100 великих романов, стр. 85

Даша оказалась втянутой в «Союз зашиты родины и свободы» Б. Савинкова, где ее хотели сделать участницей заговора против Ленина. Заговорщицадолжна была следить завождем, выступавшим с речами, но эти речи так потрясли ее, что Даша порвала с заговорщиками и уехала к отцу в Самару. Там ее нашел Телегин, но тут же былвынужден скрыться от преследования белых, акогда, командуя полком, он вновь вошел в город, то застал квартиру доктора Булавина опустевшей. После этих событий Даша с риском для жизни оказалась в расположении красных, едва не погибла, заподозренная в шпионаже, но, в конце концов, нашла своего тяжело раненного при обороне Царицына мужа в лазарете.

Рощин, разочаровавшись в Белом движении, подумывал о дезертирстве, но узнав о том, что Катя в руках Махно, поспешил ей на помощь. Был арестован махновцами, подвергнут пыткам, однако не убит, т. к. батька решил использовать капитана в своих переговорах с большевиками. Рощина отрекомендовали как представителя белых, с которыми Махно тоже якобы вел переговоры. После того как махновцы заключили союз с большевиками, Рощину пришлось участвовать на их стороне в боях с петлюровцами, где его ранили и он оказался в харьковском госпитале красных. Вылечившись, Рощин участвовал в боях красногвардейцев, тщетно пытался найти Катю, сбежавшую от махновцев. Уже в конце Гражданской войны Рощин в качестве начальника штаба попал в бригаду, командиром которой был Телегин. Комбриг едва не арестовал Рощина, полагая, что это вражеский разведчик, но недоразумение быстро развеялось.

Катя вернулась в Москву, устроилась учительницей. А вскоре на одном из собраний увидела на трибуне Рощина, которого считала погибшим. Влюбленные обрели свое счастье, а вскоре к ним приехали и Даша с Телегиным.

Книга имела долгий и устойчивый читательский успех (имеет она его и по сию пору), объясняемый, скорее всего, тем, что «трилогия удовлетворяет глубинной, пусть даже и неосознаваемой потребности простого читателя обрести духовную опору вне себя, прочувствовать высший смысл существования и освятить им свою трудную жизнь». (М. Литовская).

«Хождение по мукам» дважды экранизировалось (1957–1959, режиссер Г. Рошаль; 1977, В. Ордынский), после чего «отмечалось неизменное увеличение числа Даш и Кать среди новорожденных девочек».

А.Н. Толстому за трилогию присудили в 1943 г. Сталинскую премию 1-й степени.

Пер Фабиан Лагерквист

(1891–1974)

«Карлик»

(1944)

Шведский писатель, «гигант современного классицизма», один из восемнадцати «бессмертных» членов Шведской академии, Пер Фабиан Лагерквист (1891–1974) известен как автор многих великолепных рассказов и стихотворений, драм («Тайна неба», «Невидимый», «Человек без души», «Победа во тьме» и др.), повестей и романов («Сивилла», «Палач», «Варрава» и др.). Вершиной творчества писателя стал его роман «Dvargen» – «Карлик» (1944). В1951 г. Лагерквисту была присуждена Нобелевская премия по литературе «за художественную силу и абсолютную независимость суждений писателя, который пытался в своем творчестве найти ответы на вечные вопросы, стоящие перед человечеством».

Еще со времен «Мизантропа» Мольера и «Путешествий Гулливера» Свифта человеконенавистничество как один из главных мотивов прочно вошло в литературу (хотя встречалось оно еще и в Древней Греции). Вошло двумя путями: Мольер и Свифт остались над мизантропией своих текстов и своих персонажей, тогда как маркиз де Сад оказался внутри ее. В новейшее время блистательным образцом мизантропа стал заглавный герой романа «Карлик» Пера Лагерквиста. Автору удалось остаться бесстрастным наблюдателем потрясающей истории, развернутой на страницах небольшого (так и подмывает сказать – карликового размера), но, конечно же, не по его вкладу в историю мировой культуры романа. О вкладе можно было бы и не говорить – Лагерквист признанный в мире классик шведской литературы, но вот почему-то в ряде новейших отечественных литературных словарей и энциклопедий его не оказалось. Это, разумеется, не вина Лагерквиста, а беда составителей, но все же – как-то обидно за него, а еще больше за нас. Впрочем, не будем отвлекаться на энциклопедические пустяки на фоне грандиозного романа. Говоря о мизантропии (не медицинской или асоциальной, а литературной), очевидно, следует говорить не о дурном характере мизантропа, а об адекватной его реакции на окружающий мир. Так честнее и меньше лазеек для недобросовестных интерпретаторов поведения некоторых членов общества, реагирующих равноценным образом на «дикие повадки большинства соплеменников». «Возможно, мизантроп – это не генератор ненависти к окружающим, а всего лишь человек высокой культуры, возможно опережающий свое время», – предполагают культурологи и озабоченно констатируют, что «события последних десятилетий ярко иллюстрируют стремительно нарастающий деструктивный потенциал человечества…», ( http://community.livejournal.com/mizantrops_rus/). Все это естественно усиливает и мизантропию каждого отдельного человека. Как ей не обостряться, когда его окружение впадает в скотское состояние, как йеху у Свифта.

Герой романа, уродец по форме, а по сути – наблюдатель и летописец (повествование ведется в форме записей карлика), сильным голосом, а не голосом писклявого кастрата (герой безмерно гордится этим) развенчивает разврат высокопоставленных персонажей и их убожество. Герцогство, погрязшее в грехах, давно лишилось призора Бога и навлекло на себя войны и чуму. Карлик плоть отплоти общества, пораженного алчностью и злобой, также злобен, но, в отличие от господ, не алчен, и оттого ему ничего не надо от жизни даже в темнице и в кандалах.

Лагерквист, похоже, сильно страдал не оттого, что в человеке много низкого, а оттого, что в нем мало высокого. Но откуда в человеке было взяться высокому в разгар мировой бойни, когда писался этот роман?

Карлика по имени или по прозвищу Пикколино, когда-то герцог Лев за 20 эскудо купил у матери, отвернувшейся с брезгливостью от своего уродливого дитяти. Карлики обычно делались шутами, но Пикколино не стал таковым. Он оказывал самые разные услуги герцогской чете, зло подшучивал на пирах господина над его вассалами, а также охотно выполнял злодейские приказания сеньора, предугадывая некоторые из них, чем вносил в сердце хозяина беспокойство. Он хорошо постиг душу сюзерена, когда тот шутки ради велел крестить восемнадцатилетнего Пикколино в дворцовой купели при бракосочетании своих друзей. Чтобы удивить гостей, карлика представили как первенца новобрачных, которым невеста разрешилась от бремени ко дню свадьбы.

События происходят, скорее всего, в начале XVI в., т. к. одним из персонажей является некто Бернардо, гениальный ученый и художник, внешним видом и образом мыслей, а также своими деяниями напоминающий Леонардо да Винчи на закате его жизни.

Сытое мирное житье в замке прервалось войной, которую герцог, мобилизовав свою армию и призвав наемников, затеял с соседним герцогством. Война, шедшая с переменным успехом, вскоре пожрала все состояние сеньора. Венецианские купцы отказали в кредите, и начались осложнения с наемниками. Герцог вынужден был прекратить войну и вернул воинство домой. Полный коварных замыслов сеньор пригласил своих врагов для заключения перемирия к себе в замок. В честь гостей был устроен грандиозный прием и роскошный пир. Вот тут и пригодился герцогу карлик, который подлил отравленное вино в бокалы всем именитым гостям, а также (по своей инициативе, но под одобряющий взгляд хозяина) в бокал приятелю сеньора дону Риккардо. Риккардо, которого карлик терпеть не мог, уже много лет путался с герцогиней, о чем наверняка знал ее супруг. Как оказалось, распутная герцогиня была не на шутку влюблена в дона и после его смерти безропотно покаялась в своих грехах, но не своему духовнику, а карлику. Почему так произошло? Потому, наверное, что Пикколино, в отличие от своих господ, много размышлял о вере и своими поведением и словами подтолкнул сеньору к мыслям о вечном. Уродец, возымев над хозяйкой немыслимую духовную власть, подверг ее не только проклятиям, но даже бичеванию, которое грешница молча снесла, а потом и отошла в мир иной.