Мичман Изи, стр. 46

К восьми часам вечера все было готово. Последние меры предосторожности приводились в исполнение под руководством Мести, который оказался очень искусным инженером, как вдруг послышался шум приближающейся толпы. Они выглянули в окно и увидели, что дом окружен каторжниками, которых было человек сто. На них были самые фантастические костюмы, у иных имелось огнестрельное оружие, но большинство было вооружено ножами или шпагами. За ними тянулся целый обоз: телеги и экипажи всякого рода, нагруженные провизией, вином, сеном и соломой, матрацами и парусиной для палаток — всем, что требуется для жизни в горах. Они гнали с собой также значительное количество скота. По-видимому, они повиновались вожаку, который раздавал приказания. Защитники дома узнали в нем дона Сильвио.

— Масса Изи, покажите мне этого человека, — сказал Мести, слышавший разговор Изи с доном Ребьера. — Только покажите мне его.

— Вон он стоит, Мести, с мушкетом в руках, на нем куртка с серебряными пуговицами и белые панталоны.

— Вижу, дайте взглянуть хорошенько — теперь довольно.

Дон Сильвио, очевидно, старался окружить дом так, чтобы никто не мог ускользнуть.

— Нэд, — сказал Джек, — надо нам показаться ему. Он говорил, что уведомит дона Ребьеру о нашем прибытии, — покажем ему, что он опоздал.

Джек немедленно отворил окно и крикнул громким голосом:

— Дон Сильвио! Каторжник! Дон Сильвио!

Дон Сильвио оглянулся и увидел Джека, Гаскойна и Мести у окна в верхнем этаже.

— Вам нет надобности сообщать о нашем прибытии, — крикнул Гаскойн, — мы готовы вас принять.

— А через три часа придут солдаты, поэтому поторопитесь, дон Сильвио, — прибавил Джек.

— Arivederci! — закончил Гаскойн, разряжая пистолет в дона Сильвио.

Окно было немедленно закрыто. Появление наших героев произвело известное впечатление. Часть каторжников не захотела нападать на людей, которые оказали им такую услугу, и ушла, отделившись от толпы. Остальные были напуганы сообщением об ожидаемых солдатах. Однако же человек восемьдесят остались с доном Сильвио, который убедил их, что войска не могут прибыть так скоро, и что они успеют взять дом и завладеть несметным богатством, будто бы находящимся в нем.

Попытки выломить дверь кончились неудачей: потеряв несколько убитых и раненых, осаждающие принуждены были отступить. Они раздобыли длинное бревно; шестьдесят человек подняли его на плечи и с разбега ударили им в дверь, сорвали ее с петель и таким образом проникли в сени. Но тут они встретили баррикады на лестнице; осажденные оставили для себя бойницы и открыли огонь по осаждающим, ответные выстрелы которых оставались недействительными, так как им приходилось стрелять наудачу. Упорная битва продолжалась более двух часов; осаждающие несколько раз отступали, но поощряемые доном Сильвио и почерпая мужество в вине, возвращались и шаг за шагом разрушали баррикады.

Было уже совсем темно, но осада продолжалась с прежним ожесточением. Наконец, стало очевидно, что баррикады долго не выдержат: тяжелые вещи, которыми загородились осажденные, одна за другой разбивались осаждающими. Решено было отступить во второй этаж, куда с самого начала удалились дамы; и вскоре каторжники овладели первым этажом, ожесточенные сопротивлением, опьяненные вином и победой, но ничего не нашедшие.

Началась осада второго этажа, но так как здесь лестницы были уже, и соответственно тому баррикады сильнее, то их усилия долго оставались тщетными. Ночная темнота мешала обеим сторонам различать друг друга, что благоприятствовало скорее осаждающим. Они пытались перелезать через баррикады, но осажденные встречали их выстрелами, как только они показывались на их стороне, и они падали обратно убитые или раненые. Четыре часа продолжалась осада и оборона; наконец, стало светать, и план осады изменился: нападающие снова стали разбивать одну за другой вещи, из которых были сложены баррикады; расстояние между обеими сторонами постепенно уменьшалось; наконец, только массивный шкаф разделял их.

— Остается только подняться на крышу, — сказал Джек. — Мести, посмотри, нет ли там какого убежища?

Мести повиновался и вскоре вернулся с сообщением, что они могут взобраться по лестнице через трап на люк и втащить лестницу за собой.

— Там мы и посмеемся над ними! — воскликнул Джек.

Синьору и Агнесу перевели на чердак; туда же перенесли раненых — дона Мартина, двух служителей и боевые припасы, после чего остальные поднялись туда же и втащили за собой лестницу. Едва они успели сделать это, как последние преграды были разрушены, и каторжники с торжествующим гиком и ревом ворвались во второй этаж, уверенные в том, что овладели своей добычей, но были крайне разочарованы, убедившись, что осажденные нашли себе еще более безопасное убежище.

Дон Сильвио был вне себя от бешенства. Взять осажденных было невозможно, и потому он решил развести огонь и задушить их дымом. Он отдал приказание людям, которые бросились за соломой, но при этом он неосторожно прошел под опускной дверью, и Мести швырнул обломком кирпича ему в голову. Дон Сильвио упал, его отнесли вниз, но приказание его было исполнено; в комнату натаскали соломы и сена и подожгли. Действие этой меры вскоре сказалось; несмотря на закрытый люк жар и дым проникали на чердак; немного погодя загорелись доски и балки, и положение осажденных сделалось ужасным. Маленькое опускное окно в крыше было открыто и доставило им временное облегчение; но балки горели и трещали, и дым пробивался на чердак густыми клубами. К счастью, огонь был разведен только в одной комнате, а всех было четыре, и чердак проходил по всей длине дома, так что они могли уйти в самый отдаленный угол. Им удалось проломить в крыше отверстие, в которое они могли высовывать голову, но дом под ними горел, и положение оставалось безвыходным. Спасения не было, гибель казалась неизбежной, когда они увидели отряд солдат, направлявшихся к дому. Их громкие крики привлекли внимание солдат, которые заметили Изи и его товарищей и, не теряя времени, окружили дом.

Каторжники в нижнем этаже разыскивали сокровища, обещанные доном Сильвио; все они были схвачены или убиты в какие-нибудь пять минут; но возникло затруднение — как выручить осажденных. Огонь преграждал к ним доступ; лестницы, которая достала бы до крыши, не оказалось. К счастью, находчивый Мести заметил, что одна половица на чердаке расшаталась; ее вытащили, опустили в отверстие лестницу и сошли в комнату верхнего этажа, еще не захваченную пожаром. Таким же порядком удалось спуститься в нижний этаж, и немного погодя осажденные, к изумлению офицера, вышли из дома, поддерживая пострадавших товарищей, раны которых оказались настолько легкими, что они могли двигаться.

Дона Сильвио среди захваченных каторжников не оказалось. Очевидно, он остался среди убитых в доме, который теперь был охвачен огнем. Всего было взято живыми сорок семь каторжников. Числа убитых они и сами не знали.

Солдаты попытались было тушить пожар, но их усилия остались тщетными: дом сгорел дотла.

Дон Ребьера и его семья отправились в Палермо вместе с отрядом; здесь наши мичманы и Мести простились с ними и вернулись на корабль, где постарались придать себе вид, менее напоминавший о трубочистах.

ГЛАВА XXVIII

длинноватая, но зато с ядом, кинжалами, переодеваниями и бандитами

«Аврора» простояла в Палермо три недели, в течение которых наш герой часто бывал у дона Ребьеры. После всего происшедшего старики охотно назвали его своим сыном, но духовник, отец Томазо, принялся запугивать донну Ребьера всевозможными карами в здешней жизни и в будущей. Результаты не заставили себя ждать: отношения старухи к Джеку заметно изменились. Агнеса часто появлялась с заплаканными глазами, дон Филипп и дон Мартин то и дело выражали пожелания, чтобы все отцы-духовники провалились сквозь землю. Наконец, наш герой пристал к Агнесе, которая с горькими слезами рассказала ему обо всем.

Не зная, с кем посоветоваться, Джек решил потолковать с Мести.