Бездомный мрак, стр. 38

— Я сказал все, что знал.

— Вы сами ничего не знаете. Но я могу вам помочь разобраться в некоторых деталях.

— Каким образом?

— Если вы Тимур Аракчеев, то должны хранить меня как бриллиант. Я единственный свидетель вашей невиновности. Ваше алиби. Если вы Максим Круглов, то вам лучше меня убить, как Катю. За измену и за то, что я автоматически становлюсь свидетелем обвинения. Ведь если ее убил не Тим, значит… Вот и решайте.

— Я не собираюсь никого убивать. Глупости. Все, что я хочу, — так это понять, кто я сам и в чем моя вина. Мне надоело ходить без собственного лица. Могу я в конце концов это знать?

— Конечно. И тут вам без меня не обойтись.

Она встала с кресла и подсела ко мне на диван. Так близко, что я видел красные прожилки в ее глазах. Аромат духов пьянил меня. Она взяла мою руку и положила на свое колено, а потом повела вверх медленно, медленно. Чулок кончился, и моя ладонь соскользнула на нежную бархатную кожу. Она провела своей щекой по моему лицу и прильнула к уху. Мои глаза видели только шелковые волосы, опутавшие как миллионы змей все вокруг.

— Не надо так дрожать, — шепнул ее голос мне на ухо. — Все будет хорошо, мой милый мальчик. Надеюсь, что авария задела только твою голову, а в остальном ты в порядке. Я же тебе сказала, что не святая и ничто земное мне не чуждо. Кто бы ты ни был — Тим или Макс, я знаю обоих, а одинаковых мужчин не бывает.

Близость определит все и поставит все на свои места. Не вижу причин отказываться от эксперимента. Почему бы нам не развеять тайну и не получить при этом удовольствие.

Таня порывисто задышала, терзая меня губами, ее острые когти впились в мою спину, и мы свалились на ковер.

Через некоторое время мы измученные лежали на полу и молча смотрели в потолок. Наконец, она приподнялась, взяла сигарету, закурила и, повернувшись ко мне, долго меня разглядывала.

Я, не шевелясь, ждал своего приговора.

— Ты бесподобен. Я не выпущу тебя. Сегодня ты мой.

Так оно и получилось. Она не выпустила меня. В эту ночь мы так и не встали с ковра.

Глава VI

Из холодной в горячую

Когда я проснулся, Татьяны Русановой рядом со мной не оказалось. Несмотря на жесткое ложе, я отлично выспался. Впервые мне ничего не снилось, и я прекрасно себя чувствовал. Стрелки часов на камине показывали четверть второго.

Неужели я столько проспал? Я встал, оделся, подошел к часам и прислушался. Они работали нормально, ритмично, тикая в такт движения секундной стрелки.

— Таня, где ты?

Ответа не последовало. Пришлось обойти ее огромную квартиру с множеством комнат, коридоров и холлов, я даже выглядывал на лоджии и балконы, но никого не нашел. Я позвонил ей на мобильный телефон, но она не ответила. Не знаю причин, по которым девушка оставила меня одного и унесла свою тайну с собой.

Единственное, чего я добился, — подтверждения того, что я не убивал свою жену и у меня есть твердое алиби на сей счет. И только? Немало, конечно, но с моим аппетитом недостаточно. Меня интересовала вся правда. До конца. Иначе моя жизнь превратится в ад. Слишком мало времени оставалось до отъезда, а я топчусь на месте. Стоит мне пересечь границу, и я уже никогда не смогу вернуться, а значит, останусь в дураках. Такой роскоши я позволить себе не мог.

Я покинул дом Татьяны, сел в машину и уехал. Машина, словно сама, вновь привезла меня в район старых Кузьминок. Очевидно, мной, как игрушкой с дистанционным управлением, руководит подсознание, которое не желает раскрывать свои тайны. Согласен подчиняться, если это делается во благо моих целей.

Я вновь вошел в вонючий подъезд и поднялся на четвертый этаж.

Сегодня мне повезло больше, чем вчера. На первый же звонок дверь приоткрылась. Сквозь узкую щель я увидел женщину.

— Вы Галина Лиходеева? Я к вам по поручению старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры Задориной Ксении Михайловны.

Прозвучало очень убедительно. А главное, что я сам еще не знал, как представлюсь. Как-то само собой получилось.

Дверь захлопнулась. Я был терпелив. Звякнула цепочка, ударившись о полую дверь, и она распахнулась.

Теперь я ее увидел. Высокая, очень худая, с бледным изможденным лицом, с затянутыми на затылке волосами, она не производила впечатления обаятельной дамы. Ее взгляд был словно у волчицы, когда в ее нору сует свой нос опасный враг.

— При чем здесь прокуратура? — спросила она немного растерянно.

— Мы еще не закрыли дело, которое вел ваш муж. На данный момент вскрылись некоторые обстоятельства, ранее нам не известные. По понятным причинам я не могу говорить о них открыто.

Она пропустила меня в полутемную переднюю и остановилась посредине.

Повернувшись ко мне лицом, Лиходеева уперла кулачки в узкие бедра. Похоже, она должна задавать мне вопросы, а не я. Выжидать не имело смысла, пока она придет в себя и сообразит, что к чему.

— Прошу извинить, что тревожу вашу свежую рану, но мне необходимо выяснить некоторые обстоятельства гибели вашего мужа.

— Вам у меня? — удивилась хозяйка.

— Именно так. Вы лично присутствовали на опознании трупа вашего мужа?

— Не только. Был представитель милиции. Почему вы спрашиваете?

Я видел ее напряжение. Что-то тут было не так.

— Вы его опознали?

— Я уже отвечала и даже расписалась в документах.

— У вас сохранилась опись вещей, найденных при обнаружении погибшего?

Она молча ушла в комнату и вернулась с конвертом. Передав его мне, она приняла ту же агрессивную позу.

В конверте лежала выписка из протокола изъятия:

Все, что я прочитал в реестре, было мне очень хорошо знакомо за исключением деталей.

— У вас на двери только один замок. Почему шесть ключей?

— От рабочего кабинета, сейфа, стола. Откуда мне знать?

— Вы получили все вещи по описи?

— Все получила.

— Я хочу взять у вас ключи. Мы проверим их на соответствие.

Она вырвала у меня бумагу и опять ушла в комнату. Через секунду в меня полетели ключи. Я едва успел их поймать, иначе они расквасили бы мне нос.

Ключи я убрал в карман.

— Что вам сказали патологоанатомы после вскрытия. Когда наступила смерть?

— Никто вскрытия не делал. Тут и без того все ясно. Падение в пропасть оставило от его лица и тела сплошное месиво.

На вешалке в передней висел тот самый клетчатый пиджак.

— Странно. Но одежда почти не пострадала.

Чуть ниже стояла обувь. Вот и те самые легендарные кроссовки. Я их поднял и осмотрел подошву. Сомнений не оставалось. Этих следов на моем участке больше, чем моих собственных. Там же стояли другие мужские ботинки, но они были размера на два больше, невооруженным взглядом видно.

— Может вы еще в моем белье покопаетесь? — это был крик отчаяния.

От неожиданности я выронил обувь из рук.

— В этих кроссовках его выловили?

— Убирайтесь вон! Все вы мне осточертели. Оставьте меня в покое.

— Держите себя в руках. Этим вы себя выдаете.

Не знаю, как эти слова сорвались с языка, но она растерялась. Я совершенно другое хотел сказать. Она замерла с открытым ртом. Воспользовавшись случаем, я задал свой последний вопрос.