Приключения Джейкоба Фейтфула, стр. 48

— Мне все-таки жаль, что ты дезертировал, — ответил я, — может выйти беда.

— Нечего бояться; все на реке знают, что меня отпустили, и я в безопасности. С Мэри я тоже повидался, в этом отношении все в порядке. Я заведу себе другой ялик и буду стоять выше моста, а поселюсь с моими стариками.

— Но согласится ли Мэри жить там? Дом твоих родителей стоит так уединенно; ей это не понравится.

— Мэри Степлтон достаточно капризничала, — ответил Том. — Мэри Бизли будет исполнять желания своего мужа.

— Увидим, Том, — произнес я.

Начался другой разговор; я предложил Тому денег на покупку лодки и, наконец, убедил его взять необходимую сумму не взаймы, как он хотел, а в подарок.

Теперь жизнь текла для меня по-новому; круг моих знакомств расширился. Однажды, к моему удивлению, катаясь в лодке, я увидел в том саду, подле стены которого я пережил такие захватывающие минуты, господина и даму. Я немедленно узнал их: это были Уильям и Сесилия. Завязался разговор, во время которого они сказали мне о своем счастье, о том, что их дядя умер, а я сообщил о моей странной судьбе. Я пригласил их в свою виллу, они, в свою очередь, познакомили меня с леди Ауберн. Это-то и доставило мне много новых знакомых. Обо мне рассказывали разные невероятные истории, говорилось, будто я получил изысканное воспитание, но, чувствуя страстное влечение к жизни на реке, избрал для себя профессию яличника. Лично мне было безразлично, что бы обо мне ни говорили. Люди, которые казались мне самыми дорогими (семья Драммонд), не стыдились меня.

ГЛАВА XXXIX

Язнал, что всем обязан Домине, и часто обдумывал, как бы сделать его жизнь спокойнее, и однажды завел с ним об этом речь. Но он решительно ответил:

— Я вижу, Джейкоб, мой сын, чего ты желаешь, но этого не должно быть. Для человека привычка — все; привычка для него не только необходимость, но и роскошь; а я привык к своей жизни. Мое дело составляет тягостную задачу, но жить без него я не могу. То, что было моей жизнью в течение всех этих лет, должно оставаться неизменным. Я похож на старую лошадь, которая так долго вертела мельничный жернов, что разучилась ходить по прямой линии (Буль-буль), и если Всевышний допустит, я умру в упряжке. Но все же я благодарю тебя, Джейкоб, благодарю от всей души.

Выслушав его отказ, я решил зайти к отцу Тома, так как, к моему удивлению, Том младший давно не был у меня. Я застал старую чету в доме; стояла прекрасная погода, но старик не работал, и даже его жена не плела сетей.

— Где Том? — спросил я после первых приветствий.

— Ах, Боже мой, — вскрикнула старуха, закрывая глаза передником. — Эта дурная, негодная девушка!

— Да, Джейкоб, — перебил ее старый Том, вытягивая свои деревянные ноги и кладя руки на колени. — Тома забрали в солдаты.

Я вскрикнул.

— Да, да, — продолжал он, — и что еще хуже, его полк идет в Индию, значит, благодаря лихорадке в мозгу и желтой индийской лихорадке, он скоро сделается пищей крабов. Я вижу, — прибавил старик, отирая слезы указательным пальцем, — как его кости белеют под крепостным палисадом… Я знаю это место. О Джейкоб, прости меня, не можешь ли ты помочь нам?

— Постараюсь, если возможно, но расскажите мне, как это случилось.

И он рассказал, что Мэри Степлтон сперва хорошо приняла Тома, соглашалась выйти за него замуж и жить со стариками. Но она не могла бросить прежних привычек и продолжала кокетничать и с ним, и с сержантом-вербовщиком. Наконец, Том вышел из себя и потребовал честного объяснения, спросил, за кого она выйдет замуж: за сержанта или за него, напомнив ей о ее письмах и обещаниях. Она рассердилась и объявила Тому, что он может уходить и что она не желает видеть его. Том не сдержался, наговорил ей резкостей, и они расстались. Но это глубоко поразило его. На следующий день он пришел просить прощения, но она снова отослала его, сказав, что через неделю обвенчается с сержантом. Том совсем потерял голову и пошел в трактир, где часто бывал сержант, в надежде вызвать его на ссору и отплатить ему; но сержанта там не оказалось, и Том, чтобы заглушить печаль, стал пить стакан за стаканом. Когда Сержант вошел в таверну, в голове у Тома было совсем неясно. Увидев налившееся лицо соперника, сержант угадал положение вещей, сел за другой столик и, точно рассерженный, ударил по нему кулаком. Том подошел к солдату и заговорил с ним о Мэри, вызывая его на драку, но сержант стал хитро уверять, будто она прогнала и его также, прибавив, что он не будет драться за нее, так как она не хочет выйти замуж ни за того, ни за другого. Это немного успокоило Тома; оба уселись за один стол и, как пораженные общим несчастьем люди, стали вместе пить. Сержант все поил Тома, давая клятву вернуться в полк и навсегда расстаться с Мэри; в то же время он советовал Тому поступить в солдаты. Ему, наконец, удалось завербовать бедного малого и дать ему при свидетелях шиллинг. Этого только и нужно было сержанту. На следующий день Тома взяли под стражу в «депо», а солдат продолжал ухаживать за молодой девушкой.

— Не поможете ли вы нам, Джейкоб? — твердила старуха.

Я узнал от стариков название полка и место, где помещалось так называемое «депо», и, сопровождаемый благословеньями несчастной четы, быстро ушел.

В тот же день я отправился к Мэри Степлтон, застал ее в слезах и осыпал ее упреками.

— Я презираю и ненавижу себя, — с отчаянием ответила она, — лучше бы я умерла! О, мистер Фейтфул, ради Бога, освободите его, вы можете сделать это; у вас есть деньги и все!

— Если я сделаю это, то не для вас, Мэри; я не позволю вам играть с ним. Я постараюсь освободить его, но раньше возьму с него слово никогда не говорить с вами.

— Не говорите этого, — закричала Мэри, хватаясь за лоб. — О Боже, Боже, какая я несчастная! Выслушайте меня, — прибавила молодая девушка и, упав на колени, схватила мои руки. — Только освободите его, только дайте мне раз увидеться с ним, и я клянусь всем святым, я на коленях попрошу у него прощения, как теперь прошу вас. Я все сделаю, все, только бы он простил меня, потому что я не могу и не буду жить без него. Я была безумна, что обращалась так дурно с человеком, для которого хотела жить. Вы говорите, что Том меня любит, я знаю это, но он не любит так, как я его люблю. О, мое сердце разрывается! — Мэри поднялась с колен и, помолчав, прибавила: — Прочитайте, что я написала ему.

Я прочитал ее письмо; в нем она трогательно просила у Тома прощения и умоляла его позволить ей, если он не будет освобожден, идти за ним. В то же время она старалась унизить себя, как только было возможно. Письмо тронуло меня.

— Хорошо, Мэри, — сказал я, — я сделаю все, что возможно, и завтра же отправлюсь в «депо».

— Благослови вас Бог, Джейкоб, и дай вам Бог никогда не полюбить такую девушку, как я.

В этот день я не мог отправиться в «депо», так как был приглашен на обед к м-ру и м-с Уорнклифф. Сидя за столом, я заговорил о моем желании освободить Тома, и Уильям посоветовал мне немедленно отправиться в военное управление, предложив поехать со мной. На следующее утро мы отправились в его экипаже. Уорнклифф послал свою карточку одному из секретарей управления, нас ввели, и я высказал, чего желал бы. Ответ был таков:

— Если вы успеете достать заместителя, это будет легко сделать; однако, полк так неполон и отвращение к Индии до того велико после последних лихорадок, что вряд ли его королевское высочество позволит кому-либо откупиться. Впрочем, увидим. Герцог очень добрый человек, и ему все будет доложено. Но посмотрим, находится ли ваш солдат еще в «депо».

Секретарь позвонил в колокольчик и спросил клерка, отправился ли к гавани отряд 47-го стрелкового полка. Оказалось, что отряд ушел третьего дня и в это самое утро должен был отплыть. Дул попутный ветер, и секретарь сказал, что, без всякого сомнения, фрегат с рекрутами уже отошел.