Пир стервятников, стр. 76

Даже жрец порой сомневается. Даже пророка порой посещает ужас. Эйерон Мокроголовый больше не находил в себе бога. В громе голосов, выкрикивавших имя его брата, ему слышался скрежет заржавленных дверных петель.

БРИЕННА

К востоку от Девичьего пруда вздымались дикие холмы, и серо-зеленые сосны стояли на них ствол к стволу, как солдаты.

Дик-Пройдоха сказал, что по берегу моря ехать короче и легче всего, поэтому они почти не теряли залив из виду. Прибрежные городки и деревни становились все меньше и попадались все реже. Отыскав ближе к ночи гостиницу, Бриенна брала себе и Подрику отдельную комнату, а Дика отсылала спать вместе с прочими постояльцами.

– В одной постели спать дешевле, миледи, – в очередной раз завел Дик. – Можете положить между нами свой меч. Старый Дик безобидный парень, галантный как рыцарь и кристально честный.

– Что-то мутноват твой кристалл, – заметила на это Бриенна.

– Если опасаетесь спать со мной рядом, я и на полу могу прикорнуть.

– Не на моем.

– Можно подумать, вы ни на грош мне не доверяете, – обиделся Дик.

– Доверие, как и золото, надо еще заслужить.

– Как знаете, но на севере, где и дороги-то нет, вам поневоле придется довериться Дику. Я мог бы пригрозить вам мечом и потребовать свое золото – кто бы мне помешал?

– У тебя нет меча. А у меня есть.

Она закрыла дверь у него перед носом и прислушивалась, пока не убедилась, что он ушел. Дик Крэб при всей своей пройдошистости не Джейме Ланнистер, не Бешеная Мышь и даже не Хамфри Вагстафф. Он тощ от постоянного недоедания, из доспехов у него только помятый полушлем с пятнами ржавчины, а вместо меча старый щербатый кинжал. Когда она бодрствует, ей нечего его опасаться.

– Подрик, – сказала она, – гостиницы скоро кончатся, и придется нам ночевать под открытым небом. Нашему проводнику я не доверяю. Будешь меня охранять, пока я сплю?

– Ночью, миледи? Сир. – Подрик задумался. – У меня меч есть. Пусть только Крэб вас тронет, я его враз убью.

– Нет. Не вздумай с ним драться. Я прошу только посторожить меня и разбудить, если он начнет вести себя подозрительно. Я сразу проснусь, вот увидишь.

Крэб показал себя в истинном свете на следующий же день, когда они остановились напоить лошадей. Отойдя в кусты и присев, Бриенна услышала голос Подрика:

– Ты что это? А ну перестань.

Управившись со своим делом, она натянула бриджи, вышла на дорогу и увидела Дика, отряхивавшего муку с рук.

– В моих сумках драконов ты не найдешь, – сказала она ему. – Я ношу золото при себе. – Часть хранилась в кошельке у нее на поясе, остальные в пришитых внутри карманах. Толстый кошель в седельной сумке был набит медяками разного вида... и мукой, чтобы казаться еще толще. Мукой Бриенна запаслась у повара «Семи мечей», когда уезжала из Синего Дола.

– Дик ничего дурного не замышлял, миледи. – Он растопырил измазанные в муке пальцы, показывая, что безоружен. – Хотел только посмотреть, правда ли у вас есть драконы. На свете столько мошенников, все так и норовят надуть честного человека. Это я не про вас, вы не думайте.

Бриенна надеялась, что проводником он окажется более умелым, чем вором.

– Ладно, поехали дальше.

В дороге Дик часто пел, но ни одной песни не доводил до конца, выдергивая кусок отсюда, кусок оттуда. Бриенна подозревала, что он хочет ее очаровать и усыпить ее бдительность. Порой он уговаривал их с Подриком спеть вместе с ним, но мальчуган стеснялся, а Бриенна не поддавалась на уговоры. «Ты разве не пела для своего отца? – спросила ее как-то леди Кейтилин в Риверране. – А для Ренли?» Нет, Бриенна не пела, хотя ей хотелось... очень хотелось... Если Дик не пел, он болтал, рассказывая разные истории о Раздвоенном Когте. Там в каждой долине свой лорд, говорил, и объединяет их только одно – недоверие к чужакам. Кровь Первых Людей там очень густа.

– Андалы хотели взять Раздвоенный Коготь, но мы их топили в болотах и пускали им кровь в долинах. Но то, что их сыновья не могли сделать мечами, их красивые дочки сделали поцелуями. Девушек выдавали замуж в непокоренные дома, вот так-то.

Взять Раздвоенный Коготь под свою руку пытались и Дарклины, синедольские короли, и Моутоны из Девичьего Пруда, и надменные Селтигары с Крабового острова. Но жители полуострова знали свои леса и болота куда лучше всех пришлецов, а если их очень уж прижимали, скрывались в пещерах, сотами пронизывавшие тамошние холмы. Когда завоеватели долго не приходили, они сражались друг с другом. Кровная вражда между семьями была глубока и темна, словно их болота. Порой какой-нибудь героический муж устанавливал на мысу мир, но это длилось, лишь пока жил сам миротворец. В истории остались лорд Люсифер Харди, братья Брюн, Старый Костолом, но Крэбы превосходили всех. Дик отказывался верить, что Бриенна никогда не слыхала о сире Кларенсе Крэбе и его подвигах.

– Зачем же мне лгать? – возражала она. – В каждом месте есть свои собственные герои. Там, откуда я родом, поют о сире Галладоне из Морна, рыцаре без упрека.

– Какой еще Галладон? Впервые слышу. Чем он таким прославился-то?

– За его доблесть и благородство сама небесная Дева прониклась любовью к нему и подарила рыцарю волшебный меч. Клинок назывался Правосудная Дева. Ни один другой меч не мог против нее устоять, ни один щит не выдерживал ее поцелуя. Сир Галладон носил Правосудную Деву с гордостью, но обнажил ее только трижды. Он не желал сражаться ею против смертных, ибо ее мощь всякий бой сделала бы нечестным.

Дика это очень развеселило.

– Рыцарь без упрека? Дурак он без упрека, вот что. Какой прок от волшебного меча, если ты им не пользуешься?

– Владеть им – большая честь. Дик загоготал еще пуще.

– Сир Кларенс Крэб вашего рыцаря на подтирку пустил бы, миледи. Если б они встретились, в Тараторках прибавилась бы еще одна говорящая голова. «Зря я не воспользовался своим волшебным мечом, – жаловалась бы она другим головам. – Ох, зря».

– Возможно, – не сдержала улыбки Бриенна, – только сир Галладон был совсем не дурак. Против врага восьми футов ростом, восседающего на зубре, он вполне мог обнажить Правосудную Деву. Рассказывают, что однажды он убил ею дракона.

Дика это не поразило.

– Костолом тоже дрался с драконом. И без волшебного меча обошелся. Просто завязал драконью шею узлом, и тот всякий раз, выдыхая огонь, поджаривал самому себе зад.

– А что делал твой Костолом, когда пришел Эйегон?

– Что-что. К тому времени он уже умер, вам ли не знать. Эйегон послал на Раздвоенный Коготь Висенью, свою сестру. Наши лорды уже прослышали о конце Харрена и, не будь дураки, сложили перед нею мечи. Королева сказала, что отныне они – ее люди и не должны подчиняться ни Девичьему Пруду, ни Синему Долу, ни Крабовому острову. Это не мешает проклятущим Селтигарам посылать на восточный берег своих прислужников, чтобы собирать подати. Если послать побольше, кто-нибудь и назад может вернуться... потому как мы кланяемся только своим лордам и королю. Настоящему королю, не Роберту и его семейке, – плюнул Дик. – Крэбы, Брюны и Боггсы стояли на Трезубце вместе с принцем Рейегаром. И в Королевской Гвардии наши тоже служили: Харди, Кейв, Пайн и целых три Крэба. Клемент, Руперт и Кларенс Короткий. Кларенс имел шесть футов росту, но был коротышкой по сравнению с тем сиром Кларенсом. Мы все на Раздвоенном Когте верны драконам.

Чем дальше на северо-восток, тем безлюднее становилась округа. Гостиницы кончились, прибрежная дорога едва проглядывала в сорной траве. Ночь они провели в рыбачьей деревне – Бриенне за несколько медяков позволили лечь в амбаре. Они с Подриком забрались наверх, на сеновал, и втащили за собой лестницу.

– А я вот возьму и уведу ваших лошадей, – грозил снизу Крэб. – Вы бы их тоже с собой прихватили, миледи. – Не дождавшись ответа, он продолжал: – Ночью дождь зарядит надолго. Вы, значит, с Подом в тепле, а старый Дик в одиночку околевать должен. – Он сгреб сено, устраивая себе постель. – В жизни не встречал такой недоверчивой женщины.