Войти в бездну, стр. 59
– Луи, а вы что думаете? – повернулся ко мне Гильгоф. – Как абориген и туземец?
– Не знаю... – после долгой паузы протянул я. – Понимаете, Гермес всегда был планетой без «странностей». У нас даже собственной мифологии не сложилось. На Земле полно призраков в старых замках, барабашек, вампиров из Трансильвании и прочих персонажей, которые как бы есть, но наука их существование отрицает. Все гермесские легенды увязаны на героизм первых колонистов, якобы выходивших против озверевшего мегалания едва ли не с вилами, на любовные интрижки, даже на свинью из поместья Клермон, ставшую абсолютным чемпионом по весу и удивительной жирности полсотни лет назад – ей даже памятник поставили... И никакой мистики или необъяснимых явлений.
– Может быть, эти «необъяснимые явления» стали для настолько привычными, что вы их не замечаете? – вкрадчиво сказал Гильгоф. – У землян они могут вызвать шок, а вам кажутся обыденностью. Вспоминайте!
– Ничего на ум не приходит, – признался я, поразмыслив. – Впрочем... Когда мы вернулись в Квебек, Амели произнесла странную фразу, которая у меня навсегда в голове отпечаталась. Я ей рассказал о наших находках, на что Амели ответила: «Я ожидала от этой планеты чего-то похожего. Слишком уж много совпадений». Но ничего не объяснила, сказала, что не может сформулировать, изложить четко.
– Мадам Ланкло – умная и наблюдательная женщина, серьезный ученый, – пожевал губами доктор. – Однако она религиозный человек, более того – католичка.
– Это плюс или минус? – спросил я.
– И то и другое одновременно. Плюс – в морально-нравственном аспекте, католицизм – конфессия строгая и консервативная, так доселе и не принявшая «либеральных ценностей» провозглашавших торжество уродства, извращения и толерантности к любой мерзости... Во многом благодаря Ватикану цивилизация не скатилась в пропасть в двадцать первом веке, когда любое дегенеративное проявление возводилось в ранг достойной восхищения нормы и предмета для подражания... С другой стороны, католицизм чрезвычайно мистичен, что позволяет видеть в каждом предмете или событии отголосок непрестанной борьбы божественного и дьявольского. Может быть, Амели имела в виду эти «совпадения»?
– Не уверен. – Я развел руками. – Разговор касался конкретных открытий и конкретных предметов в виде набора косточек-черепочков с Острова.
– Придется вызвать Амели на разговор... И все-таки вы уверены, Луи, что не можете припомнить ничего экстраординарного?
– Веня, не усложняйте задачу. – Аня встала, поменяла выгоревшие свечи на новые, налила из кувшина еще вина и вернулась в свое кресло. – Хотите экстраординарностей? Да вот, пожалуйста, одна из них мирно сопит в две дырки прямо напротив вас.
Все уставились на укрытого шерстяным одеялом Коленьку, развалившегося на диване гостиной.
– Давайте ваш четвертый пункт, – кивнул Гильгоф. – Как написано в Торе у Моисея: «Откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло». Откройте нам глаза, Анечка. Я уже начал делать некоторые выводы, но другие мнения, как всегда, приветствуются.
– Начнем вот с этого. – Анна подхватила со стола папочку, доставленную мной из госпиталя. – Общее заключение меня не интересует, медицина – это ваша вотчина, Веня. А теперь объясните мне, что означает формулировка: «...структурные изменения клеток неясного генеза»?
– Звучит грозно, – согласился Гильгоф. – Главная версия – злокачественное новообразование. Рак перестал быть угрозой для жизни в прошлом веке, но встречается до сих пор. Лечится успешно.
– Значит, рак? – вздернула бровь Аня. – Распространяющийся с такой невероятной быстротой? Случаи описаны?
– Нет. Раковые клетки являются нефункциональными. Сами знаете, что клетки печени обязаны очищать кровь, клетки почек – фильтровать и выводить излишки воды, легкие осуществляют обмен кислорода и углекислоты... Каждая ткань, паренхима, занимается своим делом. Раковая клетка не умеет ничего, кроме как поглощать питательные вещества и размножаться. Ее жизнь бессмысленна. Но в случае с нашим другом все прямо наоборот: организм полностью здоров и успешно выполняет все свои функции. Тем не менее пробы на биопсию показали... Бред какой-то они показали, честно говоря! Вот что значит... – Доктор отобрал у Ани бумагу и надел очки: – Что значит «удвоение числа хромосом без образования веретена деления»? Внезапный эндомитоз у взрослого человека? Было сорок шесть хромосом, стало девяносто две? Или у лаборанта в глазах двоилось с перепоя? Так не бывает. Никогда. Младенцы с подобными геномными мутациями не выживают в ста процентах случаев! Нам же преподносят это как реальный факт – у человека, родившегося совершенно здоровым, прошедшего все мыслимые и немыслимые медицинские комиссии, вдруг начинается спонтанное удвоение хромосомного набора! Как к этому относиться, а?
– Несомненная ошибка, – решительно сказал я. – С точки зрения фундаментальной науки это невозможно. Говорю как биолог, пусть и не с самым лучшим образованием.
– А остаться в живых после того, как в тебя шарахнула мегавольтная молния – возможно? – ворчливо отозвался доктор.
Аня прокашлялась и ответила:
– Схожие случаи зарегистрированы. Уникальная случайность.
– Которая на фоне других случайностей может выглядеть закономерностью!
«Нейтронные звезды. Звезды, у которых масса в 1,5–3 раза больше, чем у Солнца, не способные в конце жизни остановить свое сжатие на стадии белого карлика. Мощные силы гравитации сжимают их вещество до такой плотности, при которой происходит „нейтрализация“ вещества: взаимодействие электронов с протонами приводит к тому, что почти вся масса звезды будет заключена в нейтронах. Наиболее массивные звезды могут превращаться в нейтронные, после того как они взорвутся как сверхновые.
Решающее значение на свойства нейтронных звезд оказывают гравитационные силы. По различным оценкам, диаметры нейтронных звезд составляют 10-200 км. Этот незначительный по космическим масштабам объем наполнен таким количеством вещества, которое может составить небесное тело, подобное Солнцу, диаметром около 1,5 млн км, а по массе почти в треть миллиона раз тяжелее Земли. Естественное следствие такой концентрации вещества – невероятно высокая плотность нейтронной звезды. Фактически она оказывается настолько плотной, что может быть даже твердой...»
«Астрономия и астрофизика», энциклопедия. Новосибирск, 2276 г.
Глава десятая
ЛЮДИ, НЕЛЮДИ И Я САМ
К моему немалому удивлению, сила тяготения на крошечном астероиде лишь самую малость отличалась от земной – действовала искусственная гравитация, как и на корабле. Когда я выбрался из гостеприимного чрева «Франца-Иосифа» в коридор причала, то не ощутил никаких особых неудобств – воздух немного затхлый, но для дыхания пригоден, освещение есть, двигаться можно свободно.
– Могу я взять на себя управление боевым костюмом? – спросил «Франц-Иосиф» по внутренней рации и сразу же получил отрицательный ответ. Если за меня все начнут делать умные машины, то вскоре я разучусь шнурки завязывать!
– В таком случае опустите щиток маски, – продолжал нудеть корабль. – Это небезопасно.
– Надоел! – рявкнул я. – Хочешь обижайся, хочешь нет, но теперь все разговоры я буду начинать по собственной инициативе! Помолчи и займись чем-нибудь полезным!
Зря я так с ним. Удав предупреждал, что компьютеры этих кораблей обладают чересчур яркой индивидуальностью и, если угодно, тонкой душевной организацией. В конце концов, «Франц-Иосиф» заботится обо мне совершенно искренне!
«Намордник» шлема я тем не менее не опустил – своими глазами привычнее, а если произойдет резкое падение давления или в воздухе появятся отравляющие вещества, маска закроется автоматически за четверть секунды. Однако я сомневаюсь, что «Птолемей» располагает химическим оружием для обороны от несанкционированного вторжения – зачем оно здесь, на дальних задворках Солнечной системы?