Записки охотника Восточной Сибири, стр. 34

2. ВОЛК

После медведя из числа хищных зверей, по моему мнению, первое место должен занять волк. Он более или менее известен всякому — старому и малому, вошел у нас в народные пословицы, поговорки, сказки, басни, песни и проч. Все это доказывает общеизвестность волка. Едва ребенок начнет понимать, как он уже слышит от своей няньки слово «волк» и рассказы, что он его унесет, съест и тому подобное. Кто не знает прожорливости, алчности, хитрости, силы волка? Много ли таких людей, а тем более охотников, которые не видали волка? Много ли, не много ли, но все же они есть, а следовательно, для них-то мои заметки относительно волка и будут, быть может, несколько интересны. Конечно, читатель, хорошо знакомый с жизнию и нравом волка, вправе пропустить эти страницы, но другой может и ошибиться в таком случае, потому что волки, водящиеся в Восточной Сибири, во многом отличны от волков Европейской России. Сибирские волки несколько поменьше и редко достигают такой величины, как в России; не так наглы, потому что в необъятных лесах* Сибири, наполненных множеством разнородных зверей и птиц, они легко утоляют сильный голод, поэтому реже подходят к селениям, которых относительно пространства здесь несравненно меньше, чем в России; вследствие этого они не так хитры, реже видят человека, еще реже им преследуются и не так трусливы при встрече с человеком.

У нас в Сибири водится только одна главная порода волков, именно та самая, что и в Европейской России; цвет шерсти ее всем хорошо известен, то есть серый. Недаром народ прозвал волка серком. Но кроме этой главной породы, в Сибири попадаются и выродки, или князьки, — чисто белые, почти такого же цвета, как бывают зайцы зимою, или, наоборот, совершенно черные. Первые встречаются преимущественно в степных местах, а последние — в глухих лесах, в хребтах. Вообще степные волки имеют цвет шерсти гораздо белее, нежели хребтовые; это замечание можно отнести ко всем тем зверям, которые водятся и в степях, и в лесах, как, например, лисицы. Здесь чисто белые волки встречаются чаще, нежели черные, которые составляют большую редкость, так что о них уже больше говорит предание.

Сибиряки относительно выродков или князьков всякого рода зверей чрезвычайно суеверны. Иной промышленник, ни за что и решительно никому не скажет, если ему случится добыть какого бы то ни было князька. Некоторые тайком держат шкурки этих выродков у себя в домах, никому не показывая их, и считают это за особое счастье, приписывая такому обстоятельству всевозможное добро: что хозяин и богат-то будет, и скот-то у него не будет падать, и хлеб-то хорошо станет родиться… чуть-чуть не говорят, что владетель такой драгоценности будет бессмертен!.. Однажды в К-м казачьем пограничном карауле один зажиточный казак тихонько, тайком от своих, показывал мне, и то по дружбе, какой-то кусок шкурки с черной шерстью. Он говорил так: «Это лавтачок (кусочек) шкурки от черного волка, который случайно попал моему дедушке зимою в козью пасть на Яблоновом хребте. Дедушка украдкой оснимал этого волка в лесу, а шкурку привез домой в потах (перекидных верховых сумах) и разделил ее между братьями. Вот с теих-то пор наш род и стал жить хорошо, а до того времени жил бедно. Покойный мой тятенька при смерти своей отдал мне этот лавтак и сказал: «На тебе, Мишутка, этот лавтак, береги его до смерти своей, а при кончине отдай старшему в роде своем, да смотри держи его тайком, никому не кажи, а в каждый чистый четверток вырывай утренней и вечерней зарей по одному волоску и бросай их, чтобы никто тебя не видал, в ту сторону, где зверь этот добыт, то есть к становику (Ябл. хреб.), — вот и будешь жить хорошо. Мой батюшка всегды делал так, помирал, так мне то ж сказал, и я поступал так, как он приказал, и худого во всю свою жисть не видал…» Хозяин этой драгоценности много бы наговорил мне про этот кусок шкурки, если бы в то время не вошел в избу приходский священник и не помешал нашей таинственной беседе, о чем я крайне сожалел. Как мне помнится, шерсть на этом куске действительно была черного цвета, мягкая и пушистая, похожая на волчью, с одного конца порядочно повыдерганная, что ясно доказывало суеверный обычай, строго исполнявшийся дедом и отцом рассказчика, который, в свою очередь, вероятно, также строго исполнял предсмертную заповедь своего отца. Потом я слышал от других сибирских охотников, что будто бы многие здешние промышленники, обладатели таких драгоценностей, тайком возят с собой по нескольку волосков от шкурок выродков для счастливого промысла.

Фигура волка до того общеизвестна, что решительно не к чему ее описывать; довольно сказать, что волк чрезвычайно похож на обыкновенную нашу породу дворовых или пастушьих собак; только он несколько побольше, покрепче их, с длинным пушистым хвостом, который он никогда не поднимает кверху, как собака, но всегда держит опущенным книзу. По наружному его сходству с обыкновенной собакой нельзя не предполагать, что волк есть не что иное, как дикая собака, но, разбирая строго ту и другого, легко заметить большую разницу почти во всех отношениях. Даже рассматривая их с физиологической стороны, увидите некоторые несходства, не говоря уже о различных характерах, образе жизни и тому подобном. Самая природа заставила постоянно враждовать их между собою. Если где случится сойтись рослой, сильной собаке с волком, тотчас поднимается остервенелая драка, кончающаяся обыкновенно смертию того или другой. Если победу одержит волк, то он немедленно пожирает собаку; напротив того, собака, удовольствовавшись своею победой, гордо возвращается домой и с презрением оставляет труп своего природного неприятеля на расхищение тем же волкам или сорокам и воронам. Надо заметить, что волчье мясо до того противно и пахуче, что его не ест ни один хищный зверь, кроме тех же волков, которые нередко следят своих раненых собратов и с жадностию их пожирают{ Потому-то французская пословица «Le loups se mangent pas» (волк волка не съест) несправедлива.}. Кроме волков, волчье мясо едят еще некоторые из здешних инородцев; они употребляют в пищу даже трупы пропащих, не терпя особого голода. После этого нисколько не удивительно, что здешние русские называют вообще всех инородцев тварью.

Молодая собака при виде волка обыкновенно приходит в ужас, поджимает хвост и с визгом скорее старается спрятаться. Но некоторые из них, с смелым характером, часто достаются в жертву голодным волкам. Это случается большею частию в то время, когда мужики, ездя за дровами или за сеном, завидя волка, еще нарочно уськают на него своих дворняжек, которых они имеют привычку брать с собою, вероятно для развлечения. Собака, повинуясь хозяину или по своему желанию поэубатиться, бросается за волком, который, заметя врага по своим силам, нарочно бежит тихо, катается по снегу, притворяется хворым — словом, дает случай неопытной дерзкой собаке догнать себя, но тем лишь отманивает бедную подальше от уськающего хозяина, который сначала доволен смелостию своего товарища; волк же, заметя оплошность, тотчас ложится или мгновенно оборачивается, бросается на собаку и, конечно, тотчас разрывает. Часто случается, что один волк делает вышеописанный маневр, а один или два волка спрячутся где-нибудь под кустом или в овражке в засаду и потом вдруг бросаются на собаку, удалившуюся от своего хозяина. Тогда мужик напрасно бежит с топором или с бастрыгом на выручку к своему собольке, а приехав домой, жалобно рассказывает про случившееся, удивляясь хитрости волков и дерзкой смелости своего товарища!..

Волк хитер, дик и труслив, собака же ласкова, кротка, смела и великодушна; последняя любит сообщество, между тем как волк не любит общежития и редко живет, или, лучше сказать, находится, вместе со своим же братом, волками. Они собираются в стада только в известных случаях и то не живут мирно, всегда ссорятся и страшно дерутся между собою. Обыкновенно они сбираются в экстренных случаях, например если им нужно прогнать какого-либо сильного врага или сделать облаву на зверей, для добычи, чтобы утолить палящий голод. Так нередко волки производят охоту за дикими козами. Но и тут, при общей добыче, у них редко обходится без драки. Шемякин суд у них господствует: который посильнее, побойчее — тот и прав. Впрочем, что осуждать в этом хищных зверей, когда даже и сами люди пользуются теми же обстоятельствами!.. Кроме того, волки всегда сбираются по нескольку штук в стадо, когда почувствуют общий закон природы — потребность размножения своего рода.