Проклятый, стр. 72

— Я вытряхну откуда-то эти шесть миллионов, ясно? — проревел Эдвард.

— А теперь возвращаемся в Салем, пока я не сказал чего-то, о чем буду жалеть.

Мы повернули, и Дан Басс направил лодку в сторону берега. Никто ничего не говорил, даже Джилли держалась на дистанции. Когда мы отдали концы на Пристани Пикеринга, я не теряя времени, соскочил с «Диогена», перебросил сумку через плечо и направился в сторону паркинга.

— Джон! — закричал кто-то за мной. Я остановился и повернулся. Это был Форрест.

— В чем дело? — спросил я.

— Я хотел только сказать, что мне жаль, что так вышло, — буркнул он.

Я посмотрел на «Диогена» и на Джилли, которая складывала комбинезоны и посыпала их тальком. Она даже не подняла головы и не помахала мне рукой на прощание.

— Спасибо, Форрест! — сказал я. — Мне тоже жаль.

Однако я ошибся, думая плохо о Джилли. Он вернулся в дом на Аллее Квакеров и как раз собирал багаж из нескольких рубашек и свитеров перед переездом к старому Эвелиту, когда зазвонил телефон.

— Джон? — это я Джилли.

— Джилли? Я думал, ты уже не разговариваешь со мной, как и все эти высушенные археологические мумии из Музея Пибоди.

Она рассмеялась.

— Я не хотела их бесить. Пойми, Джон, уже много месяцев я веду у них корабельный журнал, они зависят от меня. Но я считаю, что Эдвард глупо себя вел по делу этого медного ящика, который нужно извлечь из трюма. Ведь если этот ящик действительно имеет связь с духами, то я считаю, что его нужно вытащить в первую очередь.

— Я тоже так считаю, — уверил я ее. — Но ты видела, как отреагировал Эдвард. И это тот человек, который клялся, что всегда будет моим другом. Уж лучше иметь дело с Миктантекутли. По крайней мере известно, что от него можно ожидать.

— Разве Эдвард на самом деле обещал тебе, что вы сразу вытащите этот чертов медный ящик?

— Он дал мне понять, что это так и есть. Как можно более быстро, именно это он и говорил мне. Я знал, что этого нельзя уладить за две минуты, даже когда локализуем корпус. Но никогда не было речи о целых годах. Это дело слишком срочное, чтобы его растягивать на годы. Так или иначе, а демона нужно оттуда извлечь, и побыстрее.

Джилли помолчала, потом сказала:

— Ты сегодня вечером уезжаешь в Тьюксбери, да?

— Точно.

— Тогда я заскочу к тебе позже, если сможешь подождать до девяти или десяти вечера. Мне сначала нужно кончить переучет в салоне.

— Хорошо, жду тебя между девятью и десятью. Можешь даже приезжать и позже.

Я кончил паковаться и сделал обход всего дома. Спальни были тихи и пусты. Везде царила удивительная, душная атмосфера, как будто дом чувствовал, что я уезжаю. Я заглянул в ванную на втором этаже, чтобы забрать щетку для зубов. В ней я остановился на секунду и взглянул на свою рожу в зеркале. Она выглядела явно утомленной. Под глазами у меня были пурпурные пятна, профиль приобрел удивительный, лисий вид, как будто решение освободить Миктантекутли изменило меня, так же и портрет Дориана Грея изменялся под влиянием аморального поведения хозяина.

Я взял чемодан и спустился вниз. Я уверился, что краны закручены, а холодильник отключен и разморожен. Потом я вошел в салон и проверил, не оставил ли я чего-то. Я собирался даже забрать картину с «Дэвидом Дарком», на всякий случай, ведь старый Эвелит мог что-то пропустить на картине, прежде чем ее продать.

Я и в дальнейшем хотел пожить в Тьюксбери, у Эвелита, хотя и не принадлежал уже к группе Эдварда. Честно говоря, теперь мне более чем когда-либо хотелось знать о Миктантекутли и о «Дэвиде Дарке», поскольку я пришел к выводу, что если Эдвард уперся рогами в вопросе медного ящика, то я должен буду извлекать его сам. Невзирая на отсутствие опыта в этом и невзирая на все юридические препоны, касающиеся подъема судов на моря.

Я уверился, что огонь в камине погас, затем потушил свет в салоне и приготовился к выходу. Но когда я уже хотел закрыть двери, я опять услышал этот шепот, этот тихий, мерзкий шепот. Я заколебался, прислушиваясь. Потом я напряг зрение, стараясь заметить, есть ли кто-то в темном салоне. Шепот все еще звучал, похотливый и умиляющий, шепот извращенца-убийцы. Я посмотрел в сторону камина и уверился, что между колодами дерева вижу две слабо светящиеся алые точки, как будто глаза дьявола.

Я заколебался, затем зажег свет. В салоне не было никого. Огонь погас, в холодном пепле не было видно ни искорки. Я окинул салон быстрым взглядом, затем потушил свет и запер дверь. Я знал, что пока мой дом будет сборищем этих призраков, я не буду в состоянии вернуться в него. Слишком много зла скрывалось здесь, слишком много холодной ненависти. Действительно, мне не грозила никакая физическая опасность, но если бы я вынужден был бы жить здесь дальше, то я вероятнее всего свихнулся бы.

Я прошел через холл и поднял чемодан. Тогда знакомый голос произнес:

— Джон.

Я оглянулся. Джейн стояла у подножья ступеней, ее босые ноги вздымались на несколько дюймов над второй снизу ступенью. Она все еще была одета в свою белую погребальную рубашку, бесшумно волнующуюся, как будто ее продували. Она улыбалась мне, но лицо ее более чем когда-либо напоминало голый череп.

Я отвернулся от нее. Я не хотел ни видеть ее, ни слышать. Но Джейн прошептала:

— Не забывай обо мне, Джон. Что бы ты ни сделал, не забывай меня.

С минуту или две я стоял, застыв, думая, не обратиться ли к ней, не добавить ли ей надежды, обещая, что спасу ее, а может, обратиться и послать ее подальше. Ведь это же наверняка была не Джейн, а очередной призрак, созданный Миктантекутли, поэтому разговор с призраком не имел смысла.

Я вышел из дома и запер двери на ключ. Потом я решительно пошел через Аллею Квакеров. Я обещал себе, что не вернусь назад, пока Миктантекутли не будет свободен и пока он не выполнит своей части договора, который мы заключили.

Но я не мог удержаться от того, чтобы не посмотреть в последний раз на пустой, слепой фасад дома, который когда-то был нашим домом, моим и Джейн. Дом казался таким заброшенным и бесхозным, что казалось, что злая сила, которая навестила его, успела его отметить пятном разложения, раскрошила штукатурку и кирпичи, надломила балки крыши. Я повернул ключик в машине и включил скорость. Машина покатилась по Аллее Квакеров, подскакивая на ямах и выбоинах.

Я проехал где-то половину аллеи, когда увидел Кейта Ряда, который шел по левой стороне дороги, ударяя тростью по кустам. Я затормозил около него и опустил стекло.

— Кейт? Что у тебя слышно?

Кейт бросил на меня взгляд и продолжал копаться тростью в кустах.

— Я думал, что ты уже со мной не разговариваешь, — проскрипела он.

— Я простил тебя, — ответил я. — Что случилось? Ты потерял что-то?

— Потерял? Ты разве ничего не слышал?

— О чем? В последнее время я непрерывно курсирую в Грейнитхед и назад, как бумеранг.

Кейт подошел к машине и оперся о капот. Он казался таким же нервным и измученным, как и я. У него текло из носа, поэтому я подал ему гигиенический платок из ящичка для перчаток. Кейт шумно сморкал нос и сказал:

— Исчез Джордж.

— Исчез Джордж? Как это?

— Просто исчез. Он вышел из дома вчера после полудня. Он заявил, что идет навестить своего брата Уилфа. Ну, это, конечно, вздор, ведь Уилф уже давно мертв. Но с той поры мы не видели Джорджа, и мы все его ищем.

Я отклонился назад на сидение машины и закусил губы. Значит, Миктантекутли похитил также и Джорджа Маркхема. Я был уверен в этом. И хотя я не хотел говорить ему. Кейту, чтобы не портить ему настроение, я был уверен, что Джорджа уже нет на этом свете, так же как и миссис Саймонс и Чарли Манци.

— Я буду смотреть тоже, — обещал я ему. — Я ненадолго уезжаю в Тьюксбери, но я вернусь.

— Хорошо, — бросил Кейт. Когда я поехал, он продолжал идти вдоль изгороди и ударять тростью по веткам, разыскивая своего старого партнера по картам, живого или мертвого. Я чувствовал нарастающее угнетение, когда выехал на шоссе и завернул на юг, в сторону Вест Шор Драйв. Зловещая мощь демона вздымалась над Грейнитхед, как грозовая туча, черная и страшная, такая могучая, что могла даже воскресить мертвых и покрыть все небо тьмой.