Житие Иса. Апокриф, стр. 41
– Мы подумаем. А ты возвращайся. Сними осаду замка, отведи войска. И распусти сермяжную Мисову гвардию.
– Значит, командовать мне? – кинул меч в ножны и поднял черный серп бороды Лак.
– Если то, что я сказал, что-нибудь значит…
– Это значит все! – С этими словами Лак повернулся и, сопровождаемый своими оруженосцами, опустился в темноту башенной лестницы.
– Зачем ты это сделал, можно ли давать власть этому авантюристу? – мрачно бухнул Геф.
– А что делать? Послать кого-нибудь из нас, не знающих обстановки, чтоб обратно принесли со стрелою между лопатками? Этот, по крайней мере, снимет осаду и разгонит Мисову черную сотню.
– Серую.
– Не в названии суть. А нам нужно решить, что делать дальше. Нави, пошли за Мартом, его светлая голова не будет лишней на совете.
– О, ты снова говоришь языком пророков!
– Извини, Зер, с кем поведешься…
Сид уселся между зубцами, спиной к низкому солнцу – к вечеру разбросало облака и даже сорное мелколесье вокруг замка заблестело желтой с красным листвой. Впрочем, Сид только скользнул по этому великолепию взглядом, перед тем как устроиться на своем месте, теперь же он видел только своих друзей, усевшихся кто на чем, лицом к нему, так что он невольно оказался на возвышении.
– Президиум выбирать не будем? – осведомился Зер.
– Нет, – не принял шутки Сид, – кто первый? Слово Маргу! Говори с места.
– Силу надо принять власть. Тогда можно будет раздавить остатки Мисовой своры. Поставим своих людей, дабы придавленная змея вновь не подняла головы. И вырывать нужно с корнем.
– Каким инструментом, не топором ли? – осведомился Зер.
– И топором.
– А чем мы будем отличаться тогда от Лия Восьмого и Миса? – полюбопытствовал Зер.
– Тем, что инструмент этот употребим в интересах большинства, – выдвинулся вперед Грез.
– Я – отказываюсь, – спрыгнул с парапета Сид.
– И правильно делаете, – раздался со стороны удивительно знакомый голос, – ибо ни в императоры, ни в председатели вы, Исидор Сергеевич, явно не годитесь. Да вас на это никто и не уполномочивал.
Все разом повернулись на голос – из расплывшейся на мгновение каменной кладки вышел начальник Звездного предприятия Борис Африканович Парфенов в новом пиджаке и строгом галстуке, сопровождаемый своей неизменной секретаршей – знойной Анной Ивановной. И Зер – Измаил Алексеевич Зерогов – по единому взгляду отчаянной секретарши понял, что она здесь ради него.
Таким образом, точка, ради которой они двинулись на Север, была найдена с другой стороны. И эффект превзошел все ожидания.
«Что же все-таки утверждает автор? Допустимо ли вмешательство извне в исторический процесс? Между тем это вопросы далеко не праздные…» – написал один весьма озабоченный этой проблемой человек.
Но проницательный читатель уже догадался, что эта крайне актуальная проблема автора ничуть не тревожит. И с чувством душевной неловкости он признается, что в научном отношении сия повесть недостаточно обоснована – будь она обоснована достаточно, мы бы уже общались с этими… тау-китянами, тем более что по некоторым данным они очень радушны!
Итак – того нет, этого нет.
Мистики тоже нет – черт в начале повести ненастоящий! Так что же есть?
Выяснить это – задача читателя.
Мурманск, 1973 г.
Своевременные мысли
Спорить можно с единомышленником. Например, на тему: сколько чертей уместится на острие иглы – сто тридцать тысяч или сто тридцать тысяч семьсот? Ибо для этого нужна уверенность, что черти существуют.
И все-таки.
Есть старый анекдот о человеке, вообразившем, что у него стеклянный зад. Его лечили. И перед выпиской пациент здраво рассуждал об экономике, о политике, даже об искусстве. Когда же ему предложили присесть, пока напишут заключение о выздоровлении, он ответил, что боится разбить свой стеклянный зад.
Включаю телевизор. Идет: «НЛО – необъявленный визит». Бородатые и безбородые кандидаты разных наук рассказывают о своих исследованиях. Интересно. Особенно когда красивая женщина говорит, как она (эфирная субстанция!) выходит из своего тела и попадает в иные миры через окна в космосе. Рассказы прерываются фрагментами из иноземного фантастического фильма.
Разворачиваю «Литературную газету» от 18 августа 1990 г. «Научная среда», руководимая Олегом Морозом. Выясняется, что этого нет, потому что этого не может быть никогда (утрирую, конечно, но все сводится именно к этому). Похоже его отношение и к разным хилерам. Я тоже против околонаучной возни, переходящей в кликушество. Однако камни, вопреки мнению французских академиков восемнадцатого века, все-таки падают с неба. И конечно, интересно знать: откуда? Думаю, и эти «камни» не последние. И это нужно всерьез изучать.
Недружелюбна ко всему такому и церковь.
Любопытно, не правда ли?
Еще интереснее – «Литературная газета» от 25 июля 1990 г. На перекрестке мнений – «Зачем было ссориться с Богом».
Олег Мороз – Эдуард Филимонов.
О.Мороз: Очевидна прямая связь между всеобщим падением нравственности, всеобщим цинизмом, половодьем аморализма, преступности, с одной стороны, и утратой религиозной веры – с другой.
Э.Филимонов: На мой взгляд, это поверхностная точка зрения, уводящая в сторону от анализа истинных политических, экономических и социальных причин, поразивших нас бездуховности и безнравственности,
Не собираясь вдаваться в подробности этого боя с тенью – поскольку, оказывается, О. Мороз – атеист! – хочу отметить вот какую штуку: так как О. Морозу очевидна прямая связь между падением нравственности и безрелигиозностью, то получается – для не достигших уровня морозовского интеллекта необходима религиозная вера. Сам же О.Мороз в этом не нуждается; вероятно, он, и без этого достаточно нравственен.
Нет ли в этом неуважения к людям, в том числе к верующим?
Журнал «Слово» № 8. Сергей Харламов. «Теряя форму, гибнет красота». У П.Флоренского есть слова, на первый взгляд непонятные. Сатана – обезьяний бог. Стало быть, получается, что те, кто принял теорию Ч.Дарвина о происхождении человека и согласился, что произошел от обезьяны, тем самым отказался, понятно почему, признать в себе образ и подобие Божие, а значит, стремление к совершенству, к высшему идеалу добра, святости, красоты. Трудно без светлой небесной мечты достигнуть совершенства, гармонии и счастья в мире. Становится понятным наконец, кто является покровителем тех, которые ведут свою родословную от обезьяны.
Вспоминается известный вопрос к Гексли: с какой стороны он происходит от обезьяны – со стороны бабушки или дедушки? И его ответ епископу Уилберфорсу: «Человек не имеет причины стыдиться, что его предок – обезьяна. Я скорее бы стыдился происходить от человека суетного и болтливого, который не довольствуется сомнительным успехом в собственной деятельности, вмешивается в научные вопросы, о которых не имеет никакого представления, чтобы только затемнить их своей риторикой и отвлечь внимание слушателей от действительного пункта спора ловкой спекуляцией на религиозных предрассудках…»
Ну и что?
А вот что. Хочу процитировать Сахарова. Он сказал это по другому поводу, но… «Могут сказать, что национализм Солженицына не агрессивен, что он носит мягкий, оборонительный характер и преследует цели спасения и восстановления одной из наиболее многострадальных наций, Из истории, однако, известно, что идеологи всегда были мягче идущих за ними практических политиков!»
Так!
В 1987 году в одно из московских издательств, как принято говорить «хороших», попала рукопись фантастики. Рецензия (1988) была положительной: «…автор дает точный психологический рисунок характеров. Хорош сам главный герой с его искренностью, порывистостью, увлеченностью, с развитием его человеческой сущности от героя – к мудрецу. Хороша молчаливая и деятельная героиня. Обаятелен „элегантно-взбалмошный“ академик З.Колоритны образы Г. и Н. Но за внешней формой приключенческой повести, написанной живо, увлекательно и остроумно, просматриваются серьезнейшие вопросы философского, мировоззренческого плана. Сквозь любопытно трансформированный мифологический сюжет по-новому повернуты и переплетены проблема истории с ее скоростью продвижения вперед, проблема возникновения и функционирования религии и многие другие насущные вопросы современности».