Перекресток: путешествие среди армян, стр. 4

Более миллиона армян — половина всего населения Анатолии — погибло в последние годы существования Османской империи. Туркам удалось осуществить то, что до них пытались сделать правители многочисленных государств: им удалось покончить с государством Армения, но только не с армянами! В большинстве крупных городов мира можно найти армян — выходят армянские газеты на армянском языке, работают армянские рестораны. В изгнании армяне оказались необычайно стойкими и активными. Только евреи с такой же неистовостью сопротивлялись ассимиляции. В горах Колумбии есть маленький городок, который так и называется: Армения, там подают фасоль по-антиохийски. В Париже самое первое кафе, появившееся в 1672 году, было открыто армянином, а еще раньше — в Вене; сделал это тот самый армянин, который помог прорвать осаду турок. Лечащим врачом польского короля Яна во время осады Вены был армянин; армянином был врач, обслуживавший гарем Акбара Великого, правителя Могольской империи в Индии с 1536 года, чей приемный сын был армянином и почитался иезуитами в Индии как величайший поэт своего времени.

У «польского Байрона» — Словацкого мать была армянкой, как и у чемпиона по шахматам Гарри Каспарова, у Гурджиева или у аббасидского халифа аль-Мустади, который правил всем арабским миром, за исключением Египта, где чуть раньше власть держали армянские визири. В королевских жилах правителей Иерусалима, потомков крестоносцев, с давних пор текла армянская кровь. Когда король Ричард Львиное Сердце вступал в брак, его шафером был армянин; последний король Армении, изгнанник, живший во Франции, учил французского короля игре в шахматы. Существовало даже предположение, что человек по прозвищу «Железная Маска» был не кем иным, как армянским патриархом Константинополя.

Впервые йогурт в Соединенных Штатах стал изготовляться армянским семейством Коламбиссян. Специфическая зеленая краска долларовых банкнот США была создана армянином, так же как и самолет МИГ, названный в честь его создателя Микояна, чей брат дольше всех продержался в сталинском политбюро; Абел Аганбегян, армянский экономист, был автором проекта перестройки.

А на самом деле их вроде вообще как бы не должно было существовать. Они должны были быть уничтожены, вычеркнуты из истории ужасами, которые они пережили. Но они выжили и остались не в виде скромной сноски к истории этого бурного региона, но как ее постоянный и своеобразный лейтмотив.

Из-за нависшей угрозы войны в Персидском заливе, развала Советского Союза и состояния опасной нестабильности в Восточной Европе время казалось самым подходящим для путешествия по армянской диаспоре и в саму Армению. И я стал готовиться к отъезду из Иерусалима.

В библиотеке армянского квартала прямо на стене можно прочитать высказывание американского писателя-армянина Уильяма Сарояна:

«Хотел бы я знать, найдется ль в мире сила, которая способна уничтожить этот народ, это малое племя скромных людей, чьи войны все отыграны и проиграны, чье государство полностью уничтожено, чья литература не прочитана, музыка не услышана, а на молитвы больше нет ответа.

Ну же, вперед! Уничтожьте Армению! Увидите, удастся ли это вам. Пошлите их в пустыню без пищи и воды. Сожгите их дома и церкви. А потом посмотрите, не окажется ли, что будут они смеяться, петь и снова возносить молитвы. Потому что если хотя бы двоим из них доведется встретиться в этом мире, увидите — они создадут новую Армению».

Заинтригованный словами Сарояна о новой Армении и одержимый поисками остатков старой, я покинул стены монастыря в сырой декабрьский вечер. Путь мой лежал в Венецию. В этом городе вот уже более восьмисот лет существовала армянская община.

I

Ближний Восток

1

В Венеции было холодно. Небольшие островки льда кое-где плавали в каналах; их медленно сносило течением в лагуну, словно разбухший в воде бумажный сор. На улицах никто не задерживался, площади были пусты. Причиной тому был не только холод. С балкона палаццо на Большом канале студенты свесили стяги с надписями «Нет войне!», «Нет катастрофе!». Катастрофой для венецианцев было то обстоятельство, что война в Заливе отпугивала туристов. Я оказался там чуть ли не единственным.

Школа Мурад-Рафаэлян оказалась единственной в Венеции армянской школой для детей армянской общины. Ее директор больше похож на итальянца, чем на армянина, — носит красные носки и даже походка его типично итальянская. Я встретил его, когда он торопливо выходил из школы.

— Пожалуйста, — взмолился он, — подождите меня в школе! Моя машина сломалась прямо посередине дороги.

— Ваша машина?! В Венеции?! — Но его уже и след простыл.

Я толкнул незапертую тяжелую дубовую дверь и вошел в вестибюль. Стены его были отделаны панелями. Яркие солнечные лучи падали на плиты, а из окна виднелся небольшой внутренний двор. Не было заметно, что здесь кто-то обитает. Наверху тоже никого не оказалось — голые полы и гулкие пустые коридоры. Здание больше напоминало опустевший дворец, нежели школу. Только стены и потолок, украшенные вычурной лепниной с позолотой и помпезными, фривольными росписями, казались там живыми. Даже чересчур живыми, если быть точным. Бессонная ночь, проведенная в поезде, и созерцание барокко в столь ранний час привели меня в отвратительное состояние. Я выбрал окно, из которого открывался вид на канал, и стал смотреть, как солнечный свет переливается на его поверхности, покрытой тонкой пленкой льда.

Армяне обосновались в Венеции давно. Еще в двенадцатом веке, когда она была сильным государством, они уже жили здесь. Об их врожденной способности к новаторству (талант вечно гонимых) свидетельствует историческая хроника республики.

Акоп Мегапарт открыл в 1514 году типографию и издал первую печатную книгу на армянском языке, в этот же период Антон Сурян, Антон-Армянин, строил морские суда. Дважды его изобретения спасали Венецию, в первый раз — с помощью фрегата, чьи пушки, установленные по всей ширине судна, определили победу в битве при Лепанто; во второй раз — с помощью спасательного судна, которое очистило лагуну от веками копившихся здесь останков погибших кораблей. Но за последние годы армянская община поредела, мало кто остался там. Большинство старинных фамилий перебралось в Милан.

Вернулся директор и проводил меня в свой кабинет с очень высоким потолком. Стены кабинета были выкрашены в скромный однотонный цвет и увешаны иконами армянских изгнанников — уже знакомыми мне видами Арарата и большими цветными гравюрами полуразрушенных церквей, одиноко стоящих в безлюдье гор Западной Армении, старой Армении, Армении турецкой.