Великий Рузвельт, стр. 36
До 1935 г. только левые сравнительно малочисленные союзы Лиги профсоюзного единства на основе полного равноправия принимали в свои ряды негритянских рабочих. Из их среды выдвинулось впоследствии немало активных борцов за дело пролетарской солидарности, смелых и мужественных рабочих лидеров. Общий сдвиг наметился лишь с созданием Комитета производственных профсоюзов. Отношение «нового тред-юнионизма» к проблеме гражданских свобод и ликвидации расовых барьеров было сформулировано в программе КПП, принятой на конференции в Атлантик-Сити в 1937 г. В твердых выражениях в ней было заявлено, что КПП борется против ущемления гражданских прав черных американцев, видя в этом свой высокий долг и призвание {60}. Впоследствии руководство КПП создало специальный Комитет борьбы с расовой дискриминацией (переименован позднее в Комитет по гражданским правам) {61}.
Рабочий класс США не оказался в стороне и от важных проблем, связанных с развитием событий на мировой арене. С начала 30-х годов в Соединенных Штатах, как и в других странах, развернулось широкое антивоенное движение, роль рабочих организаций в котором была весьма заметна {62}. Антифашистские и антивоенные демонстрации уже в 1933 г. имели место во многих городах США. Со всей энергией демократическая общественность страны и многие профсоюзы поддержали созыв 1-го антивоенного конгресса в США (29 сентября 1933 г.). Среди более чем 2600 делегатов этого конгресса были представители ряда крупных профсоюзов и организаций безработных {63}. На конгрессе было положено начало деятельности Американской лиги борьбы против войны и фашизма, в работе которой приняли участие многие профсоюзы США {64}. В 1934 г. происходит дальнейший рост антифашистского движения в стране. На массовом митинге в Нью-Йорке в марте 1934 г. была принята резолюция «Цивилизация против гитлеризма». В ней, в частности, говорилось: «Мы заявляем, что гитлеровское правительство, установившее деспотическую диктатуру, толкает германский народ на путь варварства, что угрожает прогрессивному развитию человечества в направлении мира и свободы и представляет реальную опасность для цивилизации во всем мире» {65}.
Среди сознательной части американского рабочего класса зрело убеждение в необходимости активной борьбы организованного пролетариата против фашистской угрозы и подготовки новой мировой войны. Для нее все яснее становились причины прихода к власти германского и итальянского фашизма, истинный характер «умиротворительной» политики будущих европейских и американских мюнхенцев, потенциально конструктивные роль и значение Советского Союза в европейских и дальневосточных делах в контексте сложившейся к тому времени обстановки. Об этом свидетельствуют страницы рабочей печати, резолюции съездов федераций труда штатов и многих крупных профсоюзов. Журнал профсоюза швейников в передовой статье апрельского номера за 1935 г. писал, например: «За исключением Советского Союза, в Европе нет другого государства, которое с готовностью сделало бы все для поддержания мира. Как же в таких условиях может быть обеспечен прочный мир?.. Как было бы лестно для нас, если бы мы могли сказать, что США держатся в стороне от этой бешеной гонки военных приготовлений… Но мы не можем претендовать на что-либо подобное… И отнюдь не будет чем-то новым и неожиданным, если скажем, что только рабочие могут предотвратить войну… Именно нашу кровь и наши трудовые усилия война пожирает прежде всего» {66}.
В рабочей среде все более широкую известность получала деятельность Лиги борьбы против войны и фашизма, хотя ее слабая практическая связь с основной массой организованных рабочих серьезно ослабляла антивоенное и антифашистское движение в США {67}. Тем не менее уже второй и последующие конгрессы Лиги свидетельствовали, что это движение все более становилось реальной и весьма влиятельной силой во внутриполитической борьбе в стране. Лига и ее печатный орган журнал «Файт» критиковали политику «нейтралитета» {68}. Многие профсоюзы АФТ, а затем и КПП, поддерживавшие Лигу, выступали в защиту Испанской республики, народа Эфиопии, подвергшегося агрессии итальянского фашизма, суверенитета Австрии {69}. Между тем высшее руководство АФТ, осудив фашизм, безоговорочно поддержало политику «нейтралитета».
Выдвинувшаяся на волне подъема рабочего движения новая плеяда молодых профсоюзных лидеров, неплохо ориентируясь в сложных перипетиях тогдашней международной обстановки, понимала, из какого источника исходит военная опасность и каким должен быть ответ на нее сил, противостоящих агрессии. Голос этой части лидеров профдвижения и левых сил становился все явственнее, его не перекрыл громкий хор сторонников политического виджилянтизма. Важно также отметить, что стихийный изоляционизм и нейтральность народных масс, искренне сочувствовавших жертвам агрессии и фашизма, не имели ничего общего с известными принципами внешнеполитического изоляционизма, политики «умиротворения» агрессоров, прикрываясь которыми американские «антиинтервенционисты» стремились реализовать свои планы экономической и политической экспансии и обеспечить для себя наиболее выгодные позиции на международной арене. В 30-е годы изоляционизм народных масс питался их недоверием и ненавистью к крупному финансово-промышленному капиталу, нажившемуся на поставках вооружения в годы Первой мировой войны и втайне участвовавшему в подготовке новой мировой войны. Усилившаяся к концу 30-х годов критика внешнеполитического курса Рузвельта со стороны некоторых профлидеров объяснялась отчасти опасениями, что военные приготовления, отвлекающие внимание и средства правительства от выполнения социальных программ, сулили односторонние выгоды большому бизнесу, который не прочь был заработать на военных заказах и поправить свое финансовое положение. Скандальные разоблачения пушечных королей, нагревших руки на поставках оружия в годы Первой мировой войны, подлили масла в огонь, заставляя каждый шаг правительства рассматривать под этим углом зрения.
В поисках смыслов
Антимонополизм, казалось бы изгнанный в годы «процветания» из всех уголков национального самосознания, стал вновь в 30-х годах наиболее существенным элементом всей общественной обстановки в США. Крупный финансово-промышленный капитал утратил свои привлекательные черты «великой созидательной силы» в глазах миллионов простых американцев. Мифы рушились, гении предприимчивости и наживы обретали свой первозданный вид «баронов-грабителей», беззастенчиво наживающихся на страданиях соотечественников, к бедствию и горю которых они относились с нескрываемым презрением и равнодушием. Обнаженность основного конфликта и восприятие его через критику эгоистических интересов корпоративного капитала делали распознавание главного источника американской трагедии доступным и понятным большинству рабочих, большой части фермерства, интеллигенции.
Антимонополизм многих общественных деятелей и в особенности новой плеяды рабочих лидеров был настроен по камертону развивающегося движения, которое к осени 1936 г. достигло высшей точки своего развития и стало важной приметой времени. Никто с ним не мог не считаться, оно проявляло себя повсеместно, в самых различных формах, обретая силу всенародного протеста. Росло убеждение, что национальные, материальные и интеллектуальные ресурсы, присвоенные монополиями, служат не благополучию народа, а чуждым его интересам целям – обогащению верхушки общества, внешнеполитической экспансии, военным приготовлениям и манипуляциям с парламентскими учреждениями в угоду политическим кликам власть имущих.
Сопоставление трагического хода событий в Италии и Германии, вскрывших связи монополистического капитала с фашизмом, с аналогичными явлениями в США содействовало формированию правильного представления о монополиях как носителях крайне опасного начала для демократических свобод и институтов. В целом рабочий класс с каждым годом бурного десятилетия 30-х годов все теснее связывал себя с преобразовательными стремлениями, во многих случаях весьма расплывчатыми, утопичными, но содержащими в себе общую идею о разумно организованном обществе, в котором труженик перестал бы быть рабом бесконтрольного хозяйничанья кучки финансово-промышленных магнатов, живущих в роскоши и не желающих ничего знать о судьбе эксплуатируемых ими миллионов {70}.