Сорванная вуаль (Любовь срывает маски), стр. 32

– Ты этого не сделаешь, – резко заявила Марианна. Им обеим меньше всего требовалось вмешательство констебля. Если на него окажут давление, он не посмеет выступить на их стороне против графа. Он может даже решить, что безопаснее открыть имя Марианны, чем рисковать, поддерживая Тамару. Как бы ни была ненавистна Марианне роль пленницы Гаррета, она не решалась подвергаться риску быть разоблаченной.

Тамара с удивлением взглянула на племянницу:

– Разве ты не хочешь, чтобы граф отпустил тебя?

– Конечно, хочу. Но в Лидгейте не все любят цыган, – многозначительно сказала Марианна, надеясь, что тетка поймет, как опасно угрожать Гаррету. Несмотря на то что горожане предоставили убежище Марианне, им, возможно, не захочется защищать ее, если это вызовет недовольство графа. Когда Марианна увидела по блеснувшим глазам тетки, что та поняла ее, она с облегчением вздохнула. – Конестебль не захочет слушать цыганку. Он даже может изгнать тебя, если почувствует, что ты причинишь ему беспокойство. Мы бы не хотели этого, разве не так?

– Нет, любовь моя, ты бы не хотела, – сказал Уильям, явно встревоженный таким оборотом дела.

– Пусть она идет к констеблю, Уилл, – заявил Гаррет. – Пусть увидит, как ей это поможет. А может быть, следует пойти мне…

– Нет! – в ужасе воскликнула Марианна. Гаррет мрачно улыбнулся, и она, бросив предостерегающий взгляд на тетку, продолжала: – Никто не пойдет к констеблю, и ты тоже, тетя.

– Я не могу позволить ему принуждать тебя… – начала Тамара.

– Он не принуждал меня сегодня, – вставила Марианна, и румянец запылал на ее лице. Как бы ни было ей больно говорить правду, она не могла допустить, чтобы тетя поверила лжи, иначе Тамара своими обвинениями заставила бы графа что-то предпринять. Марианна даже и думать не хотела о том, что тогда сделает Гаррет.

Тамара, никогда добровольно не отступавшая перед обстоятельствами, проворчала:

– Мне это не нравится.

– Мне тоже. Но если его сиятельство… – Марианна вложила в последнее слово столько сарказма, сколько могла, и взглянула на Гаррета. – Если его сиятельство сможет воздержаться от своих похотливых знаков внимания, то я полагаю, мы с тобой сможем потерпеть, пока я не докажу, что я такая же слуга сэра Питни, как и Уильям.

Гаррет стоял, скрестив руки на полуголой груди и впившись взглядом в Марианну.

– Я более чем согласен с желаниями Мины, – заявил он, намеренно не сводя глаз с ее корсажа, который бесстыдно сполз вниз.

Марианна мгновенно отвела глаза, понимая, что он вспоминает, с какой готовностью она отвечала на его «похотливое внимание».

– Я бы предпочла, чтобы вы поступили согласно моим желаниям, а не желаниям моей племянницы, – сказала Тамара, показывая этим, что она тоже не уверена, что Марианна сможет устоять перед попытками Гаррета соблазнить ее.

Этого Марианна уже не могла вынести.

– Твоя племянница, – решительно заявила она, – сумеет позаботиться о себе. Не беспокойся. Его сиятельство может думать, что мое заключение здесь так напугает меня, что я сознаюсь в воображаемых им преступлениях, но время докажет мою невиновность. Если он настаивает, чтобы я оставалась здесь, я согласна.

«И не потерять свою невинность», – мысленно добавила она. Она докажет им обоим, особенно Гаррету, что они ошибаются. Она разочарует его в следующий раз, когда он попытается соблазнить ее. После его сегодняшних оскорблений она не будет так доверчива и глупа, чтобы позволить ему прикоснуться к ней.

– Значит, мы все пришли к согласию? – тактично сказал Уильям, не сводя настороженного взгляда со своего хозяина и двух женщин.

Ответом ему была мертвая тишина.

Глава 12

Марианна сидела в саду в тени под яблоней, поджав под себя ноги и расправив на траве юбки. На коленях у нее лежал томик с пьесой «Бесплодные усилия любви». Она заложила пальцем страницы и задумалась.

Затем она рассеянно взглянула на стоявшего в нескольких футах от нее крепкого мужчину, притворявшегося, что не следит за ней, хотя именно этим он и занимался. Гаррет определенно умел подбирать людей, которых брал к себе на службу. Этот служил с Гарретом в Испании и был всецело предан своему хозяину. Марианна улыбнулась ему, но соглядатай не обращал на нее внимания, продолжая смотреть прямо перед собой.

Пожав плечами, она раскрыла книгу, затем со вздохом закрыла ее. Сегодня чтение пьесы Шекспира не доставляло ей удовольствия.

Прошло две недели после того, как Гаррет объявил ее пленницей, – две ужасно длинные, тяжелые недели.

Сначала умер раненый солдат. Марианна надеялась, что он скажет что-то еще, что бы убедило Гаррета, что она не служит сэру Питни. С другой стороны, она боялась, что солдат может выдать ее. Но все равно, она делала все, чтобы спасти его. Однако он умер, так больше и не поговорив с ней. С его смертью умерла и ее надежда. Теперь она думала, сумеет ли когда-нибудь убедить Гаррета освободить ее.

Смерть солдата подействовала и на Гаррета. Он стал более замкнутым. Временами он совсем не замечал Марианну. А когда замечал, его мрачный вид и пристальный взгляд тревожили ее.

Она закрыла книгу и с тоской посмотрела вдаль. Устремленный к одной цели – таким был Гаррет эти последние две недели. Одержимый своей местью. Иногда Марианна думала, что он тоже хочет забыть тот день в библиотеке, чтобы сосредоточиться на более важных делах.

Когда он разговаривал с ней, что случалось нечасто, то только, как ни странно, о том, какие усовершенствования он ввел в имении, или спрашивал ее мнение относительно каких-то хозяйственных дел. Он говорил вежливым, но равнодушным тоном. Незримо сэр Питни стоял между ними, но о нем они не говорили.

Хуже всего было то, что каждый день начинался с одного вопроса, на который она не отвечала, – кто она? Каждый раз ей хотелось ответить таким же вопросом, ибо иногда она действительно не знала, кто он. Был ли он расчетливым интриганом, предавшим ее отца и отнявшим у него жизнь? Или бессердечным распутным роялистом, развлекавшимся с королем во Франции? Или обаятельным мальчиком, созданным ее воображением в юности?

Только в одном Марианна была уверена: Гаррет способен превратить ее тело в пылающий ад чувственности одним своим прикосновением. Даже спустя две недели воспоминания о его волнующих поцелуях заставляли Марианну трепетать всем телом и странная боль пронзала ее груди там, где он прикасался к ним. Она не понимала чувств, которые он пробудил в ней. Она была к ним не готова.

Однажды ее мать пыталась описать ей то удовольствие, которое может доставить женщине мужчина. Но из скромности она рассказывала об этом так расплывчато и неопределенно, что Марианна не могла связать что-либо из ее рассказа с тем, что испытывала сама.

Конечно, она знала, что делают мужчина и женщина, оставаясь наедине в своих комнатах. Изучение медицинских книг и помощь родителям в лечении больных в течение нескольких лет просветили ее. Однако она никогда не задумывалась над самим актом, ибо у нее создалось впечатление, что это что-то очень грязное и постыдное.

Но теперь она много думала об этом. Постоянно. Иногда задавала себе вопрос, что бы она почувствовала, если бы тело Гаррета лежало на ней, а его руки, руки волшебника, касались бы самых интимных мест ее тела, а его требовательные губы проникали в…

– Фи! – произнесла вслух Марианна, рассердившись на себя за такие ужасные мысли. Она поклялась, что не позволит ему соблазнить себя, а соблазняла сама себя вместо него! Хуже того, в те минуты, когда ее тело начинало вспоминать его ласки, ее ум отказывался помнить, кем он был.

А ей хватало напоминаний о том, кто он и какую роль он, возможно, сыграл в аресте ее отца. Тамара достаточно часто напоминала об этом во время ежедневных посещений, разрешенных Гарретом.