Белое солнце Пойнтера, стр. 10
С этими мыслями я отодвинул решетку, прикрывающую вход в невысокий грот на востоке, под корнями каменного родового древа Стийорров.
И обнаружил, что не ошибся с выбором, когда нагнулся к зеву заботливо обустроенной пещерки. Длинные выступы вдоль ее стен занимали черепа, никак не схожие с человеческими. Не охотничьи трофеи, те выставляют напоказ, – останки друзей, которых не примет ни одно кладбище. Тех, кому можно доверить и по смерти стеречь основу семейной святыни, для кого найдется место у самых корней родового древа. Драконы, собаки, кошки…
Пригнувшись, я спустился внутрь, отыскал место на «собачьей» полке и бережно пристроил череп Харма рядом с исполинскими челюстями какого-то дракодава, некогда любезного сердцу одного из прежних владельцев замка. Поправил, чтобы на долгие века пес улегся поудобнее. И пятясь, покинул место упокоения верных друзей любого разумного, будь тот человеческой или эльфийской крови.
Не знаю, достойным ли завершением церемонии было то, что я сделал после этого. А именно – вытащил из планшета патент премьер-капитана рейнджеров и с маху припечатал ладонью место подписи. Под пальцами уже привычно хлопнула вспышка, закурился дымок. Теперь выжженный на документе родовой знак ау Стийорров подтверждал мою причастность к политической игре Тринадцати. Признание себя новой фигурой на этом поле.
В кармане запела, нежно дрожа, раковина дальней связи. Раздраженно я выхватил округлую вещицу и поднес к самому уху. Холодный голос одного из Арбитров – никогда не научусь различать их!
– Концерн благодарен вам за совершенный выбор, Властитель ау Стийорр…
Так же резко я оборвал связь, прижав жемчужину отбоя полусведенным от бешенства пальцем. На хрена мне их благодарность и прочие цацки, вроде чинов и наград! На этот раз подловили, в следующий буду осмотрительнее. Опасное заблуждение думать, что Собачий Глаз Пойнтер – старый пес, которого не выучишь новым шуткам. В замке был лишь один такой, а теперь и его нет. Меня так легко не убить – ни армии, ни городу, ни всему миру.
Я буду кусаться.
2
Таможня дает прикурить
На шканцах встречный ветерок приятно холодил лицо, обожженное ярящимся солнцем. Далеко позади остались величаво проплывшие под днищем воздушного корабля виноградники Токкура и Окавана. А теперь полутора тысячами футов ниже уже третий час ползли пески, кое-где еще затянутые редкой сетью ублюжьей колючки. Говорят, был в Девственной Пустыне такой верховой зверь – ублюд – во времена хтангских рыцарей, да сгинул весь, вместе с ними…
Этак к исходу часа дойдем до самого Герисса, столицы южного пограничья. Уже неплохо. Если бы и дальше можно было таким аллюром!
Вот только как Хисах, так и Концерн Тринадцати к простым путям не склонны со времен самого принца Халеда и того самого Священного Воинства Хтангской Династии. Как выяснилось в самый неподходящий момент, заботу о безопасности своих пределов обе стороны распространили в самые непредсказуемые области. Посредством совершенно изощренной дипломатической и юридической деятельности, знание о которой до недавнего времени счастливо меня миновало.
Воистину во многих знаниях многие печали, а в малых – лишь одна беда, зато всеобъемлющая: если что и стрясется, то совершенно внезапно, как в данном случае…
Оказывается, соглашение о добрососедстве между Союзом Городов и Султанатом включает в себя запрет на пересечение границ воздухоплавательными средствами. То есть с комфортом долететь до пункта назначения за сутки-другие не получится. Ни на флайботе, ни, пуще того – Судьба упаси! – на фамильном летающем крейсере дома Стийорр.
Даже подлететь к границе, перетащить воздушное судно через рубеж вручную и затем снова взлететь – не получится! Ввозимое воздухоплавательное средство долженствует быть принято и опечатано в столичном хисахском представительстве, доставлено по земле в пункт назначения, и там только, по мере приемки таможенной службой, задействовано вновь. Причем строго в соответствии с местным кодексом воздухоплавсредств, по которому под каждым летающим судном должен идти глашатай с факелом, возвещающий о его передвижении трубными звуками. Дабы тень оного не пала на жителя или его имущество…
На фига мне такой комфорт?!
Нет уж. До границы, Ветровой Стены, я так или иначе решил дойти воздухом. Часов за дюжину. Причем именно на семейном крейсере Стийорров, назло всем кодексам и соглашениям. Фроххарт доведет его домой без труда. Можно и на автопилоте отправить, есть там такая опция – «возвращение из боя с потерянным или выведенным из строя экипажем». Но живая душа на борту надежнее. К тому же неизвестно, не начнет ли крейсер под означенной опцией отстреливаться по дороге от всего подозрительного.
А повидать такого подозрительного пришлось немало. Сам бы с удовольствием пальнул кое по чему… В основном, конечно, по загородным владениям особо кичливых скоробогачей. Все никак не привыкну, что нынче сам над богатеями богатей, и все эти «фиолетовые камзолы» за честь почитали бы двор у меня подметать, только допусти. Впрочем, даже ради забавы не разрешил бы. Даже если б тот двор не обновлялся регулярно заклятием самоочистки. Не люблю себя над другими ставить – в той же степени, в какой над собой никого не терплю.
Ладно, пойду под навес, к женам и дворецкому, с немалой сноровкой выступающему в несвойственной ему роли флай-шкипера. А то мозги окончательно перегреются, начну по варанам пустынным, ни в чем не повинным, из главного калибра лупить. Как дать пить. В смысле, как пить дать, но меня с жары уже на рифмы повело. Вот, оказывается, в чем секрет эпоса о принце Халеде – сочиняючи его, хисахские сказители попросту изрядно перегрелись. Так и колотили все слова в одну точку, словно цапли колодезные или шадуфы над арыками…
Нет, точно пора в тень, да хлебнуть чего-нибудь освежающего без градусов, чтобы вконец не скопытиться к прибытию. В четыре утра вылетели, часам к пяти дня дойдем – хоть и ниже будет солнце, а песок к вечеру только прокалится полной мерой, словно на противне для варки кофе по-хисахски в студенческой кофейне… Опять все мысли о питье!
– Простите, хай-сэр, вам придется обслужить себя самостоятельно. – Дворецкому явно не хотелось отрываться от штурвала при моем появлении.
– Ничего, не беспокойся, – понимаю родственную душу, поутру сам отстоял смену на месте рулевого.
– Я налью! – Хирра оказалась расторопнее Келлы, по-кошачьи завороженно жмурившейся на гребни дюн у горизонта.
Младшая жена так и не очнулась от своего блаженного транса, пока старшая подавала мне запотевший высокий стакан с почти непрозрачной коричневой жидкостью, поверхность которой прикрывал от пустынной пыли, заносимой даже на этакую высоту, кружок лимона.
Отхлебнув, я удивился непривычно кисловатой, мягкой горечи. По виду-то обычный отвар орехов Ко с листьями Ко, а на вкус скорее…
– Кофе по-хисахски со льдом, лимонным соком и пряностями, – пояснила моя высокородная, улыбнувшись при виде удивленной физиономии мужа и повелителя.
Тогда понятно. Прихлебывая напиток, позвякивающий льдинками под лимонным кружком, я стремительно приходил из слегка помраченного состояния в самое что ни на есть благодушное. Во всяком случае, две благие мысли пришли мне в голову практически сразу. Одна, разумеется, насчет того, что в пути, да и в самом Хисахе, надо будет иметь запас этого питья, разлитого по самохолодящимся флягам. А вторая…
– Вот что, – обратился я к Фроххарту. – Нас долго не будет, так ты выводи флайботы проветриться на несколько часов, все три. Не то чтобы часто… но регулярно.