100 великих романов, стр. 40
Толстой не нашел определения жанровой формы своего детища. Он категорически возражал против отнесения «Войны и мира» к романам: «Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. «Войнаимир» есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось… Без ложной скромности – это как Илиада» – и, памятуя это, называл свое произведение «книгой» – наподобие Библии. Темне менее специалисты отнесли «Войнуи мир» к жанру романа-эпопеи, аргументируя это тем, что «все показанное на ее страницах освещено «мыслью народной». Еще бы, в романе одних только персонажей около 220 (по подсчетам, упомянуто до 600 лиц), оттрехимператоровигосударственныхдеятелей, занятых «высоким», до лакеев и партизан с их «низкими» потребностями, и все они лишь пчелки, рабочие или трутни, частицы человеческого «роя», объединенные «высшим» разумом Mipa.
Историческая часть романа воспроизведена скрупулезно и освещена авторским видением эпохи и оценкой государственных, военных деятелей той поры и роли народа, как главенствующей в событиях. Рассматривая исторический процесс как движение народных масс, Толстой выделил два полюса, к которым было стянуто это движение, а следом и нити повествования – к Кутузову и Наполеону. Один из них стал олицетворением блага для русского народа, а другой – воплощением зла не только для нашего, но и для своего народа, который он положил на заклание своему непомерному честолюбию. Событийная часть держится также и на трех «китах» рангом ниже – Пьере Безухове, Андрее Болконском и Наташе Ростовой. При этом назвать остальных героев «второстепенными» не поворачивается язык, т. к. каждый из них грандиозен и самобытен, и каждый из них не просто персонаж, а та же Вселенная, часть души автора и часть его гения.
«Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» – вот набор вопросов, мучивших Пьера и князя Андрея. Ответа на них они искали каждый по-своему, но каждый рисковал при этом «самым дорогим» – собственной жизнью. А про «графинюшку», воплотившую в себе природную естественность, любовь и счастье, лучше всех сказал писатель А.С. Серафимович: «Не было Наташи Ростовой, явился Толстой и создал ее в "Войне и мире". И она пришла к нам, прелестная, обаятельная, с чудесным голосом, живая как ртуть, удивительно цельная, богатая внутренне.
И ею можно увлекаться, ее можно полюбить, как живую. Ее, как живую, не вытравишь из памяти, как не вытравишь из памяти живого, близкого человека в семье или близкого друга».
Пересказать роман – что пересказать Библию – упустишь главное. Ибо главное в нем во всем: от смеха внутренне свободного и бесстрашного Пьера во французском плену: «Ха, ха, ха!.. Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!..» и до смиренного затухания такого же внутренне свободного и бесстрашного Платона Каратаева в томже плену; нельзя изъять из романа отдельного героя и полюбоваться им или, напротив, подвергнуть хуле. Каждый персонаж тянет за собой весь роман. «Война и мир» стала первым литературным произведением, в котором бьется пульс одной – единой для всего романа жизни. Посему не станем уподобляться школярам, сочиняющим «образ Андрея Болконского» или «роль Кутузова». Это априори провальная затея. Такую громадную вещь, как египетскую пирамиду Хеопса, Великую китайскую стену или роман «Война и мир» если и разрушит, то только всеразрушающее Время. Но оно должно еще пройти. Хотя и говорят, что оно бесконечно.
Что же нового привнес в роман его гениальный создатель – дополнительно к тому, что для него было главным – идеи любовного единения всего человечества? Если коротко: сам роман, ставший Книгой на все времена. В ней писатель создал уникальный метод изображения человеческой души с высоты своего разумения и понимания жизни. Показал впервые в литературе и противопоставил людей «внутренних» и «внешних», искренних и любящих друг друга, и искусственных, пустых и лживых. Пацифистски отверг любую войну, признав только освободительную, исход которой зависит не от правителей и полководцев, а лишь от «духа войска» да «дубины народной войны». В ячеистой структуре мира утвердил приоритет семьи, как «самого малого, но и самого важного единства, из множества которых складывается общество и нация».
Без всякого преувеличения можно сказать, что роман «Война и мир» стал флагманом Великой русской литературы, за которым поспевают, но вряд ли уже когда догонят вс е другие национальные литературы.
Первая «немая» экранизация «Войны и мира» была осуществлена в 1915 г. режиссерами В.Р. ГардинымиЯ.А. Протазановым. За рубежом не раз предпринимались попытки снять фильм хотя бы «по мотивам» романа, но все они кончились неудачей: американская мелодрама 1956 г. режиссера К. Видора и историческая драма совместного производства Германии, России, Франции, Италии, Польши 2007 г. режиссеров Р. Дорнхельма и Б. Доннисона. Безусловным шедевром, конгениальным роману Л.Н. Толстого, стал фильм С.Ф. Бондарчука «Война и мир», снятый в 1965–1967 гг.
Николай Семенович Лесков
(1831–1895)
«Соборяне»
(1867–1872)
Николай Семенович Лесков (1831–1895), всю жизнь проживший, казалось бы, вне власти и в стороне от истории, имел и по сию пору имеет мало с кем сравнимую власть над русским словом и над читательской душой. Он остался в истории русской литературы как ее незамутненная ничем и никем Совесть, как великий писатель-богоискатель, несравненный стилист и рассказчик, художник, показавший чистых и светлых людей, изживших «в себе зверя». Мало кого из писателей столько поносила или «замалчивала» критика, как Лескова. Самыми лестными словами «оценщиков» были «больной талант» (М. Протопопов). За первый свой антинигилистический роман «Некуда» (1864), в котором он показал полную бесперспективность социального радикализма, Лесков был объявлен Д. Писаревым и К° злейшим из реакционеров, «шпионом», пишущим по заказу III Отделения. Но при этом его вовсе не жаловали и ярые противники революционных демократов – консерваторы, госчиновники и духовные лица. Не жаловали за правду и честность, с которой он нелицеприятно сравнивал их стяжательскую жизнь, наполненную мышиной возней, с родниковой жизнью праведников – «маленьких» людей, коими была наполнена русская земля. Не признавали его особый, «ересиаршеский» путь к Богу. Такова была цена добровольного (и одновременно вынужденного) отшельничества писателя в либеральном российском обществе XIX в. Роман-хроника Лескова «Соборяне» (1867–1872) и последующие повести и «сказы» («Очарованный странник», «Запечатленный ангел», «Левша» и др.) стали для читателей откровением и поставили писателя в один ряд с Н.В. Гоголем, Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым.
Первоначально роман назывался «Чающие движения воды. Романическая хроника». Его публикация в «Отечественных записках», начавшаяся в 1867 г., прервалась из-за разногласий между автором и издателем А. А. Краевским, выпустившим «Книгу первую» с «помарками». Затем «хроника» под названием «Божедомы (Эпизоды из неоконченного романа «Чающие движения воды»)» стала печататься в «Литературной библиотеке», но из-за внезапного прекращения деятельности журнала так и не была опубликована полностью. После этого писатель еще три года работал над своим произведением, но никак не мог пристроить рукопись в журналы («Заря», «Беседа»), пока ее не взял М.Н. Катков в «Русский вестник». Там в 1872 г. «Соборяне» и увидели свет.
