Маленький дикарь, стр. 26
— Вам лучше? — сказала она. — Можете вы съесть что-нибудь? Надо мне подружиться с Неро! Он оспаривал у меня право подходить к вашей постели, а зубы у него престрашные; однако, я покормила его внутренностями рыбы, и он стал относиться ко мне менее сурово. Вот ваш обед!
М-с Рейхардт поставила передо мной жареную рыбу, и я с удовольствием съел ее.
— Какая вы добрая, — сказал я, — вы трудитесь для меня, а по-настоящему я бы должен для вас работать. Вы не должны больше этого делать!
— Еще немного, и мы будем работать вместе. Я не могу быть праздной; силы у меня есть, и я люблю работу; но об этом переговорим завтра, когда вы совсем поправитесь!
— Я чувствую себя совсем хорошо, — сказал я, — только еще слаб немного.
— Надо надеяться на Бога, мой бедный мальчик. Вы молитесь Ему?
— Да, я иногда пробую, но не умею. Джаксон никогда не учил меня!
— Я научу вас. Хотите, я теперь помолюсь за нас обоих?
— А Бог услышит вас? Что вы говорили сегодня в ту минуту, как я потерял сознание?
— Я говорила вам, что мы не одни, что с нами здесь еще кто-то — добрый и милосердный Бог. Он всегда с нами и всегда готов прийти нам на помощь, когда мы обращаемся к нему!
— Вы сказали, что Бог живет там, за звездами?
— Мой бедный мальчик! Он не был бы Богом, если бы был так далек от нас и не мог слышать наших молитв. Нет, это не так. Он везде и всегда с нами. Он слышит все наши молитвы, и от него не ускользает ни одно движение нашей души!
Я помолчал немного, размышляя о том, что онасейчас говорила, и, наконец, обратился к ней.
— Так помолитесь Ему! — сказал я.
М-с Рейхардт стала на колени и начала горячо молиться, выговаривая слова ясным и задушевным голосом. Она просила у Бога помощи и поддержки, молилась о том, чтобы Он дал нам дневное пропитание и помог нам выйти из трудного положения. Она также молилась о том, чтобы Он ниспослал нам покорность и смирение, силу и здоровье и дал нам возможность положиться всецело на Его милосердие. Она благодарила Его за то, что Он спас нашу жизнь, оставив нас на этом острове и не допустив нас уехать на лодке с моряками. Это очень удивило меня. Еще молилась она обо мне, прося у Господа дозволить ей стать орудием моего обращения и умоляя Его пролить на меня свой Божественный свет.
Все это было так ново для меня, и так прекрасны и чудесны показались мне ее молитвы, что глаза мои наполнились слезами. Когда она кончила, я сказал:
— Я начинаю вспоминать, хотя и очень смутно; мать моя также становилась на колени и молилась так же, как вы сейчас молились. О, как бы я хотел, чтобы она была жива!
— Дитя мое, обещай мне быть добрым и послушным сыном, и я заменю тебе мать!
— Неужели? О, какая вы добрая! Я обещаю вам все, что вы хотите; я буду работать на вас день и ночь; я все сделаю, если вы согласитесь быть моей матерью!
— Я готова принять на себя все обязанности настоящей матери по отношению к тебе. Итак, это решено. Теперь тебе лучше всего заснуть, если возможно!
— Я хочу только спросить вас об одном. Отчего вы благодарили Бога за то, что моряки оставили нас здесь?
— Потому что лодка была слишком нагружена. Потому что матросы и так уже были беспечны и неосторожны, а взяв с собой бочонок с ромом, никого уже не будут слушаться, и нет сомнения в том, что, так или иначе, они погибнут! Это мое глубокое убеждение!
— Так вы думаете, что Бог не хотел нашей гибели и потому не допустил нас присоединиться к ним?
— Мне кажется, что так. Бог всем управляет. Если бы для нас было лучше уехать, Он допустил бы наш отъезд; но он решил иначе, и мы должны покориться Его воле, с глубокой верой в то, что Он знает, что делает!
— И вы говорите, что Бог даст нам все, о чем мы ни попросим Его?
— Да, если мы будем молиться Ему с горячей верой и просить во имя Христа. Но все же он даст только то, что он считает нужным для нашего блага!
— Понимаю! Благодарю вас, теперь я буду спать. Покойной ночи!
ГЛАВА XXIV
На следующее утро я проснулся совершенно здоровым и поспешил выйти из хижины. М-с Рейхардт еще спала. Я заметил, что во время моего сна она снова повесила занавеску. Утро было чудное. Солнце ярко светило. По морю пробегала легкая рябь. Я чувствовал себя счастливым. Я развел огонь, чтобы зажарить к завтраку оставшуюся рыбу, и захватил свои удочки, чтобы наловить еще. Надо было возобновить запас в садке. М-с Рейхардт вскоре присоединилась ко мне.
— Доброго утра, дорогая мама! — сказал я. Сердце мое было полно нежности к ней.
— Доброго утра, мой милый мальчик, ты здоров?
— Совершенно здоров. Я приготовил удочки; ведь до прилета птиц нам придется питаться одной рыбой, а ловить ее можно только в хорошую погоду. Нам не следует терять времени!
— Конечно, нет. Как только мы позавтракаем, пойдем вместе ловить рыбу. Я отлично умею удить; я привыкла к такого рода занятиям. Мы должны оба серьезно приняться за работу. Но прежде всего ты должен принести свою Библию; мы немного почитаем.
Я исполнил ее желание. Прочитав главу из Библии, она начала молиться; я стоял на коленях возле нее. Затем мы позавтракали и отправились к садку.
— Не оставили ли они чего-нибудь, Франк?
— Да, — ответил я, — кажется, они оставили несколько весел и длинную удочку, а наверху у нас есть молоток и лопата.
— Хорошо, — ответила она, — мы сейчас увидим, нет ли еще чего-нибудь?
Когда мы дошли до садка, то я увидел лежащий на берегу железный котел. Это меня страшно обрадовало.
— Посмотрите, посмотрите! — воскликнул я. — Они оставили котел. Как я рад! Мне так надоело есть сухую птицу; она была несравненно вкуснее, когда они варили ее в котле с картофелем!
— Я также очень рада, Франк, потому что не люблю сырого мяса. Посмотрим, что еще они выбросили из лодки?
— Они оставили на берегу три бочонка с водой, — сказал я. — Как же это? Я видел, что они все их поставили в лодку?
— Вероятно, они нашли, что лодка слишком нагружена, а с ромом им не хотелось расстаться. Безумцы! Им хватит воды не более, как на шесть дней. Они страшно будут страдать от недостатка ее!
Осмотрев все, что валялось на утесах, мы увидели, что они оставили: котелок, три бочонка, пять весел, большой железный крюк, бечеву, употребляемую китоловами, старую пилу, мешок с толстыми гвоздями и два куска листового железа.
— Пила нам пригодится, — сказала м-с Рейхардт, — у тебя в сундуке есть напильники, мы можем распилить ее пополам и из одной половины ее сделать, ножи.
— Ножи? Каким образом?
— Я покажу тебе. Для этих кусков железа я также найду употребление. Оно предназначалось для починки лодки в случае надобности, а они выбросили его вместе с молотком и гвоздями. Удивляюсь, что Джон Гоф допустил это!
— Я слышал, как они спорили с ним, когда я пошел вчера за вами. Они его не слушались!
— Очевидно, нет, иначе бы нас не бросили здесь. Джон Гоф хороший человек и помешал бы этому, если бы мог. Эти железные листы будут нам очень полезны, чтобы жарить на них рыбу. Нам придется загнуть края с помощью молотка. А теперь не надо терять времени. Мы должны усиленно удить до самого ужина?
Мы закинули удочки. Рыба хорошо шла на приманку, и вскоре мы поймали двенадцать больших рыб. Я всех их пустил в садок.
— Что мы будем делать с толстой удочкой, которую они оставили?
— Мы сделаем из нее несколько тоненьких удочек, когда нам понадобятся новые!
— Но каким же образом? Она такая толстая и тяжелая!
— Я научу тебя. Ее можно раскрутить. Не забывай, Франк, что я была женой миссионера и следовала за своим мужем повсюду. Иногда нам было хорошо, а подчас и очень плохо, так же плохо, как нам с тобой теперь. Миссионеру приходится переживать большие лишения и проходить через большие опасности. Ты бы убедился в этом, если бы знал всю историю моей жизни, или вернее — жизни моего мужа!
— Расскажите мне ее!
— Расскажу когда-нибудь. Теперь я хочу, чтобы ты понял, что будучи его женой и разделяя с ним опасности и лишения, мне часто приходилось исполнять тяжелую работу для добывания пропитания. В Англии женщины занимаются только домашней работой, но жена миссионера вынуждена разделять тяжелый мужской труд. Вот почему я научилась многому, о чем женщины обыкновенно не имеют понятия. Понимаешь ты меня?