Дворец из камня, стр. 47
— Нет, — ответил король и тяжело привалился к спинке стула.
«Он все понимает, — подумала Мири. — Чтобы сохранить монархию, ему придется пойти на уступки».
Началось обсуждение. Не такое тягучее и плавное, как прежде. Страсти кипели и бурлили — не дебаты, а горная река, перекатывающаяся через камни. Мири едва успевала следить за происходящим. В сплошном шуме она понимала лишь отдельные выкрики. От напряжения у нее раскалывалась голова, и она мысленно начала подгонять делегатов, чтобы скорее проголосовали.
В амфитеатре простолюдинов все повскакали с мест, вытягивая шеи, многие привстали на цыпочки. Экземпляры хартии переходили из рук в руки — людям не терпелось ознакомиться с документом. Толпу охватило радостное ожидание, но в нем также затаилась огромная опасность — словно над головой завис топор, готовый упасть.
Что будет, если голосование провалится? Мири снова направилась к гвардейцам, дежурившим у двери. Если их заранее предупредить, то, быть может, им удастся защитить Дом делегатов от нападения.
Гонцы с невероятной скоростью носились между амфитеатром простолюдинов и толпой снаружи. Мири надеялась, что вожаки мятежных отрядов подождут до голосования. Но в тот момент, когда делегаты отвергнут хартию, тысячи простолюдинов перед домом это узнают — с тем же успехом голосующие могли бы бросить в стог сена тлеющую головешку.
«Это искра», — подумала Мири. Все-таки она высекла искру для революции: народ придет в ярость, если господа прокатят хартию. Ведь тогда у него не будет прав. Начнется война. И начнется она с убийств, в точности как предрекала Сисела.
Мири подошла к ближайшему охраннику.
— Офицер, — прошептала она, — я беспокоюсь, как бы толпа не стала агрессивной.
Охранник наклонил голову, показывая, что ничего не расслышал.
— Офицер, — произнесла она громче.
Он покачал головой и поднес палец к губам, полностью переключив внимание на делегатов. Она поняла, что охранник, должно быть, простолюдин и поэтому так заинтересованно слушает дебаты.
— Прошу вас, — не отступала Мири. — Начнется бойня. Они убьют короля и делегатов, и…
— Голосуем! — выкрикнул глава делегатов. — Голосуем. Дамы и господа, встаньте с мест, если поддерживаете хартию.
Рано! Мири была не готова. Ничего еще не готово. Мири увидела, как встала Кэтар и подняла руку, голосуя «за». Ее примеру последовали еще одна женщина-делегат и какой-то мужчина с белыми висками. Трое. Трое из шестнадцати. Далеко не большинство! Мири, спотыкаясь, пошла вперед, надеясь добраться до Бритты и предупредить подругу, чтобы та поскорее увела Стеффана. Продвижение по залу напоминало бег под водой. За плотными рядами разгоряченных тел она уже не видела стола делегатов и амфитеатра придворных. Внезапно раздались удивленные и встревоженные крики.
— Бритта! — вырвалось у Мири, но ее голос потонул в общем шуме.
Наружные двери распахнулись, и в зал втиснулось еще больше людей с голубыми лентами на рукавах. Мири подавила в себе крик и принялась энергичнее протискиваться сквозь толпу, а по залу тем временем разнесся оглушительный шум. От этого хаоса у нее закружилась голова, как на палубе корабля. Крики становились все громче и напряженнее — так кричат чайки над морем. Толчки напоминали порывы сильного ветра.
Мири протиснулась между двумя здоровяками, которые орали во все горло и потрясали кулаками, и неожиданно перед ней оказался стол делегатов. Пока никого из них не убили. Мири пересчитала — шестнадцать, и все как один стоят.
Шестнадцать. Стоят у стола.
Мири снова посмотрела. Да, точно, стоят, и каждый поднял руку в единогласном голосовании. Многие улыбались. От криков простолюдинов сотрясались стены, и только теперь Мири расслышала в них не враждебность, а ликование. Оно крепло, росло, накатывая волна за волной.
Глава делегатов обратился к королю, и тот торжественно кивнул. Вельможи в своем амфитеатре недоумевали, даже злились. Но делегаты — сами господа — испытывали явное облегчение. Мири подумала, что, наверное, когда-то в прошлом они уже рассматривали подобную хартию, но не посмели ее принять.
Кэтар бросилась от стола к Мири.
— Закон принят? — спросила Мири, всем сердцем желая, чтобы это оказалось так, но еще боясь поверить.
Кэтар кивнула и широко улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках. Она так крепко обняла Мири, что та чуть не задохнулась. «Ей нужно практиковаться», — подумала Мири. И ответила таким же объятием.
Словно по сигналу, возгласы ликования утихли. Зал был набит до отказа людьми с голубыми лентами на рукавах. Простолюдин, оказавшийся рядом с королем, отвесил поклон. Потом повернулся к королеве и опустился на колено. Сотни людей молча последовали его примеру — поклон королю, на одно колено перед королевой.
Королева поднесла руку ко рту, глаза ее увлажнились. Она снова взглянула на стену.
Теперь Мири удалось разглядеть, куда смотрела королева. На портрет королевы Гертруды.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В столице только и говорили, что о хартии — других тем, похоже, не осталось, — особенно в Замке Королевы. Кого-то грядущие перемены пугали, кого-то сбивали с толку, но большинство не переставали удивляться и восхищаться.
Последняя новость вызвала волнения в классе магистра Филиппа: землям, принадлежавшим ранее семье Бритты и отторгнутым короной, когда семья лишилась титулов, нашлось применение. Королева Сабет приказала продать их, а на вырученные деньги построить школы в Асленде. Детей в них предполагалось кормить два раза в день по учебным дням, чтобы родители охотнее посылали детей в школу, а не заставляли работать.
Но самым радостным для Мири было освобождение от текущих податей — думая об этом, она не переставала улыбаться. Каждой провинции предстояло выбрать делегата от простолюдинов, и Мири надеялась, что новые подати, одобренные такой делегацией, окажутся справедливыми.
Она подняла взгляд на картину, висящую в классной комнате. С тех пор как у них начались занятия по искусству, Мири поняла, как это замечательно, что художник выбрал в качестве достойного объекта для своего шедевра простую девушку. И почему только Мири раньше думала, что девушка чувствует себя в ловушке? Теперь она видела, что девушка довольна жизнью, разливая молоко в маленьком доме. Разве не может девушка просто полюбоваться луной время от времени?
Магистр Филипп вновь повторял, что история не знает примеров, подобных данлендской хартии, что мы сами теперь создаем историю.
Мири захотела, чтобы он вновь задал аудитории вопрос по этике: «Что спасать — убийцу или картину?» Она теперь знала ответ: и то и другое. Она бы нашла способ. «Что ты выбираешь — принцессу или революцию?» Обеих. Кто говорит, что должно быть либо одно, либо другое?
«Где ты будешь жить — в Асленде или дома?»
Мири прошлась по территории дворца и остановилась перед кузницей.
— Фрид! — позвала она.
Шум здесь стоял такой же оглушительный, как в каменоломне. Тогда она прибегла к языку горы, сомневаясь в результате, — ведь под ногами не было линдера. Неизвестно, услышала ее Фрид или нет, но она перестала колотить по раскаленному докрасна металлическому пруту и подняла глаза.
— Привет, Мири. — Она сунула заготовку в воду (раздалось шипение, заклубился пар), а потом вынула ее из ведра. — Нравится мой меч?
Один из мужчин, работавших рядом, рассмеялся.
— Если это меч, сестрица-горянка, тогда ты принцесса, — сказал он.
Молодой крепкий парень бросил щипцы и вразвалочку направился к обидчику Фрид, выпятив грудь колесом: