Диверсант, стр. 77

Честно говоря, после истории с Выиром и кольцом покойного генерала Рольда Сакнара я начал настороженно относиться к подобным «семейным» аферам, мне еще предстояло объясняться с дальними родственниками графа, которые слетелись в столицу в поисках наследства, как только до них дошла весть о смерти легендарного Кровавого Моржа. Целителям так и не удалось справиться с дарийским ядом, и граф скончался через неделю после штурма столицы. Человек, которого я не мог назвать ни врагом, ни другом, но вызывавший во мне чувство искреннего уважения, отошел тихо, успев передать все дела своему преемнику.

Словно всего случившегося было мало, накануне вечером посыльный императорской канцелярии огорошил меня известием, что в моем лице графская династия Гвиери впервые со времен образования Сатарского княжества становится коронной – то есть получает корону, как подтверждение владения реальным графством. Это был подарок от Лары герою штурма столицы.

Я уже успел напрячься по поводу «освоения» неизвестной мне земли, но успокоился, рассмотрев в конце послания приписку о том, что графство Гвиери образовывается из: свободных баронств, в том числе баронства Маран и соседних, а также части герцогства Увиер, включая графство Довлон с одноименным городом. Вроде неплохо, особенно учитывая мастерские большого Довлона – бывшей вотчины моего «нанимателя» на службу лжеимператору, только не знаю – как все это воспримут соседи-бароны и Сават?

День моей коронации, как и предыдущие две недели, прошел в разборках с местными юристами и посыльными из имперской канцелярии. К счастью, тягомотина с наследством уже заканчивалась. Тело графа отправилось в Сатар для упокоения в семейном склепе, вся недвижимость и в княжестве, и в империи полностью перешла ко мне, включая загородный особняк, который я сделал своей временной резиденцией. Остались только формальности при получении титула и добавочного бонуса в виде графской короны. Конечно, еще предстоит «бодаться» с родственниками, но с этой шайкой я решил не церемониться – кто будет вести себя скромно, получит немного денег, а скандалистам достанется увесистый пинок под пятую точку организма.

Рассвет еще раз напомнил мне о том, что до церемонии графской коронации, которая произойдет вечером в Малом тронном зале императорского дворца, осталось совсем мало времени. Честно говоря, меня солидно трясло от волнения, и дело было отнюдь не в стремительном взлете по местной иерархической лестнице, а во встрече с женщиной, не дававшей мне покоя с моего появления в этом мире. Я уже дважды видел восхищение и любовь в ее глазах, но оба раза имел на это право лишь частично. У меня даже была заветная фраза, чтобы намекнуть ей о том, что в телах пирата и императора жила именно моя душа, но как Лара отреагирует на «джинна» и смену тел, было неизвестно. Другого же способа заявить о себе не существовало. От этой мысли становилось одновременно весело и грустно – очень уж недосягаемой для меня была сероглазая звездочка с имперской короной на голове. Мне же оставалось лишь позаботиться о том, чтобы эту звезду, да и всю империю со мной в придачу, не сожрали нелюди, что бы там они ни затевали.

Игра обещала быть опасной и… очень интересной – чего греха таить, такая жизнь мне нравилась, несмотря на все правила, условия и исключения.

Эпилог

Буквально излучающие белый свет стены Палат Зимы нравились императрице Ларе не только из-за ощущения дополнительной прохлады в жаркие дни лета. Она выбрала эти комнаты, потому что здесь жил человек, за короткий отрезок времени заставивший ее пережить очень противоречивые чувства. Всего за декаду она прошла через презрение, ненависть и достигла стадии любви. Правы были мудрецы из горного Цо-дара – от ненависти до любви всего лишь один шаг. Нахлынувшее внезапно чувство все еще жило где-то в закоулках ее души рядышком с болью, которая поселилась в императрице после гибели супруга.

Была еще одна тайна, которая не давала Ларе покоя. Почему так случилось, что и вызвавший в ней восторженные чувства жгучий пират, и любимый супруг-император не только были неуловимо похожи? Но и ушли из ее жизни с совершенно одинаковой фразой: «Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо».

Воспоминания больно кольнули сердце, и, словно в ответ на ее чувства, из колыбели послышался плач младенца. Сидящая рядом с коляской няня всполошилась, но Лара подошла ближе и жестом приказала женщине отойти. Почувствовав присутствие матери, названный в честь своего отца будущий император Хван Второй замолчал и вновь уснул.

Лара постояла немного возле колыбели, а затем тряхнула головой и вызвала фрейлин, для того чтобы они помогли одеться для малого приема. Сегодня он обещал быть интересным, потому что в списке посетителей значилось имя графа Вана Гвиери – наследника и преемника человека, который заменил Ларе отца и защищал ее до последнего вздоха. О фигуре молодого графа судачил весь имперский двор. Никому не известный барон из северного захолустья в одночасье стал графом и получил в подарок от императрицы огромные территории. Все искали потаенные мотивы в ее поступке и почему-то дружно забывали, что именно этот мальчик едва ли не в одиночку захватил столицу и убил самозванца.

На малом приеме кроме графа присутствовали еще несколько вельмож. Обсуждались разные вопросы, но из серьезных была затронута только одна тема – таинственные дари. Молодой Гвиери, который привлек внимание императрицы еще на церемонии графской коронации, выдвинул предположение, что империя имеет дело с тайной агрессией со стороны народа нелюдей. Его тут же высмеяли. Даже доказательства в виде чудовищного вида тел в Большом тронном зале не показались придворным убедительными. Все решили, что это просто наемники лжеимператора.

Как ни странно, граф не стал спорить и умолк до конца аудиенции, но Лара прекрасно видела, что это не отступление, просто он сказал все, что хотел, и не желает вести бесполезных споров. Лара даже вспомнила единственную просьбу своего наставника на смертном одре – доверять Вану и не мешать в его делах.

Поведение молодого Гвиери все больше волновало Лару – при взгляде на него в груди императрицы возникало щемящее чувство узнавания. Сама не зная зачем, она остановила графа, когда он собирался покинуть кабинет, и, дождавшись ухода остальных посетителей, задала неожиданный даже для самой себя вопрос:

– Скажите, граф, на что похожи мои глаза в момент грусти?

Юноша вздрогнул, но это был настолько короткий момент замешательства, что Лара его не заметила.

– Ваше императорское величество, ваши глаза прекрасны в любом состоянии, а что касается грусти, то я молю всех святых, чтобы это чувство никогда не прикасалось к вашему сердцу. – Улыбнувшись, граф поклонился и покинул кабинет.

Он высказался изящно, но совсем не так, как ждала императрица. И все же Лара по-прежнему сомневалась – ей не давало покоя до боли знакомое выражение глаз и улыбка этого человека.