Никто не спит, стр. 5

— Когда я говорю «найти нового партнера», надо немедленно выбрать нового партнера. Не надо стоять и ждать, когда выберут вас, не надо топтаться на месте, глядеть по сторонам, надо выбрать нового партнера. Понятно? Представьтесь друг другу, если вы незнакомы.

Мне нравится то, что он говорит, — это необычные для спортзала слова.

Девушка из тех, с кем Буссе поздоровался при входе, берет меня за руку. Я сразу узнаю ее и не задумываясь улыбаюсь — всем лицом. Она улыбается в ответ, радостно и удивленно. Заметив это, я вдруг понимаю, что я, может быть, ее вовсе и не знаю. Глупое такое чувство: иногда вдруг понимаешь, что тот, с кем ты только что радостно поздоровался, — вовсе не знакомый, а кассир из соседнего магазина. Проходит несколько секунд, но я так и не могу вспомнить, откуда знаю эту девушку.

У нее зеленый пояс, зовут ее Юлией. Она кланяется мне, я кланяюсь в ответ. Выходит как-то по-дурацки, но я рад оказаться в паре с опытным человеком. Мы по-прежнему должны держаться за рукава друг друга и прыгать, но теперь уже поочередно поднимая то левую, то правую ногу, тоже в такт. Девушка все время смотрит мне прямо в глаза. Судя по ее сосредоточенности и зеленому поясу, именно так и надо делать, поэтому я тоже стараюсь прыгать, не отводя взгляда. Глаза у нее каре-зеленые или зелено-карие, сложно сказать точно. И я понимаю, что за последние несколько дней прикоснулся уже к двум девчонкам: к той светленькой малявке и теперь вот к Юлии — и что в последний раз такое было на дискотеке в шестом классе. Я совсем не понимаю, почему мы должны тут прыгать, но через некоторое время, когда у нас начинает получаться и мы поднимаем ноги поочередно и в такт, а я сосредоточенно удерживаю ее взгляд, приходит какое-то облегчение. Как будто это упражнение, пусть и дурацкое, освобождает от необходимости думать: просто делай то, что велено, просто выполняй указание.

Остаток тренировки мы проводим, стоя в разных позициях — оборонительных, как их называет Буссе, — и в определенном порядке выставляем перед собой руки и одну ногу. Еще мы странным образом ползаем по коврику, чуть не до мозолей натирая подъемы стоп, и пробуем несколько защитных приемов.

Я чаще всего оказываюсь в паре с Юлией. Когда мне удается верным приемом освободиться от «двухзапястного заднего захвата», она одобрительно хлопает меня по плечу.

— У тебя здорово получается, — хвалит она. Интересно, сколько ей лет?

В конце тренировки — тот же ритуал, что и в начале. Буссе выкрикивает команды на японском, а мы кланяемся сидя и стоя. Потом он произносит бодрое напутствие и приглашает прийти снова на следующий день.

— Увидимся завтра, — говорит Юлия, когда я сажусь на велосипед.

Письмо № 117

6

Субботнее утро. На столе стоит готовый завтрак: отец заварил чай, достал йогурт, хлеб и прочее. Я не говорил ему, во сколько начинается тренировка, но он выведал сам. Когда-то он, кажется, хотел стать журналистом — и, наверное, из него вышел бы толк.

— Как все прошло вчера?

Ему так хочется услышать, что все было хорошо, что мне понравилось, что я нашел себе хобби, с мыслью о котором буду просыпаться каждое субботнее утро, что я окажусь в кругу людей, разделяющих мой интерес. Восходящая интонация выдает его надежды. Слышно, как он сдерживает рвение, изображая непринужденность.

— Ну… хорошо.

Ответ, конечно, не вполне удовлетворительный. К тому же, наверное, и не очень правдивый. Там, конечно, были каре-зеленые (или зелено-карие?) глаза. Но чувство нереальности все время отзывалось внутри ноющим отголоском. Об этом я, разумеется, говорить не буду. Говорить о чувстве нереальности в этой кухне, в этой квартире, в этой семье невозможно. И без того хватает странностей.

— Буссе — тренер?

— Да.

— Ну и как он?

— Он… наверное, хороший тренер.

Выйдя из подъезда, я вижу, как светленькая малявка по имени Эсмеральда-Анна отстегивает велосипед.

Взглянув на меня, она расплывается в широкой улыбке, глаза и губы смеются.

— Привет, Элиас! — радостно произносит она.

— Привет, — отвечаю я. В моем голосе нет и трети той радости.

— Ты куда?

Так теперь и будет, с ужасом думаю я. Угораздило же меня назвать свое имя. Стоило обратить на нее немного внимания, и она уже преследует меня, заговаривает при встрече.

Наши велосипеды пристегнуты рядом. Когда я наклоняюсь, чтобы вставить ключ в замок, наши головы оказываются в десяти сантиметрах друг от друга. Она глядит на меня сквозь белобрысые пряди, я смотрю на нее. Взгляд у нее ярко-голубой, не обращенный внутрь, а открытый и ясный. Под носом еле заметный след засохшей крови.

— Не могу отпереть замок. Поможешь?

Она спрашивает так прямо, так смело, как будто для меня само собой разумеется помогать ей. Я думал, такие малявки побаиваются парней моего возраста. Разве мамаши не учат их не заговаривать с лицами мужского пола старше двенадцати лет?

— Кажется, с ключом что-то не так, — говорит она, с силой пытаясь повернуть его в скважине. Белобрысые локоны свисают на лицо.

Я отодвигаю свой велосипед с тяжким вздохом. Можно подумать, я всю жизнь мечтал помочь малявке с засохшей кровью под носом. Ладно уж, на этот раз…

Вообще-то я не специалист по механике и в велосипедах особо не разбираюсь, но тут не надо быть техническим гением, и так все ясно.

— Замок надо смазать.

Она вопросительно смотрит на меня. Лицо у нее и вправду выразительное. Глаза, нос, рот — все недоуменно сморщилось.

— Это как?

— Маслом. Замки смазывают маслом.

Малявка задумалась, мыслительный процесс отображается во всем лице. Она смотрит на замок, потом на окно своей квартиры, потом на меня.

— У нас дома такого, наверное, нет, — произносит она наконец. И больше ничего не спрашивает. Ни о чем не просит. Ни слова больше. Но взгляд у нее такой беспомощный, худенькие плечи опущены, губы поджаты.

Я смотрю на часы. Если ехать быстро, то успею до тренировки сбегать наверх за масленкой.

— Жди здесь.

Я бегу вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, рывком открываю дверь квартиры, бросаюсь к кладовке, роюсь внутри, пока не нахожу масленку.

Отец выходит в прихожую в халате, с чашкой кофе в руках, и недоуменно смотрит на меня.

— Надо помочь одной маленькой девчонке смазать велосипедный замок.

— Что?

— Она… ну, то есть… в общем, я спешу, времени нет объяснять.

Можно подумать, обычно я все объясняю, обычно мы с отцом друг другу все рассказываем.

Я капаю немного масла в замок, пару раз вставляю и вынимаю ключ. Вспоминаю, что пора проделать то же самое и со своим замком. Анна-Эсмеральда стоит рядом и внимательно наблюдает за моими действиями.

— Под вами живет человек, который скоро умрет.

Она произносит эти слова коротко и серьезно, словно передавая важную информацию заинтересованному лицу. Я гляжу на нее. Она сосредоточенно смотрит на замок моего велика. Она точно самый странный человек из всех, кого я встречал. А мне пора.

Солнце палит в окна спортзала, здесь тепло и душно. Ребята стоят с сонным, немного отсутствующим видом и зевают, скрестив руки на груди. Один из парней в белой одежде лежит на спине, закинув руки за голову, на толстом мягком мате у торцевой стены. Кажется, спит. Удобно, наверное. Юлия, сидящая рядом с ним, встречает меня радостной улыбкой. Я тоже рад ее видеть, хочу подойти к ней, но передумываю: все равно не найдусь что сказать.