Сто одиннадцатый, стр. 23

— Мать честная! — прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка словно на привидение. — Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?

— Вам известен этот бык? — официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.

— Ещё бы не известен, коли родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!

— Значит, не совсем убитый.

— А как он, однако, оказался здесь?

По частому повторению слова «однако» Саша видел, как сильно поражён и взволнован его дед. «Как бы старику опять не стало плохо», — подумал он с беспокойством.

— Так же, как раньше оказался в милиции Н…ска, — ответил Кузьминых. — Значит, вы подтверждаете, что это бык вашего колхоза, Степан Никифорович?

— А чей же он может быть ещё? — сердито сказал старик. — Конечно наш!

Он вышел из машины. И бык тотчас же подошёл к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь. В этом мычании не было ничего, даже отдалённо похожего на тот могучий и яростный рёв, которым он известил о своём появлении офицеров н…ской милиции несколько часов назад.

— Эх ты! — сказал Степан Никифорович. — Досталось тебе, бедолага!

Словно понимая, бык замычал снова.

— Он, однако, голодный!

— И вид у него скучный, — заметил Кузьминых.

— Ещё бы!

«Как странно, — подумал Саша, — и дед и старший лейтенант разговаривают так спокойно, буднично, точно забыли, что перед нами величайшее чудо — воскресший бык! И что причиной этого чуда является вмешательство неведомых, но, несомненно, не земных сил! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться черт его знает каким образом из родного колхоза на пятнадцать километров, оказаться в незнакомом месте, внутри незнакомого дома, быть там расстрелянным, ожить и снова перенестись на пятнадцать километров — всего этого даже для быка чересчур много!»

Вслух Саша ничего не сказал.

Тем временем вокруг машины и приезжих собралась целая толпа. Подошёл и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.

— Помогите нам погрузить быка на грузовик, — попросил Кузьминых. — А затем, с вашего позволения, мы пройдём в помещение сельсовета и составим акт о появлении у вас этого быка. Для этого понадобится несколько человек, свидетелей.

— Пожалуйста! — довольно угрюмо, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему, сказал председатель.

У него был такой вид, словно он хотел прибавить: «И долго вы намерены продолжать все эти фокусы?»

Саша вспомнил о звуке, которым интересовался майор, и спросил о нем председателя. Тот, очевидно, хорошо помнил утренний разговор Саши с Фёдором Седых.

— Опять о звуке, — сказал он все так же угрюмо. — Никто не слышал никакого звука. И я тоже не слышал. Вы бы лучше объяснили народу, в чем тут дело.

И, не ожидая ответа, повернулся спиной к приехавшим и направился к дому, где помещался сельсовет.

— А быка надо накормить, — вслед ему сказал Степан Никифорович. — Он пришёл сюда с того света, а это далеко, однако!

Но даже эти слова не заставили председателя обернуться…

Так закончился день двенадцатого января, первый день н…ских событий.

К вечеру все, кто так или иначе приняли в них непосредственное участие, оказались живыми и здоровыми там, где им и надлежало находиться. Словно ничего не произошло в этот день.

Симментальский бык-производитель жевал сено в своём родном стойле, точно и не он побывал на том свете и благополучно вернулся оттуда.

Анечка пребывала под неусыпным надзором Полины Никитичны, боявшейся на минуту отпустить её от себя. «Пока не вернётся мать, — говорила старушка, — я ни на шаг не отойду от внучки».

Родителям Анечки уже сообщили обо всем по телефону, и их возвращения в Н…ск ожидали с минуты на минуту.

По просьбе майора из области Семён Семёнович зашёл к Болдыревым, якобы затем, чтобы ещё раз осмотреть девочку, а заодно попытался расспросить её. На его вопросы Анечка охотно ответила, что «ходила гулять далеко-далеко, куда за ней приехала бабушка». О том, где она находилась три часа до появления в Фокино и кто надел на неё чёрную плёнку, она не знала, и было ясно, что вопросов об этом девочка попросту не понимает.

Кот Белка, которого принёс в сельсовет Василий Седых во время вторичного туда визита Саши Кустова и торжественно вручил хозяину, нежился на коленях у Антонины Михайловны, обрадованной, но все же посматривающей на него с некоторой подозрительностью, — не вздумается ли коту, чего доброго, снова исчезнуть.

По всей видимости, Белка побывал там же, где и Анечка, но вернулся оттуда без чёрной плёнки и совсем так же, как Анечка, ничего не мог рассказать о том, где был и что видел.

В этом смысле между девочкой, котом и быком не было никакой принципиальной разницы.

Капитана Аксёнова попросили ещё раз посетить поликлинику и в третий раз за один день сделали рентгеновский снимок, в присутствии официальных свидетелей. Снимок снова показал, что начальник милиции совершенно здоров и что даже костной мозоли на месте переломов рёбер нет и в помине, хотя современная медицина такого не допускает.

Что-то или, как упорно утверждали сторонники взглядов Саши Кустова, кто-то, создав невидимую и неодолимую завесу, явно для того, чтобы избежать помех со стороны обслуживающего персонала поликлиники, восстановил ребра капитана и сделал их такими же, какими они были до удара дверью.

Сам он ничего не почувствовал во сне, в который опять-таки кто-то погрузил его на время этой операции.

— Для «них» она была нетрудной, — говорил врач-эксперт, неизвестно, всерьёз или в шутку, — судя по тому, что им пришлось проделать с быком, у которого также не осталось следов извлечения шести пуль.

Никаких сведений от капитана Аксёнова, естественно, нельзя было получить.

Если действительно за событиями в Н…ске стоял чей-то разум, а ничего другого предположить было как будто невозможно, то этот разум основательно позаботился о сохранении своего инкогнито!

Никто ничего не видел! Никто ничего не знал! Оставалось только строить предположения!…

Оба майора, капитан и врач-эксперт остались ночевать в Н…ске, куда утром должен был приехать полковник Хромченко.

Но мало кто смог заснуть в эту ночь. Мешали тревожные мысли. Ведь никто не знал, что принесёт с собой завтрашнее утро. Если события повторятся, то объектом неведомых «экспериментов» мог стать кто угодно. Никакие стены и запоры не служили защитой от таинственной силы. И, сознавая это, каждый невольно думал — не ему ли суждено стать очередной жертвой.

ГЛАВА 8,

В воскресенье утром Саша Кустов поднялся с постели намного раньше, чем обычно. И не потому, что почти не спал. Капитан Аксёнов просил всех офицеров отделения собраться у него в кабинете ровно в половине восьмого. В этой просьбе, равносильной приказанию, как в зеркале отразились все треволнения вчерашнего дня и томительное беспокойство начальника городской милиции за день сегодняшний. Несмотря на то, что милиция не могла нести никакой ответственности за последствия действий неведомых «разумных существ» (с лёгкой руки Саши Кустова это выражение прочно вошло во все разговоры об н…ских событиях), привычка отвечать за безопасность жителей давала себя знать. Относительное благополучие, которым закончился вчерашний день, не обнадёживало и обнадёживать не могло. Вчера получилось так, а сегодня могло произойти совсем по-иному. Намерения «разумных существ» нельзя было не только знать, но и понимать или пытаться предвидеть. К ним, в лучшем случае, можно было только приноравливаться, исходя из опыта первого дня. Сыграло роль присутствие в Н…ске районного и областного начальства и ожидаемый приезд полковника Хромченко.