Железный Шакал, стр. 56
Но она не намеревалась зайти настолько далеко.
— Во мне уже нет прежнего страха, — сказала она. — Но зато я просто боюсь, что захочу к ним. — Она помолчала. — И тогда перестану быть собой.
— Ты останешься собой, несмотря ни на что, — возразил он. — Другой тебя делает только время. По-моему, глупо, что люди стараются развиваться, а меняться совершенно не хотят. — Он посмотрел на нее, и Джез заметила в его взгляде напряжение, от которого у нее на душе стало неспокойно. — Как ни крути, они теперь — твой народ. А от него нелегко отвернуться. Такая у тебя судьба.
Он снова принялся ковыряться в панели, будто беседа закончилась. Джез глубоко задумалась. Наверное, она бы сказала что-нибудь еще, но внезапно лицо Сило перекосила гримаса отвращения. Он отшвырнул ключ, и от неожиданности она подскочила.
— Проклятый движок! — заявил Сило. — Его не нужно чинить. Мне здесь вовсе нечего торчать. Если от человека нет пользы — он ничто.
Он выпрямился во весь рост и зашагал по помосту к трапу.
— Ты куда? — удивилась Джез.
— Сообщу кэпу, где он может найти то, что ищет, — бросил через плечо бортинженер.
Джез еще несколько мгновений сидела и хмурилась. Слаг таращился на нее с непроницаемым видом, присущим всей кошачьей породе. Потом она вскочила.
— Эй! — крикнула она и припустила вслед за Сило. — Откуда ты знаешь?
ГЛАВА 23
Звук жизни — Триника и смерть — Сило рассказывает свою историю — Неожиданная развязка
Проклятый шум.
Фрей помнил этот звук. Он не забыл, как слышал его, когда лежал при смерти на наклонном полу кабины «Кэтти Джей». Казалось, ничто не может остановить навязчивый гул — ни ветровое стекло, ни металлический корпус корабля.
В тот день он страдал от невыносимой жары, а жизнь медленно уходила сквозь бинты, обернутые вокруг его талии. Листва сделала сияющее самарланское солнце ярко-зеленым. Дариан обливался потом с головы до пят. С каждым вздохом и выдохом мускулы его тела тяжелели. В полубреду ему чудилось, что на него накинули неподъемную кучу ватных одеял. Зрение расфокусировалось, и все вокруг стало заволакиваться мраком.
Он слушал насекомых. Миллионы безымянных и невидимых чудовищ затаились снаружи. Скрип, щебет, треск и болтовня сливались в невыносимую какофонию.
«Вот он — звук жизни, — думал он тогда. — Единый мощный нестройный и неблагозвучный рев, не имеющий никакого смысла. Как и все остальное. Просто один пытается переорать другого. Лучше бы мне с этим покончить».
Это был редкий для него случай, когда он предался философии. В конце концов Фрей решил, что так и надо, поскольку не сомневался, что скоро умрет. «Кэтти Джей» рухнула на землю, когда, с пропоротыми штыком кишками, он сажал корабль в непроходимых горных джунглях на севере Самарлы. Члены его команды погибли. Их перебили даккадийцы, напав из засады, когда экипаж принялся разгружать то, что доставил отряду вардийских пехотинцев. И, потеряв сознание, Фрей вовсе не рассчитывал очнуться.
Но его увидел Сило, забравшийся на борт сквозь щель приоткрывшейся от удара грузовой рампы. Муртианин вылечил его, используя медикаменты и еду, которые так и не были доставлены адресатам. Ну а Фрей в благодарность за спасение вывез его из Самарлы.
С тех пор прошло девять лет, плюс-минус несколько месяцев. А теперь они вернулись в те самые душные джунгли. Примерно в тот же район, где он разбился. Участок был на границе Зоны свободной торговли, организованной после последней войны, но новый статус нисколько не изменил сути этих мест.
Кроме того, окаянные букашки никак не унимались.
Фрей пробирался сквозь подлесок. Его брюки отсырели, а рубашка накрепко прилипла к спине. Сило двигался первым. Бортинженер выбирал проходы между деревьями и карабкался по склонам. Джунгли были для Дариана ужасающе чужими. Растения отличались от вардийских. Их странные формы, чешуйчатая кора и огромная высота порождали в нем тревогу. Почти столь же сильную, как и та, которую вселял в него шедший впереди незнакомец.
Он ни разу не спросил, кем на самом деле являлся Сило.
И Фрею вдруг стало смешно. Он не был любопытен от природы. Капитан уважал частную жизнь других, а чем там занимался Сило до их встречи, его вовсе не касалось. Но они прожили бок о бок девять лет, и ничего за такой долгий срок не изменилось. Причина должна быть серьезнее, чем обоюдное равнодушие. Сило ничего не рассказывал, а Фрей не настаивал.
А может, он просто не хотел пускать все это к себе в душу?
И дело было не только в Сило. Дариан всегда активно отстранялся, стоило кому-нибудь из менее сдержанных членов его команды удариться в воспоминания о своей былой жизни. Как правило, такое случалось по пьянке, и он мог оправдывать себя. Но если честно, он себя вел немного странно.
Наверное, их прошлое не имело для него значения. Каждый существовал лишь с момента встречи с ним. Вероятно, они забудутся, как только исчезнут с глаз, хотя прощание, конечно, не станет менее болезненным. Он не считал это своим дурным качеством, а воспринимал как естественное свойство характера. Ничего тут не поделаешь. Детство, проведенное в приюте, означало много прощаний и появлений новых лиц. Вся жизнь Фрея проходила под знаком непостоянства.
Но его очень обеспокоило то, что Сило знал, куда спрятали Угрика, и ничего не сообщил Дариану. Кроме того, он молчал, и Фрей не знал, что у него на уме.
В который раз за время похода он спросил себя, стоило ли вообще ему идти. Сило не хотел брать его и ворчал, что дорога слишком опасна. Но Фрей настоял. Если он спрячется в корабле и позволит кому-нибудь из членов команды рисковать жизнью, то будет последним трусом. Самое меньшее, что он мог сделать, это умереть вместе с ними.
В конце концов Сило смягчился.
— Только ты, кэп, — произнес он. — Но ты еще об этом пожалеешь.
Сейчас Фрей согласился с ним. Жара, утомительный подъем, треклятый шум!
И воспоминания. Неподалеку находилась старая разрушенная деревня, где погиб его предыдущий экипаж. Тогда он закрыл грузовой люк «Кэтти Джей» перед носом своего несчастного штурмана Рабби. Он бросил его снаружи на произвол врагов.
«Не бросай меня здесь!»
Он услышал мольбу Рабби в Теске, когда Железный Шакал пытался заманить его в переулок. Крик из прошлого, в котором сконцентрировались вся его вина и позор. Он летал на самые опасные задания, но ему не хватило смелости, и он погубил остальных. Пусть они были кучкой никчемных отбросов общества, но они не заслуживали смерти.
А демон, преследовавший его, знал о том дне.
И не только. Когда Фрей впервые увидел его, он вырывался из утробы и заставил Дариана вспомнить о своем нерожденном ребенке. Штыки, заменявшие ему пальцы, были точно такими же, как тот, который чуть не оборвал его жизнь. Око Шакала смотрело на мир глазом Триники — грозной пиратской королевы. Огромный черный зрачок закрывал почти все глазное яблоко.
А броневые листы, нашитые на его кожу? Ну, конечно. Они копировали обшивку «Делириум Триггер».
Он состоит из твоих страхов, Дариан. Демон вышел из него самого. Он сам создал его из собственных пороков.
«Отлично!» — ехидно подумал он.
Смерть и Триника. Эти двое — неразделимы. То, что она занимает столь большое место в темной мясорубке его подсознания, испугало Фрея.
И все упаковано в форму огромного зверя. Дариан лишь несколько раз в жизни видел шакалов — когда он возил срочные грузы на места недавних сражений. Они бродили среди трупов: трусливые воры, которые охотились за объедками. Беспринципные приспособленцы, умеющие больно кусаться исподтишка.
«Постой! — оборвал себя Фрей. — Прямо как я».
Сплошные провалы. Он погубил своих людей. Он необыкновенно эффектным жестом сломал жизнь Триники. Он перерезал нить жизни их ребенка. И загубил себя.
А иметь подобное зеркало — весьма полезно. Отрезвляет. Помогает твоему несовершенству обрести плоть. Он дурачил и обманывал себя, притворяясь героем. И попался. А взгляни-ка на себя сейчас. Впавший в отчаяние, мокрый от пота, гонится за самой зыбкой из надежд, а Железный Шакал опять придет к нему. И ждать совсем недолго.