Старая Контра, стр. 1

Павел Марушкин

Старая Контра

Пролог

Он стоял на Малом Радиусе – самой верхней из обзорных площадок – и с наслаждением вдыхал напоённый озоном воздух. Ниже, на Среднем Радиусе, проходила очередная тренировка – прозелиты в снежно-белых кимоно в медленном темпе исполняли ката «атакующий грохмант», самое простое из всех. На широкой площадке Большого Радиуса застыли фигуры неофитов в кимоно цвета грозовых туч – эти изучали под руководством одного из адептов мастерство равновесия. Чуть поодаль группа корифеев в чёрных очках предавалась медитации. Иерофант глубоко вздохнул и обратил свой взор в сторону горного хребта. Оттуда, клубясь и царапая брюхо об острые верхушки скал, наползали пухлые тучи. «Идёт гроза», – подумал иерофант. Впрочем, он знал это ещё вчера; многочисленные приборы монастыря могли с точностью определять погоду на несколько суток вперёд.

Он раскинул руки и улыбнулся налетевшему ветру. Полы просторного одеяния, цветом соперничающего с приближающейся бурей, взметнулись за его спиной, словно крылья. Длинные седые волосы, прихваченные широкой повязкой, потрескивали. С кончиков пальцев потекли бледные струи холодного фиолетового огня, и такой же огонь срывался с острия вознесённого над миром шпиля.

Двери за его спиной бесшумно раздвинулись. Иерофант прикрыл глаза тяжёлыми веками. По слабой пульсации ауры он определил вошедшего: память услужливо подсказала, кому принадлежит этот затейливый рисунок интерферирующих энергий.

– Приветствую тебя, Двакро. Лёгок ли был твой путь?

– Приветствую тебя, Верховный. Твой третий глаз, как всегда, зорок. Путь мой и вправду был не слишком труден, хотя и не лишён приключений.

– Вот как? – Иерофант обернулся и чуть приподнял густую белую бровь. – Поведай мне о них.

Адепт Двакро улыбнулся и пригладил влажные волосы. Сушильная камера у Подводных Врат снова барахлит, с неудовольствием отметил иерофант.

– Сушилка в полном порядке, – словно прочтя его мысли, вздохнул Двакро. – Дело, скорее, во мне. Я поторопился. За долгие месяцы пребывания в миру я утратил свою безупречность, Верховный. Прошу определить мне послушание, дабы я мог восстановить её.

Иерофант положил ладонь на плечо адепта – тот слегка вздрогнул от проскочившего между ними статического разряда.

– Наше сердце зачастую мудрее нас самих, Двакро. Если ты спешил, этому была причина, я не сомневаюсь. На коллегии корифеев ты расскажешь всё подробно, а сейчас, прошу тебя, поведай мне о своих приключениях вкратце.

– Я не выполнил миссию, Верховный. Следы этой вещи безнадёжно утеряны…

– Мы ведь с самого начала допускали такую возможность, верно?

– Да, это так. И всё же у меня была надежда…

– Не каждой надежде суждено сбыться… А каковы же те приключения, о которых ты упомянул?

– За мною следили.

– Вот как? – улыбнулся иерофант. – И что же? Кто-то возымел безрассудное желание напасть на метеоролога?

– Нет. Более того, этот паренёк… Вскоре он даже перестал таиться и шёл за мною открыто.

– Смог ли ты прочесть его ауру?

– До некоторой степени… Я увидел её, но так и не понял, что же именно я вижу. Такое впечатление, будто в нём слиты воедино несколько отличных друг от друга сущностей, как ни глупо это звучит… Я решил, что тебе будет интересно взглянуть на него, пока он не ушёл, поэтому и торопился. Но враждебных намерений в нём я не ощутил. Вот любопытство – другое дело.

– Среди жителей Леса иногда наблюдаются удивительные феномены натуры, – пожал плечами иерофант. – Но не думаю, чтобы у меня было время на изучение каждого такого случая. Удовлетворять же любопытство чужаков мне и вовсе не с руки; есть куда более важные дела.

Адепт Двакро склонил голову.

– Я не виню тебя, – мягко сказал ему собеседник. – Раз уж ты поднялся сюда, прошу, раздели со мной трапезу.

– Это большая честь для меня, Верховный…

– Мы будем принимать пищу здесь. Я люблю наблюдать за приближающейся грозой, – пояснил иерофант.

– Она великолепна, – согласился адепт, протянув ладони навстречу ветру.

– Да… И ещё похожа на нашу жизнь – со всеми её метаниями и яростным напряжением, которые тем не менее проходят бесследно, оставляя после себя чистую лазурь небес.

Двери снова разъехались в стороны. Появился неофит, толкающий перед собой лёгкий столик на колесиках. Остановившись в трёх шагах от говоривших, он отвесил глубокий поклон и застыл в неподвижности. Только волосы на его макушке чуть шевелились под воздействием атмосферного электричества.

– Принеси ещё один бокал, – сказал ему иерофант.

– Он хорошо двигается, – одобрительно заметил Двакро, когда двери закрылись. – Искусство равновесия сей отрок почти постиг.

– Но не совсем, – возразил иерофант. – Ему ещё надо поработать над стопой левой ноги.

– Суждение Верховного, как всегда, безупречно… Трапеза была спартанской – пиала распаренного в кипятке ячменя и небольшой панцирный гриб, впрочем, весьма искусно приготовленный и поданный с чесноком и имбирным корнем. Адепт Двакро уселся перед низеньким столиком в позу лотоса, взял предписываемые традицией бамбуковые палочки и не спеша отведал кушанье. Иерофант последовал его примеру.

– Однако же мне показалась весьма необычной настойчивость, с которой этот незнакомец следовал за мною, – продолжил беседу адепт.

– На что только не подвигает людей любопытство! К сожалению, никто не учится на ошибках своих предков… Ведь это пагубное чувство редко ведёт к добру, чему есть немало подтверждений.

– Возможно, этот человек слышал что-нибудь о нашем монастыре?

– Вряд ли, – покачал головой иерофант. – Для Города и Леса место сие скорее легенда, чем быль.

– При всём моём уважении к тебе, Верховный, я хотел бы заметить, что любое знание подобно воде – оно не имеет границ и легко просачивается в малейшую щёлку…

– Я вижу, почтенный Двакро, ты пытаешься склонить меня к действию! – улыбнулся иерофант. – Однако, полагая недеяние наивысшей добродетелью, я воздержусь от поспешных шагов. Что же касается этого незнакомца – не раз ведь уже бывало так, что подножия башни достигали незваные гости, поражённые её величием. Устав монастыря гласит: каждый может приблизиться, но войдёт лишь избранный. Доныне порог сей обители переступала лишь нога прозелита, того, чью кандидатуру одобрил шаман племени, и никак иначе! Не нам с тобой менять этот обычай.

– Несомненно.

Принесли бокал для адепта. Над жидкостью плясали чуть заметные лиловые сполохи коронного разряда.

– Через три с половиной часа колокол возвестит начало заседания. Я бы рекомендовал тебе отдохнуть и расслабиться; ведь на коллегии такой возможности не будет. Сходи в термы, попарься как следует.

– С твоего позволения, Верховный, я бы хотел предаться медитации, дабы очистить от суетных порывов свой дух.

– Ну что же, да будет так. Однако сперва, как того требует обычай…

Хрусталь зазвенел о хрусталь. Адепт сделал глоток и с трудом перевёл дыхание, ощущая выступившие в уголках глаз слёзы. «Такое впечатление, что любимый напиток иерофанта с каждым разом становится всё крепче и крепче! Из чего он гонит эту адскую жидкость, хотел бы я знать?!»

Старец между тем, негромко булькая, осушил свой бокал до дна и, довольно крякнув, поднёс к ноздрям широкий рукав.

– Трансцендентально! Ну что, может, накатим ещё по одной?

– Печень отлетит, Верховный! – спёртым голосом просипел Двакро. – А следом и почки…

– Ну, как знаешь. Ладно, друг мой. А скажи, о чём нынче пишет вавилонская пресса?

– Да как всегда. Убийства, грабежи, скандальная жизнь богемы, немножко сверхъестественного…

Иерофант продолжал расспрашивать адепта о каких-то малозначительных вещах, улыбаясь и кивая в нужных местах. Вместе с тем вторая, незримая его сущность обращалась с безмолвными вопросами к Двакро – вопросами, слов для которых в человеческом языке не существовало; и сущность адепта покорно давала на них ответы. Обычные уровни сознания иерофанта не воспринимали ничего из этого диалога, где смыслы вспыхивали подобно молнии, чтобы тут же угаснуть – да в этом и не было необходимости. Достаточно того, что он фиксировал самый факт происходящего обмена. Позже, если потребуется совершить деяние, его высшая суть подскажет правильное решение, опираясь на полученные знания, о которых сам он не имеет ни малейшего понятия…