Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!, стр. 13

Берет. Москва. Пока что человек

Вроде бы не соврал Кощей, не всю правду сказал, конечно, аристократ особистского розлива, но ведь и не соврал. Не были они уже людьми – те, кого приходилось убивать Берету. Во всяком случае, когда понимали, зачем к ним заявился Берет, на людей они похожими быть переставали. Впрочем, сталкер предпочитал действовать так, чтобы они не успели ничего понять. Это было… гигиеничней, что ли… Хотя все, кого приходилось убивать Берету, по службе или в Зоне Отчуждения, так или иначе сначала переставали принадлежать к роду человеческому, а только потом уже умирали. Переставали для Берета, потому что это, если считать противника или жертву существом, подобным себе, человеком, таким же, как ты, непрофессионально. Жертва – никто. Или враг. Но ни в коем случае не человеческое существо. Иначе ты не солдат, а негодяй, извращенец. Так, наверное, каннибалы не думают, что жрут людей, они жрут мясо. Или отдают должное предкам. Впрочем, извращенцы среди солдат тоже встречаются…

Но вот в чем беда, бывшему сталкеру и самому становилось все трудней ощущать себя обычным человеком. Та самая «Зона внутри» понемногу меняла его, оставляя человеческие эмоции почти нетронутыми, и это было самое мучительное. Убийца? Да, убийца, все военные – убийцы; способность и готовность к убийству совершенно незнакомых людей – непременная принадлежность профессии, без нее ты не солдат. Так же, как и без готовности умереть. Берет брезгливо относился к офицерам, которые, попав на войну, с искренним изумлением обнаруживали, что основными составляющими их работы являются убийство и смерть. С убийством они свыкались довольно быстро, а вот со смертью – никак. До самой смерти не верили, а она приходила к ним неминуемо, потому что смерть недолюбливает непрофессионалов, не умеющих умирать как должно. И старается побыстрее с ними разобраться, не стесняясь в средствах. Неправильную профессию ты выбрал, парень, не свою… Тебе бы картошку сажать, помидоры выращивать, в крайнем случае счетоводом работать, крыской офисной, над файлами гнуться да за «опель» кредит выплачивать, а ты сдуру полез в военные. Думал, всю жизнь будешь солдатиков безответных гнобить да девок портить по провинциям страны? Не вышло, парень, и поделом тебе теперь! Рядовые – да, те имеют право не дружить со смертью, потому что их никто не спрашивал, хотят ли они убивать и умирать. Не спрашивал скорее всего потому, что большая часть, конечно же, не хотела. А вот профессионалы – с тех другой спрос. Потому и умирают настоящие профессионалы непросто и с толком. Хотя это тоже – когда как…

Теперь Берет регенерировал, помедленней кровососа, конечно, но все-таки достаточно быстро, чтобы не бояться ножа под ребра или пистолетной пули. Научился ненадолго входить в стеллс, умел отключить чужое сознание, на время, конечно, но большинству людей и такое недоступно. И еще многое, наверное, умел, даже не зная пока, что именно.

У него не было нужды в деньгах, через пару дней после разговора с Кощеем явился Карапет и принес несколько банковских карточек. Банк был неизвестен Берету, во всяком случае, рекламы его он не видел ни в метро, ни по телевизору, но карточки принимались любым банкоматом.

Карапет поздоровался уважительно, даже с опаской, без привычного нарочитого хамства, что было само по себе непривычно. Признал старшего, стало быть, признал и смирился. Все-таки он был понятливый и даже в чем-то стеснительный, этот бывший бандюк, любитель налитых здоровьем и жаждой родить кустодиевских женщин, разлапистых китайских джипов, суровых с виду и все-таки немного игрушечных, да дешевого виски. Только вот прежний Карапет-раздолбай нравился Берету гораздо больше, чем нынешний. Он и сам себе прежний нравился гораздо больше. С деньгами появились возможности, но куда-то пропали нормальные человеческие желания, а самое главное – пропало желание желать, пронзительный, никогда не покидавший его до этого времени азарт к жизни. Душа напрочь высохла, словно гло2тка последнего пьяницы. Да и работа не слишком способствовала.

Работа случалась нечасто и оплачивалась… Сталкер даже не знал, как оплачивалась его работа. Просто после выполнения очередного задания на одну из кредиток поступали деньги, и скорее всего довольно большие суммы. Насколько они были большими, Берет толком не знал. Проверить состояние счета – пустяковое вроде бы действие – он так и не решился. Стыдно было и даже страшно почему-то. Так что он тратил только то, что заработал когда-то в Зоне, сдавая артефакты торгашам, – деньги вернули, скорее всего не без помощи Кощея. Эти деньги почему-то казались ему честными. Видимо, убийство вне войны или, пусть, вне Зоны, хотя бы даже и нелюдей, не было его призванием, а это значило, что и умереть он был не готов.

На этот раз с ним связались ночью. В дверь постучал мятый, весь какой-то вздернутый Карапет. Выглядел бандюк нехорошо, не то перепил прошлым вечером, не то получил вздрючку от начальства, но был он каким-то серым, словно стертым. Был гонец похож на издыхающего слона, и несло от него перегаром и еще чем-то неживым и скверным. Так пахнут больные, да еще дома на снос – безнадегой и отчаянием. Как обычно, он продиктовал адрес и повернулся, чтобы уйти, но неожиданно замешкался у двери.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru

Конец ознакомительного фрагмента