Чертово колесо, стр. 21
Потом из-под чулка заглянул тяжелым взглядом старику прямо в душу:
— Здесь мало, мизер. Старик опустился в кресло:
— Это последнее…
— Не торгуйся, жизнь дороже. Ты же видишь — это пепел, пыль, а не деньги. Где главный куш? Цепь?
— Цепь она продала… — пролепетал старик. — Это последнее.
— Врешь!.. Цепь еще недавно видели. — Нугзар ощерился. — Вот ты сейчас поймешь, какое оно, последнее, бывает! Эй! Волоки сюда эту блядь! И веревки из кухни! И пилу! А ты готовься! — обернулся он к старику. — Пришел твой конец, дурак! Про вас, евреев, говорят, что вы хитрые и мудрые, но ты, видно, туп, как пробка! И жаден, жид!
Появился Сатана. Он волоком тащил женщину. В другой руке у него был мешок и веревки. На плече брякала сумка.
— Вяжи ее к батарее, — деловито приказал Нугзар. — И заткни ей опять рот!
— Чем же заткнуть? — стал озираться Сатана, придерживая женщину на полу, как овцу перед закланием. — А, вот… — И он потянул со стола вышитую скатерть. На пол со звоном посыпалась какая-то мелочь. Старик, сидя на стуле, безучастно смотрел перед собой, изредка поднимая руку к узлу галстука, который был давно распущен. Он, казалось, даже не заметил, как Нугзар приторочил его веревкой к стулу. Когда Сатана вытащил из сумки пилу, старик тупо спросил:
— Зачем?
— Пилить будем, — буднично отозвался Нугзар, разматывая шнур. — Раз ты так и не понял, кто перед тобой. А потом ее… Потом опять тебя… Ну? Скажешь, где деньги, старый осел?
— Стой! Он будет орать, ему тоже надо заткнуть рот! — остановил его Сатана и принялся рвать кусок от скатерти. Ткань не поддавалась. Тогда Нугзар помог ему, со свистом финкой рассекая ткань. Старик при этом отчаянно мигнул.
Нугзар неторопливо размотал шнур и показал старику вилку:
— Последний раз спрашиваю — где деньги?
Старик молчал.
Тогда Нугзар рванул рубаху на старике и приложил к его груди пилу:
— Ну?
Старик съежился, поник головой. Нугзар пару раз шлепнул его по щекам:
— Не притворяйся! Где деньги? Свесив голову, старик произнес:
— Сними с сердца!
— Где деньги? — сумрачно произнес Нугзар, глядя из-под чулка отсутствующим отрешенным взглядом, от которого старика передернуло больше, чем от пилы. Сатана стоял наготове с куском скатерти. — Где деньги? — повторил Нугзар, сунул вилку в розетку и положил палец на кнопку.
— На кухне, в синей сумке, где картошка.
Нугзар выдернул вилку, а Сатана, перепрыгнув через Гиту, метнулся в кухню. Нугзар все это время стоял около старика, не спуская глаз с его лица, которое стало каким-то умиротворенным.
Сатана вернулся со спортивной сумкой. Прошуршав змейкой, развалил ее. На пол посыпались пачки денег. Коричневые сторублевки, зеленые доллары, всякие разноцветные купюры. Нугзар застыл.
— Молодец! — вырвалось у него. — А еще говорят, что у гинекологов грязная работа!
— Вот пиздовый доктор! — расплылся в улыбке Сатана, подняв по привычке руку схватиться за клок, но нарвался на скользкий чулок.
Старик молчал, закрыв глаза. Нугзар сел на корточки и поворошил пачки. Старик вдруг посерел, обмяк и вместе со стулом повалился на пол, набок.
— Что такое? — крикнул Сатана.
— Черт его знает! Плохо ему! Собирай деньги в сумку! — освобождая старика от веревок и переворачивая его на спину, приказал Нугзар.
Тут от батареи замычала женщина. Нугзар оставил старика и перебрался к ней.
— С тобой что делать? — заглянув ей в глаза, спросил он. Женщина опять замычала.
— Если тебя найдут здесь с ним, мертвым, тебе конец. Она в ужасе задвигалась, показывая глазами на кляп.
Нугзар вырвал ткань.
— Умер? — приглушенно прохрипела она.
— Не знаю. Может быть.
— Возьмите меня с собой! — взмолилась она, со страхом глядя на неподвижное тело старика. — Не оставляйте меня тут! Я ничего никому не скажу!
— Хорошо. Иди поправь юбку, лицо попудри! Быстро! — принял решение Нугзар, потом склонился над стариком, который беззвучно лежал на спине и смотрел в потолок. — Давид! — произнес он.
Веки старика дрогнули.
— Это инфаркт, — прошелестел он синими губами. — Второй инфаркт… Вызови «скорую»…
Нугзар, наклонившись к его уху, проговорил:
— Ты забудь про все это, забудь! Забудь про деньги, это мусор, у тебя еще много есть, я знаю. И смотри — не делай глупостей, не вздумай ничего затевать… Это бесполезно, потому что, кроме стыда, ничего не принесет. Подумай сам. Затаскают, опозорят, а нас через два часа не только в городе — в стране не будет. На таможне нас уже ждут. Так что инфаркт — и все. Лежи смирно, я вызову «скорую»…
— Как вы вошли? Кто вы?
Нугзар усмехнулся:
— У нас имени нету… — Он поднял трубку, набрал 03, но было занято. Набрал еще раз. Опять занято. — Может, на диван тебя? — спросил он.
— Нет, не трогай.
Нугзар поднял с пола макет с деньгами, крикнул в комнаты:
— Быстрее!.. — набрал еще раз. Занято.
Сатана отвязал Гиту, схватил сумку, мешок. Перекинул через плечо брезентовую сумку с инструментами, стоял, готовый.
И опять гудки. Нугзар набирал еще минуты две. Безрезультатно.
— Ну, не моя вина… Все время занято, — пожал он плечами. — Я оставлю дверь открытой — если повезет, соседи найдут. Больше ничего сделать не могу.
Они вышли на площадку и начали спускаться вниз, сняв с лиц чулки. Нугзар сказал Гите:
— Не забывай, я рядом. Если что — прикончу на месте.
Та послушно, как школьница, кивнула. Она была в шоке. Нугзар крепко взял ее под руку и быстро повел вниз по гулкой лестнице. Застучали каблучки.
— Тише! — приказал он, и каблучки перестали стучать.
Следом пыхтел Сатана.
Около входной двери они на секунду замерли. Нугзар выглянул наружу, подтолкнул Гиту, еще раз предупредив:
— Не забудь — я сзади, в двух шагах. Пикнуть не успеешь. Иди! — И он сунул ей в руки макет книги. — Иди до угла, дама с книжкой!
У Гиты дрогнула спина, напрягся затылок, и она деревянно пошла через двор, где так же, как и час назад, под деревом играли дети да ошалевшие кошки слонялись по пеклу, не находя места для отдыха. Нугзар сверлил взором ее затылок, вполголоса командуя сзади:
— Налево! Направо! За угол! Вперед!
Когда показалась машина с дремавшим бородачом, Нугзар сказал ей в спину:
— Вон белый «Москвич» с крестами. Садись в него!
Она ускорила шаг и вскоре уже дергала ручку. Нугзар помог ей открыть заднюю дверцу. Сатана с мешком и сумкой вломился с другой стороны.
— Подъем! — садясь вперед, потряс Нугзар Мамуда. — Поехали, да побыстрее!
Мамуд восхищенно уставился на Гиту:
— Ва, где взяли?
— Поехали! — перекрестился Нугзар.
Когда они объезжали Площадь героев, вдруг хлынул яростный августовский ливень.
— Хорошо!.. Первый дождь за лето! Сегодня ты будешь в кайфе, Мамуд! — И Нугзар, рассмеявшись, хлопнул по плечу ощерившегося бородача. — Ялла, Мамуд!
И Мамуд, выжимая газ, завизжал:
— Ялла! Ялла! Ялла!
Он давно не слышал радостного смеха своего спасителя и был рад, что все обошлось хорошо, без стрельбы, погони и ментов.
10
Майор на пятиминутке прочитал письмо из Министерства об усилении борьбы с коррупцией, которая после перестройки заметно выросла из-за всеобщего хаоса и разброда. Отпустив угрюмо выслушавших его сотрудников, он оставил в кабинете Пилию и Маку и, уже не сдерживая издевательского смеха, повторил:
— Ясно вам — надо бороться, надо победить! Вначале победим, а потом будем править! Правит всегда победитель, у него власть. А кому еще править, кроме нас?.. У кого опыт, связи, деньги, оружие, наконец? Кого все боятся? Политиков? Да на них плевать все хотят, их тасуют, как карты. А нас так легко не перетасуешь, мы сами кого хочешь тасанем! Все. Сейчас едем в Кахетию, проверим наветы вашего лысого Серго!
Пилия мчался по кахетинскому шоссе на предельной скорости, уверенно распугивая попутные машины. Мака, в сверкающих черных очках, в расстегнутой до пупа рубахе хмуро смотрел на дорогу и изредка материл лысача-райкомовца, который наверняка обманул их, рассказав, что в одной деревне под Телави кто-то выращивает в теплице опиумный мак.