Удел упыря, стр. 63
«Не это ли знак?» – мелькнуло в его голове. Пятеро на земле заворочались, пытаясь увернуться от горячего пара. А стоявший лишь крепче сжал в руках Символ и молча терпел обжигающий поток.
Только когда Юсуп тонко застонал, жадно втянув в себя воздух, и капли пота скатились Стоявшему на глаза, он поднял Символ над головой и выкрикнул первые фразы заклинания.
Обряд начался.
Воздух тотчас остыл, белый пар окрасился в желтые тона, затем в зеленые, потом стал переливаться.
Стоявший почувствовал, что воздух шевелится, дышит, и тело Юсупа словно расплылось, растворилось в разноцветной дымке и, кажется, приподнялось чуть над землей. Да! Одна рука юноши соскользнула с груди и повисла в воздухе, болтаясь. Стоявший затаил дыхание. Теперь он сжимал Символ так сильно, что на мягком растении наверняка останутся глубокие следы от его пальцев..
Он выкрикнул еще одну фразу – второй шаг Обряда, – и Пятеро повторили ее глухими голосами, не поднимая голов.
Алтарь шелохнулся. Стоявший заметил это через еще не растворившийся пар и разноцветное сияние. Каменный угол алтаря задрался кверху, выворачивая землю и оставляя под собой небольшую ямку.
– Земля разверзается, – заметил Ильнур, нервно теребя бороденку. – Я слышал о подобном. Сейчас должна разверзнуться земля, а дальше…
Алаида не слушала его. Она была настолько захвачена зрелищем, что иногда забывала даже дышать.
Стоявший сделал шаг в сторону висящего в воздухе Юсупа и громко выкрикнул несколько фраз. Верхушки Шести Дубов зашелестели от внезапного порыва ветра, исходившего уже не с земли, а с неба. Стоявший выставил Символ перед собой и сделал еще несколько шагов. Символ был знаком того, что Обряд неизбежен. Он связывал миры и тех, кто не мог понять друг друга изначально.
Пятеро, почувствовав, что пришло их время, поочередно встали с колен, отряхивая со штанов пыль, и подняли руки и лица к небу. Каждый из них выкрикивал свое заклинание, и при каждом звуке голоса где-то в глубине земли раздавались глухие удары, словно кто-то пробивался на поверхность.
И земля действительно разверзлась!
Комья грязи вперемешку с глиной и свежей травой вдруг взлетели вверх, открывая глубокий разрез, словно черную бездонную улыбку!
Пятеро попятились от трещины, бубня заклинания себе под нос. Им уже не надо было кричать, чтобы их услышали те Силы, которые отвечали за Обряд. Слова текли прямо с уст в землю и впитывались в нее.
Алаида удивленно вскрикнула и вцепилась Ильнуру в плечо. Старик недовольно поморщился, но не отстранился.
Трещина увеличивалась. Прямо над ней висело тело юноши. Стоявший шагнул к ним и, выставив Символ перед собой, произнес:
– Приветствую тебя…
– И тебя тоже, друг мой, чем могу быть полезен? – Казалось, голос исходит прямо из трещины. Так оно и было…
Последнее, что Юсуп помнил, был алтарь, перед которым его попросили лечь и не двигаться, пока не придет время. Он лежал, наверное, всего несколько секунд, ощущая пробивающееся сквозь закрытые веки мутное солнце, а потом вдруг ушел в темноту. Потерял сознание, проще говоря, а когда очнулся, то увидел, что лежит на кровати в своей комнате, выбитой внутри дерева, и листья по-прежнему шелестят над его головой, а вокруг пахнет деревом и смолой. И так не хотелось верить, что Сомуяр ушел, и жутко грызло любопытство – что в нем изменил Обряд Взросления и Становления.
Около койки сидел Ильнур и мирно сопел носом, склонив голову на грудь. За окошком был вечер. Юсуп приподнялся на локтях, и старик мигом очнулся:
– Ты проснулся! – радостно сообщил он.
– Вы тоже, – ответил Юсуп.
– Я не спал, а дремал. После утомительного дня всегда полезно немного подремать перед ужином. Это способствует хорошему пищеварению! – Ильнур оглядел Юсупа с ног до головы и хмыкнул: – А друиды все ж таки великолепные волшебники! Такое сотворить!
– Что сотворить? – насторожился Юсуп и оглядел себя.
Увиденное поразило его. Перво-наперво, он здорово подрос. Теперь, вытянувшись, он мог достать кончиками пальцев ног до противоположной спинки кровати. Руки его стали больше и мускулистее. На груди появились черные волосики. Не так много, но все же достаточно, чтобы Юсуп вдруг покраснел.
– Я вырос? – спросил он заплетающимся языком. – Я что – просто вырос?
– Ты повзрослел, – объяснил Ильнур, – стал опытнее и сильнее.
– Зачем?
Старик неопределенно пожал плечами:
– Один бог ведает. Друиды говорят, что теперь в тебе достаточно силы и ума, чтобы расправиться с орками.
– А они не вернут меня в… ну… обратно?
– А тебе этого хочется?
– Не знаю еще, – ответил Юсуп, – я не опробовал свое новое тело. Дайте-ка мне зеркало.
Лицо, глядевшее на Юсупа из зеркала, ему понравилось. Оно было похоже на того, вчерашнего Юсупа, но только отчасти. Потому что теперь ему было лет двадцать пять или даже больше.
Отложив зеркало, Юсуп встал с кровати и прошелся по комнате, привыкая к новым ощущениям. Все это было немного странно – теперь пол был от него дальше, а до вешалки он мог дотянуться, даже не вставая на цыпочки. Юсуп попробовал перетащить стул и совсем не устал. Правда, прыгать на кровати больше не удастся, а щепка-шпага показалась ему маленькой и неудобной. Что ж, придется делать новую…
– Нравится? – поинтересовался Ильнур.
– Нравится, – подтвердил Юсуп. – наверное, я останусь в этом теле.
– Это уже твое тело, – поправил Ильнур.
«Хорошо это или плохо?» – подумал Юсуп и решил, что все-таки хорошо. Так больше шансов найти Упыря. Так больше шансов вообще выжить.
Что он пропустил, по сути? Юность где-нибудь в городке под боком у Ильнура или, того хуже, у какой-нибудь доброй старушки, которая его ни на шаг не будет отпускать от себя? Он бы и сам вырезал это без сожаления. Как опухоль. Так для чего грустить?
Юсуп огляделся, размышляя, что бы еще такого сделать, и сказал
– Пойдем на улицу, что ли? Не терпится показаться на людях.
– На друидах, – поправил Ильнур, улыбнувшись. – Теперь все девушки твои, точно!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Пойдем к Гиберту…
– Пойдем к Гиберту, – сказал Ильнур. – Гиберт – человек хороший и мягкохарактерный. Загипнотизировать его снова ничего не стоит. Пока Юсуп будет на деле, я лично подготовлю весь ритуал, а Алаида поищет пути к отступлению. С немецким послом будет гораздо легче выбраться из Назарада, когда нечисть поймет, что происходит. А с помощью Дементия и Фииды мы сократим их численность втрое.
– Дементий мне нужен, – сказал Юсуп, – как рабочая сила. Он будет держать канат, по которому я спущусь к гробу. Думаю, ты, Ильнур, не сможешь этого сделать.
– Как знаешь, – легко согласился Ильнур – Тогда мы с Алаидой и Фиидой идем к Гиберту, и я готовлю все для Дементия. Только вам нужно поторопиться – с Упырем-то.
– Обязательно, – улыбнулся Юсуп.
Сквозь узкие, наполовину скрытые в земле и хмеле оконца избушки пробивался солнечный свет. Начиналось новое утро. Вокруг было тихо. В такую чащу не залетали даже птицы. Поблизости жил только один старый, полуслепой медведь – два с лишком метра росту, весь облезлый и с оборванным ухом. Медведь плохо передвигался и в основном лежал, зарывшись в опавшие листья, а когда ему становилось голодно или холодно, дико ревел на всю округу, распугивая мелких животных.
Юсуп собирался в свой последний, как ему хотелось бы надеяться, поход. Сегодня вечером он должен был во что бы то ни стало уничтожить Упыря. Наверняка это будет не так легко, как казалось. А еще Юсуп был уверен, что выбраться из Назарада живыми им вряд ли удастся. Дело не только в том, что вся нечисть, прослышав о гибели своего главаря, повылезет из многочисленных щелей в поисках убийцы, и даже не в том, что на город в любой момент могут напасть русичи. Просто он не был уверен, что они успеют. Собирая небольшой холщовый мешок, Юсуп размышлял, почему сейчас он вдруг испугался. Вернее, не испугался, а оказался неожиданно под властью сомнений. Его терзали мрачные мысли, выползавшие откуда-то из темных уголков мозга, подобно тому скелету с чердака. Кто-то ровно нашептывал, что не надо, мол, соваться-то. Дескать, что тебе принесет смерть Упыря? Ты, Юсуп, дорогой наш, лишь отсрочишь Судный День на несколько веков. Но уверен ли ты, что Зло исчезнет? Упыря не станет, так появится кто-нибудь другой, кто захочет прибрать к рукам Большую Землю. И что тогда? Вечно будешь шляться по свету в поисках главарей нелюдей и истреблять их? Не выйдет, наверное. Слишком много на свете зла. На всех тебя одного не хватит…