Сага о Харальде Мореходе, стр. 12

– Поистине, – сказал Диармайд. – Не я самый грешный из королей Ирландии! Ведь я только осадил Клонмакферт, чтобы получить голову Муйредаха, моего врага, а этот человек сам сражается на стороне лиходеев и оборотней, сам помогает кровопийцам и врагам веры Христовой! Уйдем отсюда, о мои верные воины! Ничем уже не поможем мы Клонмакферты и милой Ирландии, ничем не смоем с нее этот позор.

Велел Диармайд своему войску отступать, и ушли они на север в Круахан, и оставили Клонмакферт на растерзание варварам и разбойникам.

Причиной наших бед и на этот раз оказался Муйредах и его бывшие слуги, ныне послушники, Ниалл и Аэд.

За время своего царствования Муйредах привык предаваться плотским утехам, порой грубым и неумеренным, и дух его изнежился и почти не в силах был противостоять дьявольским искушениям. То же самое можно сказать и о его слугах. К несчастью, они слишком короткое время провели в Клонмакферте, и мы, нерадивые монахи, не успели приучить их к смирению и скромности, укротить их гордыню и обуздать распущенность нравов. За это пришлось нам поплатиться сполна, как будет видно из дальнейшего.

Однажды Муйредах, Аэд и Ниалл несли дозор на восточной стене, недалеко от ворот. Глубокой ночью подошла к стене некая дева, и показалась она Муйредаху необычайно красивой, хоть и непонятно, что уж там он мог разглядеть в потемках и с большой высоты.

– Кто ты, прекрасная дева? – спросил Муйредах.

– Я Син, дочь Хакена. Я приплыла из Норвегии вместе с разбойниками.

При виде сей девы Муйредаха и его слуг охватило греховное вожделение; попали они в дьявольские сети, и, не слоушая голоса разума, сами очертя голову кинулись навстречу гибели. Стали они просить деву, чтобы она вошла в монастырь и возлегла с ними. Так просили они ее и умоляли, забыв о смирении и долге и нисколько не заботясь о добром имени послушника Клонмакферта, до тех пор, пока дева не согласилась на их уговоры.

– Я возлягу с вами, – сказала она, – Если вы дадите мне золота и самоцветов из монастырской сокровищницы.

– Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, – сказали горе-послушники, подлые слуги сатаны Муйредах, Ниалл и Аэд.

– Догда будьте готовы завтрашней ночью открыть ворота, – сказала Син.

На другой день Муйредах и его бывшие слуги попросились держать ночью дозор у ворот. В условленный час они открыли засовы, чтобы впустить чужеземную блудницу и утолить свою похоть. Но когда ворота открылись, не юная красотка бросилась в их объятья, а грозные и беспощадные норвежские воины сбили их с ног, не дав опомниться. Главарь разбойников Гарольдиус хотел убить всех троих, но коварная Син за них заступилась. Их связали и оставили лежать у ворот.

Язычники тем временем устремились в монастырь. Произошло все это так внезапно, что многие монахи не успели даже вооружиться. Разбойники врывались в храмы и кельи, и грабили, жгли и убивали всю ночь. Никому не было от них пощады, и погибли тогда все иноки, и сам отец Брандан пал геройской смертью, защищая алтарь храма святого Патрика.

Лишь тридцать девять монахов сумели уцелеть в этой кровавой бойне. Они спрятались в глубоком подвале в скриптории и просидели там до середины дня. Я, Патрик О'Коннор, прятался там вместе с остальными. Наконец наверху смолкли вопли истязаемых братьев, и слышны были только пьяные, глумливые крики норвежцев, праздновавших победу.

Горько мы скорбели о павших и о милой нашей обители, и проклинали трусливого Диармайда, не пришедшего нам на помощь в сей страшный час. Вскипела в нас ненависть к проклятым варварам. Мы вышли из подвала и, призвав Господа, напали со всей яростью на пирующих язычников. Никто из нас уже не думал о смерти, и многих мы убили, мстя за поруганные святыни и непорочную кровь святых иноков.

Пробившись к воротам, мы увидели на земле связанных Муйредаха, Аэда и Ниалла, подлых предателей, погубивших ради своей необузданной похоти наш славный, прекрасный монастырь. Охватил тогда меня праведный гнев, и я подбежал к Муйредаху и отрубил ему голову, оборвав эту греховную, жалкую жизнь. Хотел я и двух других отправить вслед за первым, но варвары уже настигали нас, и мы поспешили к берегу. Там мы сели в лодки и, добравшись до островка, спешно спустили на воду свои корабли, приготовленные для дальнего плавания. Мы сразу же подняли паруса и с попутным ветром поплыли на юг.

Вскоре мы увидели пять других кораблей, плывущих нам навстречу на веслах. К ужасу своему мы узнали в людях, что плыли на кораблях, воинов Бриана, сына Фергуса, главаря разбойников-дибергов. Бриан спешил, как мы узнали позже, на помощь Гарольдиусу, чтобы вместе с ним грабить и жечь несчастный наш Клонмакферт. Но, как видно, слишком грозным показался Бриану наш вид, либо же осеняла нас в тот час десница Господня, ибо не осмелился Бриан напасть на нас и проплыл мимо. Мы же, возблагодарив Господа, продолжили свой путь туда, где река Синанд, вытекая из озера, начинает свой бег к Западному Океану.

6.

Утром викинги стали грузить добычу на корабли. Харальд заметил неподалеку Ньяля и Одда. Они бродили вокруг лагеря норманнов и словно не решались ни уйти, ни приблизиться. Харальд окликнул их и спросил, почему они не уходят.

– Некуда нам идти, – ответил Ньяль. – У нас нет другого дома, кроме этого монастыря. К тому же скоро все ирландцы будут знать, что это мы открыли врагам ворота Клонмакферта. Любой тогда почтет за благое дело убить нас. Я не говорю уже о Дьярмаде и Эйсиле, для которых нет ничего желаннее нашей смерти. Есть у нас и другие причины не уходить.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Харальд. Одд сказал:

– Похоже, нам остается только просить тебя взять нас в свое войско.

Ньяль сказал:

– Я тоже так считаю, хоть мне и не по душе ваше ремесло. Однако выбирать не приходится, ведь иначе нас ждут лишь позор и смерть.

– Не уверен, что от вас будет большая польза, – сказал Харальд. – Но и вреда вы не сможете принести, уж это точно. Могу взять вас на какое-то время, а там посмотрим.

Ньяль и Одд остались в дружине Харальда. Ньяль был скальдом. Он пел норманнам ирландские песни, и это их забавляло, хоть они и мало что понимали.

На третий день после взятия Клонмакферта люди Харальда увидели большую рать, приближающуюся с севера. Харальд спросил у Ньяля, что это за войско и кто его предводитель.

– Точно не скажу, – ответил Ньяль. – С такого расстояния трудно разглядеть стяги и одежду воинов. Вероятнее всего, это Мюркьяртан, верховный конунг ирландцев. И ему незачем идти сюда, кроме как для того, чтобы расправиться с вами.

– Этого следовало ожидать, – сказал Харальд. – Слишком далеко мы забрались вглубь страны и слишком надолго здесь задержались. Не всегда поймешь сразу, где кончается храбрость и начинается глупость. Вступать в бой мы не будем: эта битва не сулит нам никакой добычи, кроме смерти, ведь войско Мюркьяртана раз в тридцать больше нашего. Нужно поскорее уходить.

Викинги и бриановы разбойники взошли на корабли и спешно отплыли. Они направились на юг, к реке. Войско Мюркьяртана преследовало их по берегу. Корабли были доверху нагружены золотом, серебром, вином, мясом и другой добычей. Разбойники пересекли озеро и двинулись вниз по реке Синанд. На другой день они достигли озера Дерг. По озеру они нарочно плыли медленно, чтобы Бриан мог догнать их. Едва они снова вошли в реку, путь им преградила запруда из огромных деревьев.

– Похоже, нам приготовили встречу, – сказал Харальд. Он спросил у Ньяля, кто мог сделать этот завал.

– Не знаю, – ответил Ньяль, – Но вряд ли ошибусь, если скажу, что его сделали люди Эохайда, сына Эогана, конунга муманов, что правит южной частью Ирландии. Его земли тянутся по левому берегу реки.

Харальд сказал:

– Войско Эохайда наверняка сидит в засаде в лесу. На этот раз, судя по всему, нам не избежать битвы.