Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства, стр. 96
Даже выход книги стал основой для путаниц. На обложке стоит дата – 1872 год. На самом деле книга вышла в декабре 1871 года, тоже под Рождество. А 1872 – уловка издателей, чтобы рождественскую книгу можно было бы продавать весь год.
Обе книги стали настольными и культовыми. Более того, чопорные англичане вот уже второй век считают веселые, парадоксальные и непредсказуемые приключения Алисы книгой номер 1. Действительно, чего только там нет. Вот уж воистину – груда тайн! До сих пор ученые и литературоведы спорят о том, что же Кэрролл имел и виду, о чем он хотел сказать. Предположения множатся, захлестывают друг друга, переходят все границы возможного.
Взять, например, самых странных героев. Кто они? Откуда взялись? Вот, скажем, Чеширский кот («Алиса в Стране чудес»). У англичан издавна бытует поговорка: «Улыбается как Чеширский кот». Получается, Кэрролл взял в герои фольклорного персонажа. Но откуда сам герой? Точно никто не знает. Правда, есть несколько версий. По одной, в графстве Чешир (там, где родился и сам Доджсон) над дверями весьма популярной таверны художник нарисовал парочку львов, которые вышли похожими на больших котов. Но можно себе вообразить, что видели посетители таверны, когда, уходя, хмель застилал им глаза. По другой версии, в том же чеширском графстве когда-то сырам придавали форму кошачьих голов с соблазнительной улыбкой. Так что, когда их ели, они убывали на глазах. Оставалась одна улыбка на корочке. Потом догрызали и ее. Не здесь ли кроется отгадка хитрющей и пленительной улыбки Чеширского кота, который умел исчезать по частям – сначала исчезал кончик хвоста, а последней – улыбка? Она еще «долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало».
А кто такой Шалтай-Болтай? Да никто! Такого героя у Кэрролла в Зазеркалье вообще нет. У него есть Хампти-Дампти – нечто бесформенное, одновременно бестелесное и всеохватное. Тоже, между прочим, фольклорное создание. А Шалтай-Болтай появился в переводе С. Маршака. За основу были взяты слова Алисы, что он – круглый, белый, гладкий и похож на яйцо. И возник гениальный перевод имечка даже более сказочного, чем сам оригинал. Действительно, кто может сладить с яйцом, собрать его снова, если оно расколется и растечется?
Конечно, фольклорно-сказочные персонажи хороши. Но парадоксалист Кэрролл изменил бы сам себе, если бы не ввел в волшебную сказку обычных знакомых ему людей. И это относится не только к самой Алисе и ее сестрам, но и ко вполне почтенным взрослым. Чего стоит только появление в «Зазеркалье» Черной Королевы – этой фурии, которую Алисе предстоит обыграть. А ведь за Черной Королевой, постоянно поучающей и одергивающей Алису, стоит реальная мисс Прикетт – гувернантка семейства Лидделл. Чопорную и злую, девочки прозвали ее Колючкой. Но к Кэрроллу эта Колючка была поначалу весьма расположена – ведь, когда он начал каждодневно посещать семью Лидделл, Колючка приняла это на свой счет. Она даже раструбила повсюду о сердечной привязанности застенчивого математика, и на него стали бросать косые взгляды. Ну, как было не отомстить этой Колючке в стране Зазеркалья – «пусть побегает со всех ног, чтобы только остаться на том же месте!».
А что такое «безумное чаепитие», на которое попадает Алиса в Стране чудес? Ее встречают безумный Мартовский заяц (недаром в Англии есть поговорка: «Безумен, как мартовский заяц»), вечно засыпающая Мышь-Соня и грубиян Болванщик, никого не желающий слушать и вечно обрывающий собеседников. Уже современники поняли, как похоже собрание этой колоритной троицы на очередное ученое заседание, которыми так забита была жизнь преподавателя Доджсона. Современники даже героев узнавали – конкретных профессоров Тринити-колледжа в Кембридже – философов Б. Рассела, Дж. Мура и Дж. Мак-Таггарта. «Тринити» – значит Святая Троица. Профессоров так и прозвали в дальнейшем – Троица безумного чаепития. Конечно, время идет, но сколько таких безумных чаепитий происходит и в наши дни!
На прототип Болванщика (в некоторых переводах – Шляпника) претендует еще и чудаковатый изобретатель Теофилиус Картер. В Оксфорде его прозвали Безумным Шляпником, поскольку он всегда носил цилиндр и не знал удержу в своих изобретениях. Между прочим, он изобрел эксцентричную кровать-будильник, которая будила спящего, в нужное время просто сбрасывая его на пол.
Самому Кэрроллу тоже нашлось место в сказках. В «Алисе в Стране чудес» он появился под видом птицы До-до. Дело в том, что, знакомясь, он обычно заикался от смущения. Получалось: «До-до-доджсон». В «Зазеркалье» Кэрролл стал Белым Рыцарем, единственным, кто в странствиях Алисы предложил ей искреннюю помощь. И это была хоть и грустная, но карикатура на самого себя. Ведь Белый Рыцарь так и не научился жить во взрослой жизни.
Невероятные фантазии оксфордского каноника
Льюис Кэрролл, а вернее, Чарльз Лутвидж Доджсон, с первых лет жизни видел мир как огромную игру-головоломку. Ведь он, родившийся 27 января 1832 года в Чешире (помните Чеширского кота с его улыбкой?), никогда не испытывал недостатка в игре и партнерах. В его семье, где отец был приходским священником, было одиннадцать детей: четверо мальчиков и семь девочек. Чарльз родился первым, так что ему было для кого напрягать фантазию и искать ответы на разнообразные вопросы. Правда, особо думать не пришлось: фантазия у мальчишки лилась через край, а ответы словно рождались сами собой. Недаром исследователи отмечали, что по какому-то странному наитию он сам, без чьих-либо подсказок как-то сразу умел проникать в суть вещей и их устройство. Сначала это были игрушки: железная дорога, которую он выстроил сам, кукольный театр, опять же собственного изготовления. Потом появились разгадки головоломок, ребусов, шахматных задач. Ну а позже, уже став профессором, он начал разгадывать загадки самой жизни. И надо подчеркнуть, что и саму жизнь он видел как одно скопище головоломок и ребусов, разгадав которые попадаешь в другое – и так бесконечно.
Как и его персонаж, Безумный Шляпник, Кэрролл вечно придумывал разные изобретения, оригинальные, но совершенно ни на что не пригодные, как казалось тогда. Однако будущее показало, что они не столь уж и бесполезны. Просто их место нашлось не в викторианской Англии, а только в будущем. Например, страстный любитель шахмат, Кэрролл изобрел дорожные доски – те самые с магнитами, с которых фигуры не падают при тряске. Тогда это казалось мало кому нужным. Сегодня ими пользуются многие. Изобрел Кэрролл и заменитель клея – то есть бумагу, клеем смазанную. Тогда ею пользовались только девочки Лидделл – сегодня любая секретарша.
А сколько научных воззрений, задач и гипотез в сказках Кэрролла – даже неудобно иногда называть их сказками. Их образы и ситуации используются самыми солидными учеными, чтобы ярче и нагляднее объяснить современные научные представления о мире. Особенно часто обращаются к текстам Кэрролла его соотечественники – англичане. Так, эпизод, когда Алиса в Стране чудес то увеличивается до огромных размеров, то стремительно уменьшается, нередко приводится современными физиками как наглядная иллюстрация теории расширения и сжатия Вселенной. Выдающийся математик сэр Эдмунд Уиттекер в своей книге «Закон Эддингтона в философии науки», изданной в 1951 году в Кембридже, всерьез описывая уменьшающуюся Вселенную, вспоминает смешные уменьшения Алисы. А оксфордские педагоги, рассказывая студентам о бесконечно убывающей последовательности в математике, вот уже больше ста лет приводят пример бесконечных снов Алисы и Черного Короля: Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая видит Короля, и так далее.
Интересно, что, меняясь в размерах, Алиса пытается вспомнить хотя бы некоторые совершенно устойчивые понятия – например, таблицу умножения. Что может быть устойчивее! Но четырежды пять у нее оказывается – двенадцать, а четырежды шесть – тринадцать. Снова – парадокс? Не совсем. Дело в том, что Кэрролл пользуется различными системами счисления. Ведь, если Алиса меняется в размерах, в «размерах меняются» даже цифры. В восемнадцатеричной системе счисления, использующей как основание 18, четырежды пять действительно будет 12. А четырежды шесть равняется 13 в системе счисления с основанием 21. Современники Кэрролла недоумевали: на что нужны все эти различные системы? Однако они весьма пригодились для ученых разработок ХХ века, в том числе и для компьютерного моделирования.