рим.
— Я искал моего верного слугу, — отвечал, несколько сконфузясь, Браччиано, — мне сказали, что он здесь, между тем я его здесь не вижу.
— Позвольте, кузен, просить вас отпустить ваших людей, — говорил герцог Сора, — мне необходимо переговорить с вами.
Браччиано невольно вздрогнул: именно в то время, когда он слушал генерала, взор его упал на орудия пытки, но вскоре он оправился и подумал:
— Не осмелятся!.. — И жестом приказал своим людям выйти.
— Ну-с, теперь, дорогой кузен, я прошу меня выслушать, — сказал спокойным голосом герцог Сора. — Вы ищете здесь Греко, которому обещали свое покровительство за участие его в убийстве в прошедшую ночь…
Герцог Браччиано хотел протестовать.
— Греко был здесь только что, — продолжал генерал, — и показал многое, впрочем, он перенес довольно стойко пытку и сначала не хотел признаться ни в чем, но, увидав, что вы его покинули на произвол судьбы, он показал всю истину. И мы имели случай узнать весьма прискорбные обстоятельства о вас и о синьоре Виктории…
— Пожалуйста, прошу вас не мешать имя синьоры Виктории в это несчастное дело, — вскричал, побледнев, герцог Орсини.
— Мне и самому кажется так, — прибавил генерал, — и вследствие этого я приказал, чтобы чересчур длинный язык Греко урезали, заставив его замолчать окончательно.
— Каким образом?
— Очень просто. Я велел бросить опасного свидетеля в колодец, и в настоящее время он напился воды настолько много, что уже не будет в состоянии болтать в продолжение целой вечности.
Герцог Браччиано был озадачен и не знал, радоваться ему или печалиться.
— Греко был верный слуга! — пробормотал он.
— Даже чересчур верный. При первом прикосновении железа к его ногам он показал на ваш счет много ужасных вещей, которым я, конечно, не поверил.
Герцог Браччиано многозначительно взглянул на племянника папы.
— Значит, вы мой друг? — прошептал он.
— Да, в этом случае я поступил, как истинный ваш друг, — отвечал начальник папской гвардии и повторил все то, что он только что слышал от своего достойного лейтенанта Марио. — Мы, бароны, до тех пор сильны, пока держимся друг друга, но если между нами возникнет распря и плебеи воспользуются ею — мы погибли.
Орсини понял и, крепко пожав руку генералу, сказал:
— Я с вами совершенно согласен и благодарю; с этих пор, герцог, я ваш; услуга, оказанная Орсини, не может пропасть!
Марио Сфорца, бывший немым свидетелем этой сцены, самодовольно улыбнулся, ему было приятно, что всякого рода столкновение таких важных персон, как герцог Орсини и папский племянник, — устранено.
Таким образом, убийство несчастного Перетти, племянника кардинала-монаха, осталось не наказанным. Бароны никак не могли предвидеть, что этот неизвестный бедный старик Монтальто вступит на римский престол под именем Сикста V и будет избран Провидением карающей силой.
РАСКАТЫ ГРОМА
ЗАЛЫ Ватикана были полны народа. Посланники иностранных держав, кардиналы, епископы, синьоры наполняли эти залы, еще так недавно при папе Григории XIII пустые. В царствование покойного власть была разделена между кардиналами Сан-Систо, Гуастовиллани и герцогом Сора. Эти три персоны в свою очередь делились с министром-кардиналом Комо. Затем и римские бароны, между которыми, как мы знаем, одну из видных ролей играл герцог Орсини, распоряжались каждый по своему произволу, так что папе Буонкомпаньи ничего не оставалось; а потому иностранцы и итальянские князья, имевшие надобность в политических делах в римской курии, обращались не к папе Григорию XIII, а к тем лицам, в руках которых была сосредоточена власть.