Большая интрига, стр. 37

— Безусловно, — сказал он наконец, — метко пущенное ядро может вывести из строя самый мощный корабль.

Взволнованный услышанным, де Шамсеней встал и сказал дрожащим от гнева голосом:

— Господа, как вам правильно заметил господин Дотремон, речь идет не о победе над врагом путем его уничтожения, а о том, как сделать так, чтобы взять как можно больше пленных живыми. Или эти люди сдадутся в плен — надеюсь, что им это зачтется, — или же, если они будут упорствовать и захотят сражаться, мы предпримем ответные меры. Во всяком случае, нам надо будет связаться с ними и приступить к переговорам. Мне больше нечего к этому добавить, господа, за исключением того, что заметил мне начальник береговой охраны: «Солдат должен подчиняться, а не обсуждать приказы». А среди нас только солдаты! Вы должны показать, господа, что умеете выполнять приказы. Вот так!

Четверо мужчин поняли, что разговор окончен. Они направились к двери, но капитан добавил им вдогонку:

— Берем курс на Анс-на-Гале. Господин Дотремон, доведите, пожалуйста, это до сведения экипажа, и чтобы никто не смел предпринимать каких-либо действий без моего приказа.

Глава 4

«Принц Генрих IV» и капитан Ля Шапелль

«Принц Генрих IV» был оснащен тремя мачтами: фок-мачтой, грот-мачтой и бизань-мачтой. Капитан Ля Шапелль жил под ютом, где находилась каюта Совета с окнами с обеих сторон.

Солнце медленно садилось за холм, но жара все еще стояла невыносимая, так что пришлось оставить палатку, сделанную из треугольных парусов, снятых с мачты в хвостовой части, которую капитан использовал только при сильном ветре, потому что она помогала выводить корабль на курс и правильно его вести.

Как и люди с Кей-де-Фер, Ля Шапелль увидел три корабля капитана Байярделя и тут же понял, что это были французские корабли.

Бесстрашный в бою, Ля Шапелль стал осторожным после недавнего нападения испанцев на Сен-Кристоф. Он смог спастись только благодаря скорости корабля, у которого была облегченная носовая часть, отчего нос был немного приподнят, но что, по мнению моряка, позволяло кораблю иметь лучшую устойчивость на волнах.

Сначала он был заинтригован тем, что три парусника легли в дрейф. Затем он увидел, что первый, самый большой корабль «Дева из порта Удачи» отошел от других, и успокоился. Ля Шапелль был убежден в том, что когда в море возникает необходимость в помощи другого корабля, то он, как на зло, никогда не встречается, но если потребуется избежать посторонних кораблей, то почти всегда нарываешься на эскадру.

Он решил отдохнуть на Анс-на-Гале. Дело было не в том, что он испугался одного или двух кораблей какой-нибудь страны, а в том, что в этой бухте он находился в невыгодном положении, если бы захотел дать бой или если бы в этом возникла необходимость.

Поэтому-то он старался не терять из виду передвижения «Быка» и «Святого Лорана». С этой целью он поставил на наблюдательный пост матроса, прозванного Арраш-Персилем [4] за то, что тот был бурлаком и тянул плоскодонные корабли по Луаре до того, как стал моряком. В то время как Арраш-Персиль наблюдал за морем, Ля Шапелль накачивался ромом, опрокидывая стакан за стаканом.

Солнце закатилось за вершины холма, возвышающегося над бухтой, и жара, как по волшебству, сразу же спала. В этот момент Арраш-Персиль подошел к капитану с сообщением:

— Они скоро дождутся ветра, капитан. Видите, они стараются маневрировать так, чтобы им дул попутный ветер, и скоро будут здесь. А самый хилый из них плетется сзади.

Ля Шапелль ничего не ответил. Осушив последний стаканчик рома, он встал и принялся натягивать себе на голову колпак из синего сукна, похожий на ночной, но слишком большой, вроде тех красных колпаков, которые носили бретонские моряки.

Он не спеша натянул свою кожаную куртку в жирных и красных пятнах, подтянул такие же грязные штаны из грубой ткани, едва доходившие ему до бедер. Затем размеренным шагом направился в рулевую рубку. Там он отдал приказ поднять якорь, паруса, чтобы встать на ветер, и велел кормчему отчалить.

Он понял, что на всякий случай надо было выйти из бухты, чтобы «Принц Генрих IV» с сорока шестью пушками на борту мог свободно перемещаться вокруг врага, а при необходимости обратиться в бегство.

Вскоре ветер надул паруса фрегата, который величественно вышел в открытое море. Однако, не желая, чтобы у французов создалось впечатление, что он пытается скрыться, он быстро убрал паруса и стал ждать.

Через какое-то время можно было уже прочесть на носовой части идущего впереди парусника его название «Святой Лоран». Ля Шапелль медленно набил трубку и с любопытством стал ждать последующих событий.

Ему не пришлось долго испытывать своего терпения: «Святой Лоран» уже находился почти на расстоянии пушечного выстрела, и можно было разглядеть членов экипажа, стоящих на палубе.

Ля Шапелль увидел, как на мачте был поднят флаг с геральдической лилией [5].

Он вынул изо рта трубку и сказал Арраш-Персилю, стоявшему поблизости и тоже не терявшему из виду ни единого маневра соперника:

— Не могу понять, какую ошибку совершил этот французский корабль…

В этот самый момент «Святой Лоран» сделал холостой выстрел из пушки.

— Впрочем, не так уж глупо, — сказал Ля Шапелль. — Это говорит о том, что мы имеем дело с осторожным человеком. Поднимите на мачту наш флаг с геральдической лилией, Арраш-Персиль, если вы, конечно, найдете его, ибо он мог куда-нибудь запропаститься за то время, что мы не пользуемся им.

Затем он позвал старшего канонира, которому приказал тоже выстрелить из пушки.

Не меняя позы, Ля Шапелль услышал взрыв и увидел, как железная опора пушки повернулась на оси.

— Очень хорошо! — сказал он. — Больше ничего не делать, пока он не приблизится.

«Принц Генрих IV» стоял против ветра, и для «Святого Лорана» не составляло никакого труда подойти к нему. Но он не сделал этого. Шамсеней прервал маневр, когда убедился, что он мог быть услышан флибустьерами. Он схватил рупор и прокричал:

— Корабль Его Величества «Святой Лоран», капитан Шамсеней!

Ля Шапелль ответил таким же тоном:

— Фрегат «Принц Генрих IV», капитан Ля Шапелль с острова Сен-Кристоф.

Название острова Сен-Кристоф сказало Шамсенею больше, чем длинная речь. Он сразу же понял, что Байярдель не ошибся, и что его не обманули: он действительно имел дело с кораблем флибустьеров. С видом заговорщика он взглянул на стоявших рядом Жильбера Дотремона, Ложона и Ля Шикотта, потом поднес рупор ко рту и громко сказал:

— Капитан Ля Шапелль, у меня к вам дело. Мне дано поручение, касающееся вас. Не могли бы вы подняться на борт моего корабля?

Ля Шапелль, старый морской разбойник, был совсем неглуп и неплохо знал свое дело на палубе судна. У него создалось впечатление, что дело, которое касалось его, было весьма темным. Кроме того, он уловил в голосе Шамсенея угрожающую нотку.

Он пнул ногой ногу Арраш-Персиля и сделал ему жест рукой. Матрос сразу же побежал на палубу. Ля Шапелль не успел и рта раскрыть, как посередине корабля, там, где стояла грот-мачта, с десяток флибустьеров уже открывали люк, в котором были сложены ядра, другие бежали со всех ног вдоль верхних перил, подняв вверх пробойники, шомпола, неся чаны с водой.

Если бы в сгущающихся сумерках Шамсеней мог видеть лицо пирата, то обнаружил бы, что оно внезапно просияло, а губы вытянулись в странной улыбке. Но флибустьер напропалую врал ему в ответ:

— К моему большому сожалению, я не могу покинуть корабль. С этого расстояния вы не можете видеть, что сделали со мной эти чертовы англичане Кромвеля! Но вы можете поверить мне на слово, ведь с вами говорит капитан «Принца Генриха IV»: я не то, что бегать, я и ходить-то не могу, потому что ядром мне раздробило бедро в Порте Руаяль на Ямайке. С тех самых пор я могу стоять только на деревянном костыле.