Гость из бездны, стр. 58
Далеко внизу расстилалась панорама гигантского поля космодрома. Волгину показалось, что он различает множество красных точек. С высоты они сливались, образуя широкий круг.
У него мелькнула мысль о знаменах. Их не было в эту эпоху, но разве не могли люди украсить ракетодром красными флагами в честь вернувшихся космонавтов? Наверное, так и было.
Волгин прошел в комнату Владилена, помещавшуюся рядом.
Молодой астроном уже встал и был одет.
— Пойдем завтракать, — сказал он, как только увидел Волгина. — Мэри ждет нас.
— А где Люций?
— Он давно уже внизу.
— Почему же меня не разбудили?
— Люций сказал, что ты проснешься сам, и не велел тебя беспокоить.
— А если бы я проспал?
— Нет, этого не могло случиться
— Нет ли известий с корабля?
— Есть. Они уже близко и прибудут без опоздания. Тебе радиограмма от экипажа “Ленина”.
— Где она?
— У Люция.
Мягкая настойчивость Мэри заставила Волгина проглотить завтрак, хотя у него совершенно не было аппетита.
Впрочем, Владилен и Мэри тоже заметно волновались.
Они опустились на поле космодрома в маленьком арелете, который нашли на крыше рядом со своим.
— Но, может быть, этот арелет принадлежит кому-нибудь? — спросил Волгин.
— Нет, он приготовлен для тебя.
Владилен всегда отвечал так, как будто он сам и Мэри вообще Нс шли в счет. Волгина вначале смущала эта манера, потом он привык к ней и лишь улыбался.
Они только потому нашли Люция в густой толпе, что тот сам их окликнул.
Рядом с Люцием Волгин увидел Ио, который приветствовал его с обычной своей сдержанностью.
— Познакомься, Дмитрий, — сказал Люций, указывая на человека с загорелым, монгольского типа лицом. — Это Носи, тот, которому ты в значительной степени обязан своим воскрешением
“Так вот он каков!” — подумал Волгин.
Иоси горячо пожал его руку.
— Я давно стремился увидеть вас, — сказал Иоси — Рад, что это случилось сейчас, в столь приятный для вас день.
— И я рад видеть вас, — ответил ему Волгин почти машинально.
Все его мысли были заняты приближавшимся к Земле кораблем. Он даже не обратил внимания на людей, стоявших кругом, хотя мог легко догадаться, что это члены Советов науки и техники, то есть величайшие ученые Земли.
Волгин осмотрелся.
Поле космодрома действительно было украшено красными флагами. Но он не увидел ничего похожего на трибуну, которая, по его понятиям, должна была здесь находиться. Неужели не будет митинга?…
Не было ни портретов, ни лозунгов. Группа ученых, среди которых он сейчас находился, стояла немного впереди огромного кольца зрителей, и только.
“Слишком просто, — подумал Волгин. — Совсем нет торжественности, которой заслуживает подобное событие. Боюсь, что космонавты не поймут этого”.
Но вслух он ничего не сказал.
— Чуть не забыл! — обратился к нему Люций. — Вот радиограмма, адресованная тебе.
Волгин схватил листок.
“Дорогой Дмитрий, — прочел он, — твое присутствие среди людей, встречающих нас, доставляет нам всем такую радость, которую трудно выразить словами. Больше, чем встречи с Землей, мы ожидаем счастья увидеть тебя. Считаем минуты. Подойди к нам первым, мы все просим тебя об этом. От имени экипажа космолета “Ленин” — Игорь Второв”.
Телеграмма была переведена на современный язык, но в каждом слове звучало для Волгина знакомое, родное, привычное Люди тридцать девятого века не говорили так.
Волгин несколько раз перечел краткий текст.
Когда он поднял глаза, полные слез, то увидел, что все, кто стоял возле него, смотрят вверх.
— Они прилетели на тридцать восемь минут раньше срока, — сказал кто-то позади Волгина.
Над космодромом, высоко в небе, что-то длинное и узкое нестерпимо блестело в лучах солнца.
Межпланетный корабль плавно и быстро приближался к Земле.
Глава четвертая
“Земля — колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели”.
Так сказал в самом начале двадцатого века христианской эры великий основоположник звездоплавания Константин Эдуардович Циолковский.
Это было сказано в то время, когда самая мысль о полете за атмосферу Земли казалась фантастикой, когда многие ученые вообще не верили в возможность преодолеть силу земного тяготения, когда влекущие слова “межпланетный полет” звучали как волшебная сказка.
Но Циолковский не только сказал: “Это возможно!”, он нашел и указал людям путь в Космос.
Пророческие слова ученого начали претворяться в жизнь даже скорее, чем мог думать он сам.
Прошло два десятилетия со дня смерти Циолковского, а в небо уже взлетели первые искусственные спутники.
Штурм Космоса начался!
Никто не мог предполагать, что этот штурм пойдет такими стремительными темпами, как это случилось на самом деле.
Всего через три с половиной года после запуска первого небольшого шара с четырьмя штырями антенн, который навеки вошел в сознание как символ величайшей победы, за атмосферу вырвался корабль “Восток” с человеком на борту. Это произошло 12 апреля 44 года, и этот день стал началом новой, космической, эры в истории человечества.
Люди вышли из колыбели!..”
Волгин опустил книгу на колени.
— Только подумать, — прошептал он, — что все это произошло не так уж много времени спустя после моей смерти. Сорок четвертый год! Это соответствует тысяча девятьсот шестьдесят первому, по нашему старому счислению. Я мог бы дожить до этих дней
Книга называлась “Пятая планета”. Это была та самая книга которую давно уже рекомендовал прочесть Мунций. Волгин взялся за нес после того, как ему пришлось быть переводчиком на объединенном заседании Советов науки и техники, на котором Второв сделал доклад о результатах полета “Ленина”.
Многое из того, что говорил командир космолета, осталось непонятным Волгину. Его любопытство возбудило слово “Фаэтон”, неоднократно упоминавшееся в докладе. А когда председатель в ответ на заявление Второва об отсутствии Фаэтона в планетной системе Беги сказал, что на Земле уже знают об этом, Волгин подумал: “Пора, наконец, ознакомиться с историей вопроса”.
Как и всегда, стоило только Волгину сказать, что ему нужна такая-то книга, как она была ему доставлена.
Экипажу “Ленина” предстояло еще несколько дней провести в Совете науки. После первого общего доклада, сделанного Второвым, участники экспедиции должны были ознакомить ученых более подробно, каждый по своей специальности. Услуг Волгина при этом не требовалось — были доставлены переводчики-автоматы.
Волгин вернулся в Ленинград и в ожидании возвращения своих новых друзей взялся за “Пятую планету”.
“…. Вскоре после первого полета человека в Космос, — продолжал читать Волгин, — люди увидели своими глазами вечно недоступную взору сторону Луны, несколько лет назад, правда, сфотографированную автоматической межпланетной станцией.
Люди быстро учились “ходить” в Космосе.
Настал день, когда от Земли оторвался корабль с экипажем в четыре человека, устремившийся к Венере и Марсу.
Он достиг Венеры и проник под облачный покров, скрывавший от астрономов поверхность планеты, — еще одна тайна была открыта.
Исследователи тогда не опустились на Венеру. Мощность двигателей и запасы горючего не позволяли этого. Космонавты устремились к Марсу.
И перед учеными встала непостижимая загадка.
На Марсе нашли скудную растительность. Было ясно, что высокоорганизованная жизнь не развилась на планете, бедной теплом и светом. Все говорило о том, что Марс должен быть необитаем.
Но на нем оказалось два вида животных.
Тщетно ломали голову биологи. Наличие двух видов животных — только двух, без малейшего признака каких-либо других — противоречило законам развития жизни на небесных телах.
Единственное объяснение заключалось в том, что животные Марса появились на нем извне. Но такое предположение было еще большей загадкой.