Дама в красном, стр. 16
А где-то на половине дороги, ведущей в долину, Тревис свирепо выругался, со свистом тормозов свернул, бросив «порше» к обочине.
– Проклятие, – прорычал он, треснув кулаком по рулю.
В спальне у Алекс он казался совершенно невозмутимым, но на самом деле просто кипел от ярости. Надо успокоиться. Дорога узкая и извилистая, много опасных поворотов, а он несся с бешеной скоростью. Так можно и разбиться, а то и отправить на тот свет кого-нибудь, совершенно невиноватого в том, что от злости на Алекс у него помутился рассудок. Один из них ненормальный, и, конечно же, не он.
Тревис фыркнул. Кого он обманывает? Она взбесилась, это точно, но и он был не лучше.
Как горяча она была в его объятиях! Он никогда не встречал ничего подобного, а, говоря без лишней скромности, на его счету было много горячих женщин. Но тут было больше, чем просто жар крови. Смущение и робость, смешанные с неистовым желанием, отличались от всего, что он когда-либо знал.
В последний раз, когда они занимались любовью, в самом конце она вскрикнула. «Я сделал тебе больно, Принцесса?» – прошептал он. «Нет, – отвечала она, – о нет». И она взяла его лицо в свои ладони, прижалась к его рту губами и поцеловала с нежностью, пронзившей его сердце. Он поцеловал ее в ответ, прижимая к себе, пока не успокоилось сердцебиение, глядя на нее и недоумевая, как примитивное желание уступило место стремлению понять прекрасную незнакомку, находившуюся рядом… А потом она открыла глаза и взглянула на него так, словно обнаружила, что на простыне свернулась гремучая змея. А потом без каких-либо колебаний повелела ему пойти прочь из ее постели и из ее жизни.
Он просто сходил с ума от злости. Никогда, никогда за всю жизнь, даже в тот день, когда, вернувшись, обнаружил жену в постели с ее проклятым тренером по теннису… даже тогда он не был в такой ярости. Черт, он не представлял, что можно так злиться.
Тревис завел мотор. Определенно лучшее, что можно сделать, – это уехать как можно дальше от Александры Торп… Или развернуться, ворваться в этот мавзолей, который она называет домом, перебросить ее через плечо, отнести назад в постель и не отпускать, пока она не станет извиваться, приникая к нему, не обнимет снова за шею так же, как и много раз до того… Или можно схватить ее, прижимая к себе, просто прижимая, погрузив лицо в ее душистые волосы, пока долгий день не перейдет в ночь.
Черт! Когда же он перестанет думать о ней?
От негодования он с такой силой нажал на педаль, что бедная машина взвизгнула и ринулась вниз, едва вписываясь в повороты. О возможности аварии он уже не думал…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Почти двумя неделями позже Тревис снял наушники, убедился, что все в самолете в порядке, и впервые за последние два года ступил на землю «Эспады».
Стояло июньское утро. Ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе, наполненном нестерпимой жарой, памятной ему по детским годам. Вокруг привычно гудели и жужжали насекомые. На минуту ему показалось, что сейчас откуда-нибудь подъедет верхом отец, сдвинет кустистые брови и скажет: «Это что такое, почему ты тут бездельничаешь? Тебе давно пора быть в амбаре!»
Он не в настроении. Не хочется ни предаваться воспоминаниям, ни подстраиваться под Джонаса, ни улыбаться бесчисленному множеству гостей, которые уже, наверное, понаехали к этому времени. Похоже, в последнее время он вообще не способен быть вежливым. Даже народ в офисе сторонился его, особенно после того, как в понедельник после аукциона он едва не вышиб дух из Пита Хаскелла.
– Эй, Бэрон, – окликнул его Хаскелл, – как дела с крошкой Торп?
– Замечательно.
Ответ Тревиса был не из дружелюбных. После него всякий разумный человек предпочел бы побыстрее убраться с дороги, но Пит не был особо сообразительным парнем.
– Замечательно, – передразнил Пит, плотоядно облизываясь. – Подробности, Бэрон. Мы хотим подробностей. Она и в постели так же хороша, как с виду? Ты ее уже…
Тревис пнул его, и довольно сильно – двум другим сотрудникам пришлось отлеплять того от стены.
После этого его уже никто не беспокоил, и прекрасно. Конечно, у него внутри все кипело, но вовсе не из-за Александры Торп. Процесс слияния внутри корпорации шел вяло. Одному из клиентов светила тюрьма, и нужно было принимать срочные меры. Слишком много работы, вот и все. Его плохое настроение и Александра Торп никак не связаны.
– Не обманывай себя, Бэрон, – промычал Тревис.
Конечно, все дело в ней! Кому приятно быть вышвырнутым вон, как поступили с ним? Да и перспектива провести выходные в компании Джонаса его совсем не воодушевляла.
Тревис повернулся и поглядел на самолет. Никто не знает, что он приехал. Все, что надо сделать, – это забраться обратно и развернуться носом на запад, к побережью…
На плечо ему легла рука.
– Сделай это, – прогремел знакомый голос, – и, клянусь, я сниму с тебя скальп.
Обернувшись, Тревис увидел улыбающееся лицо Слейда. Тревис остался мрачен. Слейд невозмутимо ухмылялся.
– О, черт, – сказал наконец Тревис, не выдержав, улыбнулся в ответ и обнял брата. – Вижу, от тебя не улизнешь, – отступив на шаг назад, он скептически оглядел Слейда. – А ты все такой же урод, как и раньше.
Тот оскалился ему в ответ.
– О да! Наверное, это семейная черта.
Тревис расхохотался, вернулся в самолет и начал выгружать свои пожитки.
– А Гейдж? Он все-таки собирается приехать?
– Да он уже тут. Трев, ты что, весь свой офис сюда притащил?
– Некоторым следовало бы знать, что значит вырваться с работы, – Тревис добавил к общей куче пиджак, кейс и компьютер. – Я прямо с совещания.
– Ну да, ты так много работаешь, – сказал Слейд, закатывая глаза. – А вечером под дверью твоей конторы собирается толпа белобрысых девиц, жаждущих прыгнуть к тебе в постель.
– Оставь белобрысых в покое! – огрызнулся Тревис.
Слейд поднял брови.
– Ладно. Как скажешь. А в чем дело?
– Не все блондинки легкого поведения. И вообще не всякая женщина, что ложится в постель с мужчиной… – его голос сорвался. – Вот, – пробормотал он чуть ли не шепотом.
– Что, Трев? Я наступил на больную мозоль или что?
– Или что, – после некоторого раздумья ответил Тревис. Он рассмеялся, по крайней мере попытался. – Все жара. Проклятая техасская жара. Отвык от нее.
– Естественно.
– Как в печке.
– Ты уже говорил.
– Да, и говорю снова. Проклятие, Слейд…
– Проклятие, Тревис, чего это тебе так не терпится сменить тему?
– Какую тему?
– Из-за которой ты мне чуть голову не оторвал…
Братья подошли к джипу Слейда, стоящему поблизости, остановились с противоположных сторон и посмотрели друг на друга через крышу.
«Как просто было бы сказать ему, – подумал Тревис. – Просто сказать: "Помнишь тот аукцион? И блондинку, о которой я тебе рассказывал? Я провел день с ней в постели. Да, я давно не юнец, чтобы все время думать только о сексе, но, понимаешь, я не перестаю вспоминать о ней. Например, как она внезапно оледенела и вышвырнула меня вон, хотя только что была самой страстной женщиной на свете…»
– Трев?
Тревис вернулся в реальность. Слейд озабоченно смотрел на него. Что ему делать? Рассказать ему все? Эту чушь, которую он и сам понять не может? «Ни в коем случае», – подумал Тревис, растянув губы в улыбке.
– Знаешь, что мне надо, малыш?
– Нет. И, по-моему, ты и сам не знаешь.
Тревис усмехнулся и забросил свои вещи в джип.
– Душ. Смену белья. Бутылку пива и, возможно, заплыв в старом заливе.
Слейд усмехнулся.
– Я думал, что вы там, в Голливуде, пьете только марочные вина.
– Ага, распространяют слухи, а сами потом пьют…
– …техасское красное. Так что пусть будет две бутылки, и дело с концом.
Тревис улыбнулся и подал ему руку. Слейд пожал ее хитроумным секретным пожатием их детства.
– Мы вместе, – сказал Тревис.