Отзвуки эха, стр. 33
– Что ты хочешь сказать? – с трудом выдавил он.
– Только то, что это была ваша свояченица.
– Что?
– Мистер Уоллис, с меня хватит, – не выдержала миссис Сентас, – или объяснитесь, или мы уходим.
– Буду рад вам все объяснить, – ответил я и вкратце, опуская подробности, рассказал им о сеансе гипноза и его последствиях.
– Это все правда? – потрясение спросила миссис Сентас.
– Можете позвонить доктору Портеру, он подтвердит.
– Скорее всего, я так и сделаю, – задумчиво проговорила она.
– В жизни не слышал ничего более нелепого, – буркнул Сентас, но его голосу явно недоставало былой уверенности.
– Я все же не понимаю, – вновь подала голос миссис Сентас, – почему вы считаете, что моя сестра умерла.
– Я сказал, что я так думаю, – пояснил я, – поэтому и пришел спросить, есть ли у вас о ней сведения. Тот факт, что вы не имеете о ней известий...
– То есть вы хотите сказать, – перебила миссис Сентас, – что видели ее привидение?
– Полагаю, что да, – ответил я. На Энн я не смотрел.
– Надеюсь, вы осознаете, во что предлагаете нам поверить, – сухо проговорила миссис Сентас.
– Конечно. Но я видел именно вашу сестру. Теперь я это знаю точно.
– Но откуда вы можете знать, что это была именно она? – спросила миссис Сентас. – Конечно, если предположить, что вы действительно что-то видели, в чем я сомневаюсь.
Я рассказал ей о платье, жемчуге, о том, что все это подтвердила Элизабет.
– Ради бога, – не выдержал Сентас, – он видел где-то фотографию Элен и теперь пытается давить на нас.
– Зачем? – спокойно полюбопытствовал я. – Что я от этого выиграю?
Сентас открыл рот, чтобы ответить, но, видимо, не решил, что сказать, и снова закрыл его. А я обратился к миссис Сентас:
– Когда именно ваша сестра покинула Калифорнию?
– В прошлом году, в сентябре, – ответила она.
– Не хочу лезть в ваши дела, но... у нее были какие-нибудь особые причины для отъезда?
– Нет.
– Вы не заметили никаких странностей в ее поведении, когда она уезжала?
– Мы не присутствовали при ее отъезде, мистер Уоллис.
Последние слова потрясли меня. Ошалело уставившись на миссис Сентас, я пробормотал:
– Не понимаю.
– Она оставила нам записку, – объяснила миссис Сентас.
– Понятно. – Я вздохнул, попытался унять отчаянно колотившееся сердце и указал на стол со стульями. – Ну что же, попробуем?
– Милдред, пошли отсюда, – снова загрохотал Сентас.
Она молча отмахнулась, пристально глядя на меня.
– Что вы собираетесь делать, мистер Уоллис? – спросила она. – Должна предупредить, я не верю в то, что вы говорите. Но я очень беспокоюсь о сестре.
– Очень просто, – сообщил я, – мы все сядем вокруг стола, и я попытаюсь связаться с вашей сестрой.
– Милдред, если ты совсем спятила, можешь оставаться, – прорычал Сентас, – а я пошел.
– Мы останемся.
Она произнесла всего два слова, но их оказалось вполне достаточно, чтобы привести к повиновению взбесившегося орангутанга. А я понял, что именно связывает ее с Сентасом. Некрасивая, но образованная и обеспеченная женщина вышла замуж за невоспитанного, невежественного и горластого мужика. Она предпочла этот союз невеселой участи старой девы.
– Давайте сядем, – предложил я.
Энн и миссис Сентас заняли места за столом. Миссис Сентас сидела очень прямо, лицо ее напоминало неподвижную маску. Тихо выругавшись, Сентас с размаху плюхнулся на стул напротив меня. Несчастный стул издал жалобный скрип, но устоял. Я чувствовал исходящие от Сентаса волны холодной враждебности.
– Так, – сказал я, стараясь не обращать внимания на Сентаса, – пожалуйста, сидите тихо.
Миссис Сентас не шевелилась. Энн тоже, только с беспокойством поглядывала на меня. Сентас немного поскрипел стулом и тоже затих.
Дождавшись тишины, я закрыл глаза. До меня доносилось только хриплое дыхание Сентаса. А я старался расслабиться, очистить мозг от посторонних мыслей. И еще во мне росла уверенность: что-то произойдет.
Через некоторое время меня вдруг заинтересовало, почему Сентас так тяжело дышит. И вдруг я понял, что слышу свое собственное дыхание. Моя грудь тяжело двигалась вверх и вниз, заставляя тело дышать, а мозг постепенно погружался в темноту. Я почувствовал, как холодеют руки и ноги. Дыхание становилось все быстрее и быстрее. Кульминацией послужил глубокий вдох, от которого по всему телу пробежала дрожь, за которым последовал медленный выдох. Я успел заметить потрясенные лица сидящей за столом троицы. Вслед за этим меня не стало.
Позже Энн рассказала мне, как все происходило.
Как только я закрыл глаза, дыхание участилось, голова склонилась на плечо и начала раскачиваться из стороны в сторону, руки безжизненно висели, как у тряпичной куклы, только периодически подергивались, рот раскрылся, черты лица потеряли определенность, как-то размазались. Лицо лишилось индивидуальности. Я перестал быть похожим на самого себя.
Так продолжалось несколько минут.
Вдруг учащенное дыхание прекратилось, наступила мертвая тишина.
Моя голова дернулась и приняла вертикальное положение, но глаза еще были закрыты. Потом из горла вырвалось странное щелканье, непонятный сдавленный скрежет, похожий на звук, издаваемый дебилом, когда он пытается заговорить.
И я заговорил.
– Милдред, – сказал я тихо, без всякого выражения.
Миссис Сентас вздрогнула и замерла на своем стуле, не сводя с меня внимательных глаз.
– Милдред, – повторил я, – Милдред.
Она глубоко вздохнула, но не проронила ни слова. Энн легонько дотронулась до ее руки и прошептала:
– Вам лучше ответить.
– Милдред! – упорно звал я.
– Что? – наконец сумела выдавить миссис Сентас.
На моем лице появилось выражение крайнего отчаяния.
– Милдред, – произнес я срывающимся шепотом, – боже мой, Милдред, где же ты?
– Ох! – Миссис Сентас смотрела на меня с немым ужасом и дрожала так сильно, что стул под ней ходил ходуном.
– Милдред. – Я с мольбой протянул к ней руку.
– Нет! – всхлипнула она и отпрянула назад.
– Милдред! – Я продолжал тянуться к ней.
– Прекратите это! – пробормотал Сентас.
Я дотянулся до дрожащей и холодной как лед руки миссис Сентас и взял ее. Миссис Сентас тихо застонала и попробовала высвободить свою руку. Но не тут-то было. Я держал ее достаточно крепко.
– Прости меня, Милдред, – сказал я жалобным, плачущим голосом, – видит бог, я виновата, прости меня, дорогая.
Сентас вытаращил глаза и попытался встать. Но Энн была начеку и не допустила бегства муженька.
– Милдред, – сказал я, – ты что, не узнала меня? Это же я, Элен.
– Прекратите это дурацкое представление! – прошипел Сентас.
Я опустил руку его дражайшей половины, сел очень прямо и внезапно открыл глаза. И посмотрел на него.
– Пошли отсюда, – сказал Сентас жене, считая, что я уже проснулся и представление окончено.
– Гарри, – позвал я неприятным, скрипучим голосом.
– Слушай, парень, – начал он, но тут же замолчал, осознав, что я все еще в трансе.
– Гарри, – сказал я, – Гарри Сентас. – Мои зубы сами собой сжались, воздух прорывался сквозь них со свистом. – Черт бы тебя побрал, Гарри Сентас, ты проклятый ублюдок, сукин сын! – Я закрыл глаза и вытер их рукой. – Бог мой, что я тебе сделала? – разрыдался я. Потом я поднял голову и протянул дрожащие руки к Гарри Сентасу, по моим щекам текли ручейки слез. – Гарри, за что? Почему ты это сделал, Гарри?
С хриплым воплем Сентас опрокинул на меня стол. Я вместе со своим стулом свалился на пол.
Глава 20
Я снова стал самим собой. Только слух и зрение вернулись не сразу. Перед глазами вспыхивала картинка, потом она гасла и появлялась следующая. Вот Сентас с перекошенным от лютой ненависти лицом рвется ко мне, его жена изо всех сил удерживает его, затем темнота, потом я увидел Энн, тяжело поднимающуюся со стула и направляющуюся ко мне. Комната плыла и кружилась. Горло пересохло, мне страшно хотелось пить. Голова раскалывалась от пульсирующей боли.