Игра престолов. Книга I, стр. 136

ЭДДАРД

Он обнаружил Мизинца в гостиной комнате борделя, лорд Бейлиш дружелюбно беседовал с высокой элегантной женщиной в расшитом перьями одеянии, покрывавшем черную, словно чернила, кожу. У очага Хьюард играл в фанты с пышной девкой. Судя по всему, он уже проиграл пояс, кольчугу и правый сапог, девица же еще едва расстегнула свой наряд. Возле окна, по которому текли струи дождя, стоял Джори Кассель, с сухой улыбкой на лице он следил за Хьюардом и наслаждался зрелищем, Нед остановился у подножия лестницы и натянул перчатки.

– Пора уходить. Мои дела здесь закончены.

Хьюард вскочил на ноги, поспешно собирая свои вещи.

– Как вам угодно, милорд, – сказал Джори. – Я помогу Уилу привести коней.

– Он направился к двери.

Мизинец прощался долго. Он поцеловал руку чернокожей женщине, шепнул ей на ухо какую-то шутку, от которой она расхохоталась, и только потом повернулся к Неду.

– Ваши дела, – спросил он непринужденным тоном, – или Роберта? Говорят, что десница видит сны короля, отдает приказы голосом короля и правит мечом короля. Значит ли это, что ваш член также можно приравнять к королевскому?…

– Лорд Бейлиш, – проговорил Нед. – Вы слишком далеко заходите. Конечно, я благодарен вам за помощь. Нам пришлось бы потратить не один год, чтобы самостоятельно обнаружить этот бордель. Но это не значит, что я намереваюсь терпеть ваши насмешки. Я более не десница короля.

– Лютоволк – зверь лютый, – заметил Мизинец, резко скривив рот.

Под теплым дождем, хлеставшим с черного неба, они направились к конюшне. Нед набросил на голову капюшон плаща. Джори вывел его коня. Молодой Уил

следовал за ним, одной рукой выводя кобылу Мизинца; другой он застегивал пояс и завязывал брюки. Из дверей конюшни выглянула, хихикая, босоногая шлюха.

– Возвращаемся в замок, милорд? – спросил Джори. Нед кивнул и вскочил в седло. Мизинец последовая его примеру. Джори и другие поскакали за ними.

– А у Катайи отличное заведение, – проговорил Мизинец. – Я почти решил купить его. Бордель – куда более надежное вложение денег, чем корабли, я давно понял это. Шлюхи тонут редко, а когда их берут на абордаж пираты, то, как и все прочие, они платят за это доброй монетой. – Лорд Петир усмехнулся собственному остроумию.

Нед позволил ему трещать. Спустя какое-то время спутник его успокоился, и они ехали дальше в молчании. Улицы Королевской Гавани казались пустыми и темными. Дождь прогнал всех горожан под крыши. Капли стучали по голове Неда – теплые, как кровь, и безжалостные, как старинный грех. Струйки воды бежали по его лицу.

– Роберт не ограничится только моей постелью, – говорила ему Лианна в ту далекую ночь, когда их отец обещал руку дочери молодому лорду Штормового Предела. – Я слыхала, что в Долине у него есть ребенок от какой-то девушки. – Нед держал младенца на своих руках и посему не мог отрицать этого, как не мог он солгать сестре, однако смог заверить ее в том, что поведение Роберта до брака ничего не значит; сказал, что человек он хороший и будет любить ее всем своим сердцем. Лианна лишь улыбнулась. – Любовь – милая штука, драгоценный мой Нед, но она не изменяет природу человека…

Девушка была так молода, что Нед но посмел спросить ее о возрасте. Наверняка она была девственницей – в лучших борделях всегда отыщут девственницу для толстосума. Легкие рыжие волосы и веснушки, припорошившие нос. Когда она извлекла грудь, чтобы дать сосок младенцу, Нед заметил веснушки на ее груди.

– Я назвала ее Баррой, – сказала она, пока ребенок сосал. – Она так похожа на него, милорд, правда. Его нос, его волосы…

Это было действительно так, Эддард Старк прикоснулся к тонким темным волосикам младенца. Черным шелком они казались его пальцам. Как он помнил, у первой дочери Роберта были столь же тонкие волосы.

– Когда увидите его; милорд, скажите… если это будет вам угодно, скажите ему, какая она прекрасная девочка!

– Я сделаю это, – пообещал Нед. Проклятие? Роберт поклянется в вечной любви и забудет про обеих еще до вечера, но Старк выполнит свои обещания. Он вспомнил обет, данный им Лианне на смертном одре, и цену, которую заплатил, чтобы выполнить его.

– И скажите ему, что я больше ни с кем не была, клянусь, милорд, и старыми богами, и новыми. Катая говорит, что у меня из-за ребенка есть еще полгода, и я надеюсь, что он вернется. Скажите ему, что я жду, правда! Я не хочу ни денег, ни камней, его одного. Он всегда был так добр ко мне…

Добр к тебе, подумав Нед.

– Я скажу ему, дитя, и обещаю тебе – Барра не будет знать нужды.

Она улыбнулась, столь трепетно и нежно, что сердце его раскололось. И сейчас ночью, под дождем, Нед видел перед собой лицо Джона Сноу – помолодевшее собственное лицо. Если боги настолько немилосердны к бастардам, подумал он, зачем же они наполняют мужчин похотью?

– Лорд Бейлиш, что вам известно о бастардах Роберта? – Ну, для начала, у него их больше, чем у вас.

Мизинец пожал плечами. Ручейки влаги затекали под его плащ.

– Какая разница? Если не стеснять себя в количестве женщин, какая-нибудь да одарит тебя подарком, а светлейший никогда не страдал от застенчивости. Я знаю, что он признал парня, которого зачал в ночь свадьбы лорда Станниса в Штормовом Пределе. Едва ли он мог поступить иначе. Мать его, Флорент, племянница леди Селисы, одна из ее прислужниц. Ренли утверждает, что Роберт схватил девицу прямо в пиршественном зале и уволок ее наверх, где и взял в брачной постели, пока Станнис и его невеста танцевали. Лорд Станнис решил, что король запятнал честь дома его жены, и потому, когда мальчик родился, отправил его к Ренли. – Он искоса глянул на Неда. – Еще я слыхал, что у Роберта была пара близнецов от служанки на Бобровом утесе, этих он сделал три года назад, когда посетил Запад, чтобы принять участие в турнире в честь лорда Тайвина. Серсея приказала убить детей и продала мать мимоезжему торговцу. Слишком уж жестокий укол чести Ланнистеров, и к тому же возле их дома!

Нед скривился, подобные уродливые повести рассказывали о каждом великом лорде королевства. Он вполне мог поверить, что Серсея Ланнистер способна решиться на такой поступок… но неужели король позволил ему совершиться? Тот Роберт, которого знал Нед, не смирился бы с этим, прежний Роберт не умел еще закрывать глаза на то, чего не хотел видеть.