Соль земли, стр. 91
Анастасия Фёдоровна не гнушалась никакой работы и всякое дело исполняла с усердием, которое было не напускным, а идущим от её характера, от её натуры.
Придя с Ульяной на Синее озеро, Анастасия Фёдоровна взялась сооружать стан. К её группе были прикомандированы трое рабочих. Мужики оказались из Подуваровки. Они были приезжие, жить в тайге им не доводилось. Пошли в экспедицию с настроением проболтаться лето, подзаработать денег и вернуться домой, когда в колхозе все горячие работы будут свёрнуты. То, что в группе начальником будет женщина, их вполне устраивало. "Баба не мужик, с ней легче столковаться", – переговаривались между собой подуваровцы.
Посовещавшись с Ульяной, Анастасия Фёдоровна решила разместить стан на одной из гладких площадок, на спуске к озеру. Место было во всех отношениях отменное: за ветром, над водой, в окружении разнолесья и вблизи от родников. Было решено также поставить навес на случай, если начнётся ненастье, а в палатках сколотить нары, чтобы при стоке воды с косогора не оказаться в сырости.
И тут-то подуваровские мужики показали себя. Они заявили, что не к чему тратить такую уйму сил и сооружать стан. Не навек, мол, поселились тут.
Анастасия Фёдоровна попыталась уговорить их, но они замахали руками. На крышу навеса дранку, мол, надо, а драть дранку не простое дело. К тому же нужен инструмент. Можно, конечно, заменить дранку берестой, но время уже не весеннее, сок на берёзах отошёл, бересту разом не сдерёшь.
– Ну, если так, то поселимся раздельно. Мы с Улей устроимся, а вы как хотите, – сказала Анастасия Фёдоровна.
На том и порешили. Целых два дня обстраивались женщины. Поставив палатку, они окопали её канавами со спусками к озеру. Потом соорудили навес, крытый берестой и еловой корой. Под навесом сделали из плах столик для занятий. Пока Анастасия Фёдоровна и Уля работали, мужики курили возле костра, спали, ходили на озеро удить рыбу, тихонько насмехались: "Вот дуры бабы! Можно подумать, что они вековать здесь собрались".
Когда Уля стала забивать стойки для навеса, мужики устыдились, решили помочь. Но Анастасия Фёдоровна резко отвергла их помощь.
– Нет, нет, мы сами! Уговор дороже денег, – сказала она мужикам.
Несколько сконфуженные, мужики ушли на озеро.
– Ну и работнички, язви их, попали! – выругалась Ульяна. – Замучаемся мы с ними, Анастасия Фёдоровна. Откуда они такие недотёпы взялись? По всему видать, никогда в тайге не бывали.
– Воспользовались нашей оплошностью. В договоре ни слова не сказано, что работа по сооружению стана входит в их обязанности.
– Да ведь это само собой разумеется. Жить-то им придётся! – возмущалась Ульяна.
– В случае чего выгоню их! – сказала Анастасия Фёдоровна.
– Одним-то нам тоже будет не сладко, – беспокоилась Ульяна.
Но недаром говорится, что самый мудрый судья – жизнь. Она и примирила Анастасию Фёдоровну и Ульяну с мужиками.
Как-то ночью, когда тайгу окутывала непроглядная тёмная летняя ночь, надвинулась на Улуюлье страшная гроза.
С вечера небо было чистым и кое-где поблёскивали звёзды. Мужики легли спать у костра, даже не растянув над собой брезента.
Вдруг послышались раскаты грома. Анастасия Фёдоровна и Ульяна проснулись и вылезли из своей палатки посмотреть, что делается на небе. Оно было освещено текучим негаснущим огнём зеленовато-белого цвета. Молнии вспыхивали непрерывно по обширному полукругу. Удары грома, усиленные в тысячи раз эхом, сливались в протяжный рокот, сотрясавший землю и воздух.
Ульяна сразу поняла, что на тайгу идёт фронтальная гроза.
Чтобы спастись от смертельной опасности, звери и птицы забиваются в эту пору в землю. Громоздкие, рослые сохатые втискиваются под обвалы берегов, белки, колонки, лисицы, соболи, горностаи уходят в норы, оказываясь по соседству со своими врагами. Птицы прячутся под кочками и корнями деревьев. Воздействие стихии на всякую живность так велико, что она смиряет даже самых отчаянных хищников. Страх сковывает все другие инстинкты.
Ульяну уже однажды застала такая гроза в тайге. Но тогда она была с отцом, и они заранее выкопали в яру землянку. Как и теперь, гроза пришла ночью, но Михаил Семёнович по каким-то одному ему известным приметам узнал об этом ещё в полдень. Ульяна пока не обладала таким знанием природы, какое было у отца. Однако, взглянув на небо, она решила, что нельзя упускать ни одной минуты.
– Надо палатку забросать землёй, – сказала Ульяна, видя, что Анастасия Фёдоровна растерялась и смотрит на неё испуганными глазами.
– Зачем, Уля? – спросила Анастасия Фёдоровна.
– Чтобы не сорвало ураганом. А потом под слоем земли спокойнее, – объяснила Ульяна.
Она уже поддевала лопатой землю и бросала её на палатку. Анастасия Фёдоровна принялась помогать ей.
Подуваровские мужики тоже проснулись. Но пока они курили, раздумывая о том, как им быть, стал надвигаться шум ливня. Кинулись они к топорам, давай тесать колья и забивать их в землю, чтобы растянуть брезент. Но было уже поздно. Совсем близко от стана хрустнули деревья, сломленные налетевшим ураганом. В ту же минуту полил такой дождь, что под тяжестью упругих струй обламывались ветки. Костёр сразу погас. Анастасия Фёдоровна и Ульяна укрылись в своей палатке, мужики бросились под навес, сделанный женщинами. Навес был маленький, при порывах ветра дождь захлёстывал под крышу; мужики сбились в кучу, стояли, вздрагивая при каждом ударе грома. Словно назло им, после короткого затишья гроза возобновилась с новой силой.
Ульяна знала, что такую грозу в народе называют "кольцевой". Тучи в таких случаях не уходят за тридевять земель, в неведомую даль, а ползут по горизонту, и молнии мечутся то на востоке, то на западе, то на юге, то на севере.
До рассвета продолжалась гроза. Анастасия Фёдоровна и Ульяна не сомкнули глаз, но дождь всё-таки не коснулся их, и они лежали в сухих постелях.
Положение подуваровцев было отчаянное. Они несколько часов простояли на ногах и промокли до нитки.
Когда гроза стихла, Анастасия Фёдоровна и Ульяна вышли из палатки. Мужики суетились возле огневища, пытаясь развести костёр.
– Ну как, два Петра и один Кондрат, переночевали? – лукаво переглядываясь с Ульяной, спросила Анастасия Фёдоровна.
Два Петра уныло промолчали, а Кондрат отбросил топор, выпрямился, сердито сказал:
– Шестьдесят седьмой год живу, а ужасти такой не видел! Всё наскрозь промокло. Вон бревно тешу, тешу, а вода так и брызжет!
– Вот что, два Петра и один Кондрат, – строго сказала Анастасия Фёдоровна, – сегодня же сделайте себе землянку или шалаш. Терпеть больше вашего самоуправства не буду!
И тут два Петра заговорили, перебивая друг друга:
– Беспременно, товарищ начальница!
– Вишь, ослушались вас и попали в конфуз. Покорно просим – извиняйте.
2
Анастасия Фёдоровна умела ценить время, как никто другой. Она поднималась на восходе солнца и сразу бралась за работу. Ульяна и мужики ещё спали, а на костре уже пыхтел кипящий чайник. Когда к завтраку всё было готово, Анастасия Фёдоровна будила Ульяну.
Под утро Ульяна спала особенно крепко и безмятежно. Так спится только в юности, когда физические недуги и психические изломы не терзают человека. Но как бы ни был крепок сон Ульяны, она просыпалась от первого прикосновения. Ей мучительно хотелось спать. Открыв глаза, она одаривала Анастасию Фёдоровну сиянием своих глаз и кроткой улыбкой и вполне серьёзно просила:
– Ещё десять минуточек, сон хочу досмотреть.
Анастасия Фёдоровна уступала:
– Ну и усни, Уленька.
Девушка закрывала глаза и в то же мгновение засыпала. Вторично будить её не приходилось. Минут через десять – пятнадцать Ульяна быстро вскакивала и бралась за гребень. Самое трудное в её утренних сборах было причёсывать волосы. Она расчёсывала их долго и тщательно, потом заплетала в косу. Остальное – умывание и уборка постели – отнимало секунды, и голос Ульяны звенел над Синим озером, отзываясь то там, то здесь гулким протяжным эхом.