Занавес опускается, стр. 21

«Будто смеется, – неожиданно подумала Агата. – Очень похоже».

Глава шестая

КРАСКА

I

В тот же самый вечер произошел громкий скандал, в котором участвовали Поль и Фенелла, с одной стороны, и сэр Генри – с другой. Агата и сэр Генри играли в триктрак. Сэр Генри вознамерился во что бы то ни стало обучить Агату этой мудреной, портящей нервы игре. Вероятно, Агата получила бы от нее больше удовольствия, не заметь она почти тотчас, что сэр Генри ужасно не любит проигрывать и ее удачные ходы – а, как всем новичкам, ей сперва везло – повергают его в глубочайшую меланхолию. Вначале он попытался объяснить ей, какие комбинации ходов возможны при любом броске костей, и не без самодовольства добавил, что сам он постиг эту науку в совершенстве. Из его объяснений Агата ровным счетом ничего не поняла и принялась беспечно ходить, стараясь лишь покрасивее расположить свои шашки на доске. Но ей чертовски везло. При первых ее ходах сэр Генри вел себя чрезвычайно галантно и чуть не каждую минуту находил предлог, чтобы погладить ее по руке, но по мере того, как игра развивалась, становился все задумчивее, все откровеннее огорчался и наконец совсем помрачнел. Анкреды, видя его муки, наблюдали за игрой в напряженном молчании. Агата безрассудно и дерзко набирала очки. Сэр Генри перед каждым ходом яростно тряс стаканчик с костями. Наконец, к облегчению Агаты, положение изменилось не в ее пользу. Подставив одну из шашек под неминуемый удар, она подняла глаза и увидела, что Поль и Фенелла следят за ней с нескрываемой тревогой. Сэр Генри сравнял счет и начал вырываться вперед. Поль и Фенелла переглянулись. Фенелла кивнула и побледнела.

– Ага! – торжествующе воскликнул сэр Генри. – Это, думаю, уже победа! Да, победа!

Откинувшись в кресле, он посмотрел вокруг и радостно засмеялся. Словно дождавшись сигнала, Поль обнял Фенеллу и крепко ее поцеловал, явно демонстрируя серьезность своих намерений.

– Мы с Фенеллой решили пожениться, – громко сказал он.

Ответом была наэлектризованная тишина, продержавшаяся секунд десять.

Затем сэр Генри схватил игральную доску и швырнул ее через всю гостиную на очень внушительное расстояние.

– А скандалы еще ничего никому не давали, – бледнея, добавил Поль.

Мисс Оринкорт присвистнула. Миллеман опустилась на колени и стала подбирать разлетевшиеся шашки.

Полина Кентиш, с ужасом глядя на сына, сбивчиво залепетала:

– Нет, дорогой! Я тебя прошу! Нет, Поль, как ты себя ведешь? Нет! Фенелла!

Седрик стоял разинув рот. Глаза его блестели, он потирал руки и хмыкал, но вид у него тоже был испуганный.

И все Анкреды краем глаза следили за сэром Генри.

Такую всепоглощающую ярость Агата видела впервые. Зрелище было страшное. Не будь сэр Генри стариком, его гнев произвел бы меньшее впечатление, потому что он не выглядел бы так жалко. Увядшие губы тряслись от бешенства, слезящиеся глаза пылали злобой, старческие морщинистые руки непроизвольно дергались – смотреть на все это было невыносимо.

Агата встала из-за стола и, стараясь не привлекать внимания, двинулась к двери.

– Вернитесь! – рявкнул сэр Генри, и Агата остановилась. – Послушайте, как они все сговорились меня унизить. Вернитесь, я вам сказал!

Агата села на ближайший стул.

– Папочка! – всплеснув руками, прошептала Полина, и Миллеман, подбирая с пола шашки, эхом повторила: «Папочка!»

– Пожалуйста, не надо!.. Вам это вредно… Тебе нельзя расстраиваться… Умоляю!.. Ну пожалуйста!.. – наперебой забормотали они.

Сэр Генри жестом велел всем замолчать и с усилием поднялся из кресла.

Поль и Фенелла продолжали стоять на ковре перед камином. Поль держал Фенеллу за руку и, когда сэр Генри приблизился к ним, скороговоркой объяснил:

– Простите, мы не хотели доводить до скандала. Но я убедил Фен, что иным способом мы ничего не добьемся. Дедушка, мы ведь с вами на эту тему говорили, и вы высказали свою точку зрения. Мы с ней не согласны. В конце концов, это наше дело, и мы приняли решение. Мы могли бы уехать и пожениться, никому ничего не сообщая, но ни я, ни Фенелла так не хотим. Поэтому мы подумали…

– Мы подумали, – задыхаясь от волнения, перебила Фенелла, – что лучше открыто объявить при всех.

– Потому что объявление в газеты я уже послал, – добавил Поль. – И мы хотели, чтобы вы узнали не из газет, а от нас.

– Но, Поль, милый… – робко начала Полина.

– Ах ты щенок! – загремел сэр Генри. – Как ты смеешь стоять здесь с самодовольной физиономией и нести эту ахинею, да еще в моем присутствии?!

– Тетя Полина, мне очень жаль, если вы недовольны, – сказала Фенелла, – но дело в том, что…

– Тссс, – прошипела Полина.

– Мама довольна, – заявил Поль. – Ты же довольна, мама?

– Тссс, – рассеянно отозвалась она.

– Помолчите! – крикнул сэр Генри. Он стоял уже на ковре перед камином, и, как показалось Агате, его гнев постепенно обретал налет театральности, которая вызывала куда меньший страх, чем недавняя неподдельная ярость. Облокотившись на мраморную полку, он закрыл глаза, прижал пальцы к векам, потом убрал руку, поморщился, как от боли, глубоко вздохнул и наконец открыл глаза во всю ширь. – Я человек старый, – грустно сказал он. – Да, старый. Меня обидеть легко. Очень легко. Вы нанесли мне тяжелый удар. Ну да ладно. Пусть я буду страдать. А почему бы нет? Ведь страдать мне осталось недолго. Да, теперь уже недолго.

– Папочка, миленький! – Полина метнулась к нему и заломила руки. – Не разбивай нам сердце! Не надо так говорить. Мой сын ни за что на свете не причинил бы тебе боли даже на миг. Позволь, я поговорю с этими глупыми детьми спокойно. Папочка, я тебя заклинаю!

– Великолепно! Все точно по Пинеро [22], – раздался над ухом у Агаты чей-то голос. Она вздрогнула. Седрик, незаметно проскользнув мимо своих взволнованных родственников, стоял у нее за спиной и шепотом комментировал происходящее. – Она играла заглавную роль в его драме «Вторая миссис Танкерей».

– Бесполезно, Полина. Не препятствуй им. Они знали о моих пожеланиях. Но избрали самый жестокий способ. Так пусть же теперь влачат свою судьбу! – Последние слова сэр Генри произнес с особым пафосом.

– Спасибо, дедушка, – бодро, хотя и прерывающимся голосом, сказала Фенелла. – Да, судьбу себе мы выбрали сами и влачить ее будем с удовольствием.

Сэр Генри пошел багровыми пятнами.

– Это возмутительно! – крикнул он, и его зубы, не выдержав страстного напора, с каким это было произнесено, рискованно сорвались с причала, но затем, клацнув, возвратились в порт приписки.

Фенелла нервно засмеялась.

– Вы оба несовершеннолетние, – неожиданно объявил сэр Генри. – Полина, если ты хоть сколько-нибудь чтишь своего престарелого отца, ты обязана запретить это безумство. А вам, мисс, я обещаю, что поговорю с вашей матушкой. И дам телеграмму вашему отцу.

– Мама возражать не будет, – сказала Фенелла.

– Вы оба знаете, прекрасно знаете, почему я не могу разрешить это сумасбродство.

– Да, дедушка, – кивнула Фенелла. – Вы считаете, что, раз мы двоюродные брат и сестра, у нас будет ненормальное потомство. Так вот, мы наводили справки, и нам сказали, что это весьма маловероятно. Современная медицинская наука…

– Замолчи! Подумай хотя бы о приличиях!..

– Не замолчу! – закричала Фенелла, мастерски пустив в ход прием, известный среди актеров под названием «забить партнера». – И если уж говорить о приличиях, дедушка, то я считаю, что, когда двое людей молоды, любят друг друга и объявляют о своем намерении пожениться, это куда приличнее, чем когда старый человек на потеху окружающим…

– Фенелла! – в один голос взвизгнули Полина и Миллеман.

– …теряет рассудок от любви к какой-то крашеной блондинке, которая, во-первых, на пятьдесят лет его моложе, а во-вторых, думает только о том, как прикарманить его деньги!