Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества, стр. 88
На скромную панихиду местного кладбища неожиданно прикатил огромный роскошный лимузин. Из него вышел мужчина в безупречном черном костюме. Постоял, не подходя к процессии. Вздохнул и бросил под ноги алую розу. Через минуту его лимузин укатил. А провожающие Прекрасную Отеро в последний путь еще долго гадали, кто бы это мог быть…
Девушка с волосами цвета льна
О матери этой красавицы написано множество книг, ибо Надежда Филаретовна фон Мекк, урожденная Фроловская, была музой и покровительницей великого П.И. Чайковского. Но мало кто знает, что ее дочь Софья Карловна фон Мекк (1864 или 1867–1935) стала российской музой другого великого композитора – француза Клода Ашиля Дебюсси.
В тот мартовский день 1880 года профессор Парижской консерватории Мармонтель позвал в класс композиции своего любимого студента – Клода Дебюсси. Тот был талантлив, но почти нищ. И потому профессор выхлопотал ему хорошую должность на лето: «Одна моя знакомая хочет нанять пианиста на время путешествия по Европе. Это мадам фон Мекк, очень богатая и весьма эксцентричная русская дама. С ней трудно поладить, но она заплатит огромные деньги. А главное, она очень ценит музыку».
«Надежда Филаретовна Фроловская фон Мекк», – твердил Клод всю дорогу как заклинание. Какое трудное, длинное и фыркающее имя – сплошное «фэ»!
Надежда Фроловская была вдовой господина фон Мекка, крупнейшего промышленника России, строителя железных дорог. У них несколько уже взрослых сыновей, но после смерти мужа именно Надежда Филаретовна твердой рукой заправляет делами, вселяя панический ужас в своих многочисленных служащих. Она непоколебима и умна, даже чересчур умна для женщины. И то ли несметность богатств, то ли избыток ума толкают ее на разные чудачества. Она часто путешествует по Европе и повсюду таскает за собой огромный штат слуг и целый поезд подвод, на которых еле-еле умещается ее скарб, – пользоваться чужими вещами в путешествиях она категорически отказывается. Еще, говорят, она болезненно стесняется чужих незнакомых людей и потому в любом городе снимает лучшую гостиницу целиком, выдворяя остальных постояльцев. Ровно через три часа после вселения любая гостиница начинает напоминать московский дом Надежды Филаретовны: слуги развешивают по стенам несметное количество православных икон, расставляют по комнатам самовары и раскладывают на столах ворохи трав, привезенных из России, – мадам фон Мекк мается регулярными трехдневными мигренями.
Клод увидел свою новую хозяйку весной 1880 года на террасе Гранд-отеля в небольшом швейцарском городке. Она восседала с книгой в кресле-качалке – седая, худощавая, властная. У ног ее порыкивал огромный черный мастиф, а за спиной возвышался телохранитель – дюжий бородатый казак в алой атласной рубахе. Мадам фон Мекк оторвалась от чтения и произнесла на прекрасном французском: «Сколько вам лет?» – «Семнадцать с половиной», – пролепетал Клод. Надежда Филаретовна фыркнула, но царственным жестом взмахнула рукой: «Идите поиграйте!» Как в тумане Клод шагнул по направлению этой властной руки – в комнате рядом стоял рояль. Юноша погладил его блестящую крышку и приоткрыл. Теперь бояться нечего – он был под защитой музыки.
Через полчаса игры Клод поднялся. Но его новая хозяйка к нему не подошла, так и сидела в комнате рядом. «Вам не понравилось?» – растерянно спросил Клод. «Я не могу смотреть на музыканта, когда он играет! – отрезала Надежда Филаретовна. – Это мешает мне наслаждаться музыкой. А вашей игрой, юноша, вполне можно наслаждаться. Я стану слушать вас из соседней комнаты!»
Клод вспомнил взволнованный рассказ профессора Мармонтеля: «Мадам фон Мекк благодетельница русской музыки. Она покровительствует самому Чайковскому. Посылает деньги и письма, но наотрез отказывается встретиться с композитором. Странно, верно?» Теперь-то Клод понимал – ничего странного! Эта женщина только кажется властной и неприступной, а на самом деле она крайне застенчива. И еще… Клод поднял глаза – она некрасива и прекрасно понимает это…
И тут дверь распахнулась. В комнату ворвалось золотистое облако – юная девчушка в воздушном наряде с водопадом золотистых локонов. Щеки пылали румянцем, глаза вспыхивали золотыми всполохами. «Вы профессор из Парижа? Вы станете учить меня музыке? Клянусь Казанской Божьей Матерью, я буду стараться!»
Клод хотел сказать, что он не профессор, что его не предупреждали об ученице, но слова застряли в горле. Неужели у такой некрасивой матери может быть раскрасавица дочь?! Для такой все, что угодно, сделаешь… Видно, и мадам фон Мекк любила дочку без памяти. Потому что даже она, хоть и с трудом, но растянула губы в улыбке: «Учись, коли хочешь, Соня!»
Соня… Непредсказуемый золотоволосый ангел… Она то хохотала, то плакала. То фанатично разучивала гаммы, а то дулась, отказываясь садиться за рояль. Она таскала Клода на прогулки, показывала ему своих многочисленных кукол, совала в руки липкие конфеты, а как-то заявила, что Клод похож на ее старшего брата Владимира, по которому она страшно скучает. «Я стану звать вас как его – Воличкой! – захлебываясь, говорила она, а в конце лета заявила: – Я попрошу маму выписать вас на следующий год!»
Так и вышло. Видно, строгая Надежда Филаретовна ни в чем не могла отказать любимице. А может, в отличие от парижских разбалованных «любителей музыки», российская меценатка поняла, что Клод Дебюсси хоть и юн, но – большой талант?..
Перед летними каникулами 1881 года в Парижскую консерваторию пришло письмо секретаря мадам фон Мекк: месье Дебюсси приглашался в поместье Брайлово на юге России. На сей раз хозяйка встретила Клода радушно и по-домашнему: «Мне не хватало вашей игры. А переложения сочинений Чайковского, которые вы сделали, просто превосходны!»
Соня перехватила Клода в темном закутке коридора: «Воличка, свет мой, я так по тебе скучала!» Теперь каждый вечер она тайком водила Клода в лес, на луга, к озеру. Волшебный лунный свет освещал им дорогу. «Запомни этот свет! – восторженно шептала золотоволосая Соня и улыбалась, как русалка. – Ты должен научить меня всему французскому – языку и поцелуям!» И непосредственная Соня первая целовала Клода.
Лето пролетело вмиг. Весь год учебы Дебюсси грезил золотоволосой феей. В лунные ночи он теперь специально не закрывал окна шторами – луна напоминала ему о тайных ночах Брайлова. Но год учебы снова сменился каникулами. И на третье лето Клод опять оказался в семье фон Мекк – теперь уже в Москве в 52-комнатном особняке на Рождественском бульваре. Надежда Филаретовна улыбалась ему, как давнему и доброму знакомому. Соня уже не носилась по комнатам, как резвый котенок. Она выросла, носила взрослые платья с открытым декольте. Мать приставила к ней компаньонку, а скорее дуэнью, которая не спускала с девушки глаз. Но все равно Соня быстро нашла способ увидеться с приехавшим Клодом наедине. Вечером, когда все разбрелись по своим комнатам, девушка подкараулила возлюбленного в темном коридоре. «О Воличка! – жарко зашептала она. – Я тебя так люблю! Я хочу, чтобы и ты любил меня!»
Клод опешил. Надо срочно что-то сделать! Конечно, в первый же вечер он не сорвется, будет держать себя в руках, но ведь он – не каменный, чтобы все лето ограничиваться одними поцелуями… Наутро он отправился просить руки Сони. Мадам фон Мекк выслушала его почти бесстрастно. Вздохнула, горько усмехнувшись чему-то, и изрекла: «Моя дочь глупа… Она грезит о том, чего нет… Я очень и очень ценю вашу музыку, месье музыкант. Еще я ценю, например, лошадей. Но это не значит, что я готова породниться с конюхом!»
И мадам, снова вздохнув, торопливо вышла. Дебюсси понял: это конец. Конец грезам, мечтаниям и любви при луне. При дневном свете золотоволосые ангелы не могут принадлежать нищим композиторам.
В тот же вечер двое дюжих казаков отвезли Клода на вокзал и стояли, мрачно глядя в окно купе, пока поезд не отъехал. На вокзал в Париже Клод вышел, пошатываясь…
С тех пор прошло много лет. Дебюсси уже был женат. Любимая Эмма родила ему дочку. Правда, его музыку не особенно признавали во Франции. Но как известно, нет пророка в своем Отечестве. В 1913 году Дебюсси получил приглашение из России приехать в качестве дирижера и исполнителя своих сочинений. Сергей Кусевицкий, выдающийся дирижер, контрабасист и издатель, организовал ему концерты в Москве и Петербурге. Клод ехал со сжимающимся сердцем. Первое, что он спросил на вокзале в Москве: «Могу ли я найти Соню фон Мекк?»