Полуночный танец дракона (сборник), стр. 21

Они остановились возле служебного входа. Через какое-то время изнутри послышался звон колокольчика. Услышав его, Томас исчез за дверью. Минуту спустя он вышел, поддерживая под руку смертельно усталую маленькую женщину в мешковатом пальто и темном платке, которая даже не заметила стоявшего возле двери Леверинга.

– Дорогая, позволь представить тебе театрального критика господина Леверинга. Припоминаешь?

– Что за представление! – воскликнул Леверинг. – Чудо!

Она стояла, опершись на руку своего супруга, шепнувшего ей на ухо:

– Горячая ванна и сон – это все, что тебе сейчас нужно. Я разбужу тебя в полдень.

Она повернулась к Леверингу. На ее лице не было ни помады, ни теней, ни румян. Ее била крупная дрожь.

Глядя мимо него куда-то в пустоту, она сказала что-то очень тихо, он и не расслышал. Только по движению губ он понял. Потом, как-нибудь в другой раз, может быть, только не сегодня, только не сегодня. Пожалуйста. Как-нибудь в другой раз. Ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее на этой тихой пустынной аллее. Она очень признательна за внимание и за терпение, ему пришлось ждать ее здесь, это так любезно. Она смущенно, как бы извиняясь, вложила ему в руку какой-то мягкий предмет и заглянула ему в глаза.

В следующее мгновение вниманием Эллен завладели желтоватые огни и мягкие сиденья такси, в которое ей и помог забраться муж. Водитель завел мотор. Томас вопросительно посмотрел на критика.

Леверинг кивнул и помахал ему рукой. Томас кивнул в ответ и, усевшись в такси, мягко прикрыл за собой дверцу. Машина тронулась с места с подчеркнутой медлительностью. Чтобы выехать из этого проулка, ей потребовалось минут пять.

Только после этого стоявший возле служебного входа в театр критик посмотрел на подарок балерины, ее объяснение.

Это было полотенце. Не больше и не меньше. Самое что ни на есть обыкновенное полотенце, мокрое насквозь. Он поднес его к лицу и почувствовал запах пота.

– Как-нибудь в другой раз, – повторил он вслух.

Приди он сюда хоть тысячу раз, он слышал бы одни и те же слова, получал бы от нее один и тот же подарок.

«Ну и гусь, ее муж! – подумалось ему. – Мог бы, по крайней мере, предупредить…»

Леверинг аккуратно сложил полотенце и, взяв такси, отправился домой.

– Водитель, – обратился он к таксисту, – вы хотели бы владеть садом, в котором вам не разрешалось бы рвать цветы?

Немного подумав, водитель ответил:

– А на кой хрен он мне сдался, такой сад!

– Вот именно, – кивнул критик. – Зачем нужны кому-нибудь такие вещи?

Тем временем машина остановилась. Критик расплатился с водителем и направился к дому, бережно неся в руке аккуратно сложенное полотенце.

Такие вещи мистеру Леверингу были, похоже, зачем-то нужны.

Прощальное путешествие Лорела и Гарди к Альфе Центавра

[32]

Они оставались мертвыми двести лет.

И тем не менее они были живыми.

Они не могли долететь до двенадцатой планеты системы Альфа Центавра, и тем не менее они до нее долетели.

Столпотворения не было. Конгрегация спокойно собралась на рассвете, дабы освятить это чудесное событие, порожденное игрой генов в соборе смерти и призванное возродить смех на планетах далеких миров.

А вот вчера ночью было шумно. Демонстрация фильма с участием этих двух святых на двадцатичетырехчасовом сеансе вызвала у зрителей слезы радости. Стоило ему закончиться, как двадцать тысяч восторженных почитателей поспешили на космодром Альфы, желая встретить их необычный корабль.

Ждать его им пришлось достаточно долго.

В конце концов, после того как зрители вдоволь налюбовались игрой теней, лазерными граффити и египетскими зеркалами и дымами, они неожиданно увидели в клубах огня и дыма старенький «форд» модели «Т» 1925 года, из которого выглядывали, бешено размахивая шляпами, двое мужчин, толстый и тонкий.

В последний момент «форд-Т» неожиданно взорвался и развалился на несколько частей. Толстяк отшвырнул свой котелок в сторону и воскликнул:

– Опять из-за тебя влипли в какую-то дурацкую историю! Нет, с тобою не соскучишься!

Под громкие раскаты смеха они вбежали в город.

– ПРИВЕТ, СТЭН! ПРИВЕТ, ОЛЛИ! – раздался голос телекомментатора.

– Когда это они успели ожить? – изумился мой бармен Уилл Граймз.

– Им не нужно было оживать, поскольку они в каком-то смысле и не умирали, они… черт, это трудно объяснить, – сказал я, не отрывая глаз от экрана телевизора.

– Один из тех фокусов медицины конца двадцатого века, позволявший человеку дожить до ста лет?

– Нет.

– Виртуальная реальность? Волоконная оптика плюс исполнение желаний?

– Теплее.

– Что-то вроде той истории, когда специалисты по генной инженерии наплодили птеродактилей и Верховный суд вынужден был распорядиться об их отстреле и отправке в прошлое?

– Ну, в данном случае…

В этот момент в бар вошли Гарди и Лорел, толстый и тонкий. Народ ахнул. Олли обвел взглядом бар и заявил во всеуслышание:

– Мы желаем две кофейные чашки двойного…

– Джина! – закончил за него Стэнли.

– Совершенно верно, – подтвердил Олли, прикрыв глаза. – Джина.

– Ребята, а вы настоящие? – поинтересовался Уилл Граймз.

– Более чем, – высокопарно ответствовал Гарди и гулко постучал себя по груди.

– А что, не похоже? – пискнул Стэн.

– Чертовски похоже, – сказал Уилл Граймз, разливая джин по кофейным чашкам. – Вот только какие-то вы черно-белые, как в тех древних коротеньких фильмах. Цвета вам не хватает.

– Всего-то и делов? – просиял Стэн.

В разговор вмешался Олли:

– Заткнись, Стэнли. Видите ли, сэр, вначале мы, конечно же, были цветными, но народу это почему-то не понравилось. Мол, это вовсе не Стэн и Олли! Вот нас и отправили отбеливаться в лабораторию и перекрасили…

– В славный черно-белый, – подмигнул Стэн.

– А кожа? Кожа-то ваша почему так светится? – спросил я.

– Самая заурядная компьютерная косметика…

– Но простите, как вы могли попасть сюда примерно через двести лет после своей… кончины?

– Мы и не думали умирать! – пискнул Стэн.

– Благодарю тебя, Стэнли! Мы никогда не жили и потому попросту не могли умереть. Мы двоюродные братья электрической лампы, телефона, игральных автоматов, беспроволочного телеграфа, радиоламп, транзисторов, вакцины Солка [33], расщепленных атомов, моделей ДНК, факсов, электронной почты и Интернета! Эдакий Шалтай-Болтай, который сидит на стене научной лаборатории! Короче говоря, вы можете считать нас детищем тех безумных ученых, которые не изобретали заново динозавров, а вместо этого…

– …вспомнили о двух болванах, убегающих от ящика с роялем?

– Touche! [34]

– О двух торговцах елками, которые полностью разрушили чей-то там дом?

– Точно!

– И увидели возле своих кроватей гориллу, вальсировавшую в балетной пачке?

– И такое с нами бывало! – пискнул Стэн.

– И вы еще утверждаете, что вы настоящие? – возразил я.

– Мы рождены необходимостью. Сэр, вы когда-нибудь слышали о такой вещи, как Одиночество?

– Давным-давно. Эту болезнь удалось излечить.

– Мы-то и стали лекарством от Одиночества! – воскликнул Лорел. – Стэнли! Еще по чашечке бомбейского снадобья, сэр! С вашего позволения, я продолжу. В ту пору люди страдали от болезни, появления которой никто не предвидел, которую они называли Одиночеством. В лабораториях изучали влияние нулевой гравитации на кровообращение, но никто не задумывался о том, как действуют на человеческий организм время, пространство и расстояние. Как могут выжить люди вдали от Земли, в десяти или ста световых годах от нее, потеряв все свои корни, все свое привычное окружение? Чем станет для них космос – родным домом или сумасшедшим домом? Никто не знал… Осознание пришло позже, в одно сумрачное утро на планете в девяноста годах от Земли. Какой-то молодой человек расплакался так, что уже ничто не могло его остановить. Почему? – спросите вы. А просто Земля была очень далеко. Скрылась, исчезла, невозможно даже представить!.. Такой реакции не ожидал никто. Что-то вроде удара в душу под ложечку. Плач и стенания распространялись с неимоверной скоростью. Это ведь заразно, как заразителен и смех. После Первой мировой войны выпускали пластинки с записью хохота, люди слушали и начинали смеяться! Точно так же дело обстоит и с печалью. Эпидемия Одиночества распространялась все шире. Люди оплакивали ночь напролет кончину своих надежд. Плач слышался повсюду!.. Начались поиски лекарства. Вскоре обнаружилось, что старые фильмы способны облегчить течение болезни, однако их просмотр больше походил на спиритические сеансы. Все участвовавшие в них актеры умерли задолго до того, как первая ракета достигла Плутона. Нужны были не призраки, а настоящие человеческие существа!..