Секреты прошлого, стр. 96

— Правда? И теперь ты поняла, что больше нет сил заниматься самобичеванием? Ты решила облегчить свою совесть, втоптав меня в грязь? И теперь я знаю, что мой счастливый брак был фальшивкой. Тридцать лет я жил во лжи!

— Это не так. Наш брак и был счастливым, в нем не было фальши, пойми, — взмолилась Кристи. — Роман с Кэри Воленским был ошибкой. — Она видела, как дернулся муж при этом имени. — Это было какое-то наваждение, момент слабости, которую я не смогла преодолеть. Я… это невозможно объяснить.

Действительно, как можно было объяснить Джеймсу, что Кэри принадлежал к одному с ней миру — миру искусства, ярких эмоций, животной страсти. Что порой Кристи приходилось подавлять в себе свою истинную сущность, прятать второе лицо, чтобы сохранить брак. Что если бы Кристи не встретила Джеймса и не родила от него двоих детей, то ее встреча с Воленским могла закончиться длительной связью, которая, возможно, сделала бы ее самой счастливой женщиной на свете. Но Джеймс, Итон и Шейн стали частью ее судьбы гораздо раньше, чем Воленский, а потому только с ними она могла идти дальше.

— Я люблю тебя, Джеймс. И всегда любила, — сказала Кристи устало. — Я с самого начала знала, что роман с Воленским — ошибка, но…

— Но ты согласилась ему позировать голой, — почти выплюнул Джеймс. — Он и позже рисовал тебя, я видел всю серию «Темная леди» в Интернете. Он думал, что, скрыв лицо, сможет всех обмануть. Особенно меня, ведь я не интересуюсь живописью. И твой любовник был прав: твой постыдный секрет был в безопасности. Если бы я раньше увидел эти наброски, я бы узнал свою жену, даже не видя лица.

Кристи шмыгнула носом.

— Да, тебя было несложно обмануть. Ты отнесешься к моим словам с сарказмом, но я молчала, потому что боялась потерять твою любовь, твое доверие…

— Доверие? О каком доверии может идти речь! — воскликнул Джеймс. — Я думал, что наш брак идеален! Все эти годы я боялся потерять тебя, а оказывается, я потерял тебя давно! Скажи, чем я хуже его? Слишком уравновешенный, слишком скучный? У меня слишком предсказуемая жизнь и нудная работа? Ты хотела жить иначе, да? Все эти годы ты ждала, когда же вернется твой удивительный Воленский и позовет с собой, в свой удивительный богемный мир? Он звонил тебе раньше? Звонил, да? Отвечай!

— Нет! — выкрикнула Кристи. — Я не слышала о нем тридцать лет! И я не ждала его, не искала встреч. Если бы я хотела прожить жизнь с другим мужчиной, я бы ушла к нему сразу, как только он это предложил.

— Так ты отвергла предложение великого художника ради меня и моей скучной жизни? Я польщен! — Теперь тон Джеймса был ледяным. Он встал, глядя на жену так, словно перед ним сидел чужой человек. — Я не знаю, что тебе сказать, Кристи. Я пару часов разглядывал эти наброски, изучал их под всеми возможными углами. Их рисовал человек, который видел то, что имею право видеть только я. Может, в нашем возрасте нельзя принимать измену так близко к сердцу, может, следует быть выше подобной суеты. Только знаешь что, Кристи? Мне, черт возьми, не все равно! И мне очень, очень больно. — Джеймс с силой стукнул кулаком по своей груди. — Не уверен, что смогу простить тебя или его. Где он сейчас?

— Не надо, не преследуй его. Он отдал мне альбом и картину потому, что умирает. Это был способ сказать «прощай», — торопливо произнесла Кристи, опасаясь, что Джеймс в гневе бросится искать своего соперника. — Кэри смертельно болен. Я боялась, что он появится и разрушит мою жизнь, но у него была другая цель — попрощаться. Я боялась, ужасно боялась, Джеймс, что мое признание навсегда оттолкнет тебя и я тебя потеряю.

— Я полон сочувствия, — скривившись, произнес Джеймс. — Жаль, но ты все-таки потеряла меня. Я ухожу и не собираюсь возвращаться в этот дом. Твой любовник, этот Воленский, может приходить к тебе когда пожелает, помех больше нет. Ты ведь этого хотела? Кстати, с детьми придется говорить тебе, мне слишком больно обсуждать эту тему.

— Не надо ничего говорить Итону и Шейну, — взмолилась Кристи. — Это их не касается. Это только между тобой и мной. Давай не будем их втягивать!

Разве можно пережить позор, если его свидетелями становятся также и твои дети? Они станут смотреть на Кристи с укором и презрением, осуждая за то, что она много лет обманывала их отца.

Она подумала о Фей, о том страхе, который испытывала соседка при одной мысли, что должна рассказать дочери секрет своего прошлого. Что может быть ужаснее отвращения в глазах любимого ребенка, который еще недавно смотрел на тебя с нескрываемой гордостью?

— Прошу, не рассказывай детям!

— Я не собираюсь никому ничего рассказывать. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Возможно, поеду на рыбалку.

Джеймс уже много лет не рыбачил. Кристи даже представления не имела, где теперь искать снасти и резиновые сапоги. Впрочем, едва ли подобные детали имели значение: скорее всего муж и вовсе не собирался ловить рыбу.

— Понимаю. И мне очень жаль, Джеймс. Даже словами не выразить, насколько жаль, — прошептала Кристи. — Я совершила ошибку, чудовищную ошибку. Но я люблю тебя, и только это должно иметь значение. Он звал меня, но я осталась с тобой. Для меня это был даже не выбор, я с самого начала знала, что останусь с тобой.

— По-твоему, я должен чувствовать себя благодарным за подобную супружескую лояльность? Прости, но ничего подобного я не чувствую. Я в бешенстве, в отчаянии, у меня едет крыша, но я точно не чувствую благодарности.

— Ты позвонишь сообщить, что добрался до места? — спросила она жалобно, страшась мысли, что Джеймс может вести машину на огромной скорости, играя со смертью.

— Нет. Для меня невыносимо с тобой разговаривать, Кристи. Я должен побыть один.

— Я не хочу, чтобы наш брак распался!

— Не могу сказать то же самое про себя.

Он стремительно вышел из кухни, и собаки не бросились за ним, как бы бессознательно выбирая из двух разбитых половинок ту, что когда-то была их жизнерадостной хозяйкой. Они лежали на полу, уткнув морды в лапы, и тоскливо глядели на Кристи, словно улавливая часть ее боли.

— Знаю, малыши, знаю, — пробормотала она. — Хозяин расстроен, но ему просто нужно время. — Она говорила с ними как с детьми, утешала их, хотя утешать требовалось на самом деле ее саму.

Кристи не знала, куда приведет их с Джеймсом выбранная дорога. Она пыталась заглянуть в будущее, но ощущала только пустоту. Как ей хотелось взять в руки какой-нибудь магический шар, сосредоточить взгляд и увидеть добрый знак. Например, увидеть, как муж возвращается домой, протягивает к ней руки и говорит, что прошлое — всего лишь прошлое, которое нужно отпустить.

Она сделала то, что, как ей казалось, было самым правильным шагом. Жить в страхе дальше казалось немыслимо, однако откровенность могла обойтись слишком дорого.

Но чего она добилась? Страх, что однажды Джеймс узнает об измене, сменился страхом, что он больше никогда не вернется домой. Неужели она все-таки совершила ошибку?

Глава 27

Фей также чувствовала себя потерянной и одинокой, сидя в отеле Нью-Йорка. Ее поиски зашли в тупик, и куда двигаться дальше, она не знала. Каждый вечер она звонила Элле в надежде, что Эмбер связалась с подругой и оставила хоть какую-то информацию о своем местоположении. Увы, ей по-прежнему не везло. Эмбер словно исчезла с лица Земли. Приняв решение порвать с родными и друзьями, она четко следовала поставленной цели. Да, упрямства девочке было не занимать! Сама того не подозревая, она целиком пошла в мать. Когда-то и Фей не желала признавать авторитетов, пошла свой дорогой, не оглядываясь назад и по сторонам, считала свое мнение единственно верным. Ей следовало ожидать, что эту черту унаследует и Эмбер.

Оставшись наедине с незнакомым городом, Фей вдруг осознала, что впервые за долгие годы у нее появилось время на себя. Она никогда не была шопоголиком, поэтому равнодушно проходила мимо магазинов, возле которых та же Грейс начала бы биться в припадке восторга. Фей куда больше интересовали достопримечательности, поэтому именно ими она и решила заняться.