Строговы, стр. 89
За разговорами не заметили, Как текло время. Когда вспомнили о своем намерении после ужина порыбачить еще, было уже поздно.
Дед Фишка предложил солдатам рыбу. Поликарп снял с себя нижнюю рубаху, и старик вывалил в нее почти весь улов. Солдаты в один голос запротестовали. Но Антон и дед Фишка уговорили их.
– Что вы, ребятушки? Надо вам и остальных накормить. А ведь вас, слава богу, артель немалая, – говорил дед Фишка.
Антон недалеко проводил солдат и, прощаясь с ними, сказал:
– Ну, бывайте здоровы. Дед будет заглядывать к вам, а вы уж как-нибудь дайте нам знать, когда в обратный путь собираться будете.
Он пожал солдатам руки и долго стоял, прислушиваясь к тому, о чем они говорили, удаляясь от него. Солдаты обменивались мнениями о вечере, проведенном у костра, и Антон понял, что больше всего их поразило его сообщение о войне, разгоревшейся на Балканах, и о возможности вступления в нее России.
5
Дед Фишка встретил Антона вопросом:
– Ну что, Антон Иванович? Куда теперь путь направим?
Антон по тону старика почувствовал, что у того есть какие-то планы.
– А ты как думаешь, дед Фишка? – спросил он.
– Я думаю, Антон Иваныч, к новоселам надо удариться. С ними надо совет подержать.
Антон помолчал, подумал и сказал с подъемом:
– Верно, дед. Так и сделаем. Тут до них далеко?
– Близехонько. На перекате речку перебредем, березник пройдем, и тут как тут Ягодный на взгорке.
– А бредень и жбан с собой потащим? – спросил Антон.
– Что ты, Антон Иваныч, в уме? Перейдем вон на ту сторону, да и запрячем в кусты, – ответил дед Фишка.
Они направились берегом, но, сделав несколько шагов, дед Фишка вернулся. Подойдя к потухшему костру, забросил крупные головешки в речку, а угли засыпал песком и галькой.
Антон про себя отметил, что старик очень предусмотрителен и привык все делать так, чтобы и следов не оставалось. „Настоящий подпольщик. У этого есть чему поучиться“, – улыбаясь, подумал Антон.
До Ягодного оказалось не так-то близко. Шли медленно, в темноте спотыкались о кочки и налетали на лиственничные пни.
Близилась полночь, когда постучали в дверь Мироновой землянки. Мирон встретил их с радостью. Не прошло и получаса, как Миронова землянка заполнилась мужиками. Все они хорошо знали деда Фишку и, увидев его, подходили к нему с рукопожатиями. Антон тоже быстро познакомился с новоселами, расспрашивал об их жизни, рассказывал о настроении солдат, о своих планах захвата кедровника…
Матвей то и дело выходил на улицу, всматривался в густой сумрак ночи, потом снова сидел одиноко у лампы, прислушиваясь к каждому шороху. Ему стало уже казаться, что солдаты арестовали Антона и деда Фишку. Вдруг послышался скрип ворот, и через минуту рыбаки, усталые, но довольные, с веселыми шутками вошли в избу.
– Что это вы запропали? – встретил их вопросом Матвей. – Мне уж тут черт-те что в голову лезло.
– Чувствуем, – весело отозвался Антон. – Смотри, Финоген Данилыч, он даже с лица спал от страха за нас.
– Ну, ужинать, чаевать будете? – спросил Матвей.
Рыбаки есть не хотели, но побаловаться чайком не отказались. Спустя несколько минут, сидя в горнице за стаканами чая, рассказали о своих похождениях.
– Не понимаю, чему тут радоваться? – мрачно заметил Матвей, глядя в сияющие лица своих собеседников. – Получается, опять никакого выхода нет.
– Есть выход, служба, – все еще улыбаясь, сказал Антон. – Я вот Финогену Даниловичу и новоселам говорил, как действует в таких случаях рабочий класс.
Матвей выжидающе посмотрел на него, горя нетерпением узнать, что же придумал дотошный Антон.
– Ну-ка вспомни пятый год и стачки рабочих.
– Помню. Крепко держались, даже казаки ничего не могли сделать.
– Вот-вот. И тут надо такую же стачку провести. Чтобы никто, ни один человек не пошел к Юткиным и Штычковым на шишкобой… Понимаешь?
– Хорошо бы, да вот удастся ли уговорить всех? – с сомнением проговорил Матвеи. – Кого ни хвати – каждый у Юткиных и Штычковых в должниках ходит.
– А ты особенно не уговаривай, – перебил Антон. – Вспомни-ка, что делали стачечные комитеты в таких случаях. Выставят пикеты и останавливают всякого слабого, неустойчивого или предателя, который вздумает срывать стачку. Вот тут и потребуются твои люди, может быть даже и с ружьями. Солдаты стоят на опушке – и пусть стоят, а ты выстави пикеты на дорогах, поодаль, и чтобы ни один черт не мог проехать в кедровник. Ну, простоят здесь солдаты еще одну лишнюю неделю, а все-таки вы, если будете крепко держаться, их перестоите.
Матвей слушал Антона, не сводя с него глаз: „И как это я сам до этого не додумался?“
– Завидую я тебе, Антон, хорошую школу ты прошел. Выходит, нашему брату, мужику, еще многому у рабочего класса надо учиться, – сказал Матвей с чувством.
– Выходит, – засмеялся Антон. – Погоди, еще не все. С солдатами держи связь через Финогена Данилыча. А главное – внимательно следи за дворами Юткина и Штычкова. Тут пригодятся такие ребята, как твои Артем и Максимка. Помнишь паренька, которого я к тебе когда-то присылал? Он был незаменим в таких делах.
– Как не помнить, – улыбнулся Матвей, – много дивился я смышлености парня. Да вот еще, к слову пришлось, хотел спросить тебя: что это в те поры ты вроде как втайне от меня в подполье ушел? Может, и я бы с тобой вместе…
– Чуть не засыпался я тогда, ну и не хотелось мне шпиков на хвосте к тебе тащить. Тебя комитет на другое дело хотел поставить. Об этом завтра поговорим. – Антон потянулся и сладко зевнул. – А теперь – спать! Накупался я сегодня, засну как убитый. Ты уж меня устрой где-нибудь, смотри-ка, светать начинает…
Матвей проводил Антона на вышку амбара, где спали Артем с Максимкой. Когда он вернулся, дед Фишка уже сладко похрапывал на своем топчане. Быстро раздевшись, Матвей лег и мгновенно заснул.
Утром Анна решила устроить хороший завтрак. Она напекла блинов, сняла с крынок самой густой сметаны и, отыскав в кошельке несколько серебряных монет, послала Максимку в лавку купить бутылку водки и немного кетовой икры.
Вскоре в избу вошел Антон Топилкин. Он хорошо выспался и был, как всегда, бодр и весел.
Умывшись и переодевшись в свой костюм, Антон сел за стол и с улыбкой сказал, обращаясь к Матвею:
– Ну, вот теперь, служба, и поговорить можно.
Анна поставила на стол высокую горку блинов на блюде, чашку сметаны и, взглянув в окно, проговорила:
– И что это Максимка не идет? Надо бы, Антон Иваныч, перед блинами-то выпить.
Антон засмеялся и махнул рукой:
– А мы их и так, Евдокимовна, без водки. С водкой-то, пожалуй, и не хватит…
– Хватит, хватит, Антон Иваныч, еще напеку. Кушайте на здоровье!
Дед Фишка посмотрел в окно и, увидев бегущего Максимку, кивнул головой:
– Вон мчится наш рысак.
Максимка подбежал к окну, подпрыгнул и, повиснув на подоконнике, тяжело дыша, негромко сказал:
– Дядя Антон!.. Тебя урядник… со старостой по дворам ищут… К нам идут…
Ни слова не говоря, Антон вскочил, схватил свою шляпу и бросился в дверь. Дед Фишка побежал за ним. По дороге с горы к дому Строговых спускались урядник и староста Герасим Крутков.
Едва Антон и дед Фишка скрылись на огороде, во дворе звякнула щеколда. Матвей вышел на крыльцо встретить представителей власти.
В огороде Антон лег между грядок, а дед Фишка проворно наломал широких капустных листов и забросал его ими сверху.
…Антон прятался во дворе Строговых до потемок, а в полночь Матвей проводил его в город. За поскотиной, расставаясь с Антоном, Матвей с грустью поник головой.
– Так и не поговорили по-настоящему, служба.
Антон молча обнял Матвея и крепко поцеловал его.
– Поговорим еще, – сказал он и исчез в темноте ночи.
Матвей долго стоял, прислушиваясь к удаляющимся тяжелым шагам Антона.
Вокруг стояла неподвижная тьма и тишина, такая тишина, от которой на Душе у Матвея стало еще тоскливее.