Праведники Меча, стр. 83

Валтув был безжалостен:

— Нет, не начинал. Он очнулся от забытья, потому что рана на голове стала заживать. И она меня больше не тревожит. Его губят другие раны. — Лекарь осторожно провел рукой над телом Криниона. Под одеялом и повязками Кринион был обнажен. — Мне приходилось видеть подобные заражения. Посмотри, как лихорадка вцепилась в него!

— Почему он так спит? — спросил Награ.

— Из-за слабости. Тело борется за жизнь, но оно больно. — Валтув указал на множество ушибов на теле Криниона и на бесчисленные гноящиеся язвочки. — Видите это? Это грязь. Весь мусор и обломки от разлетевшейся катапульты. Все это теперь у него в теле. И я не могу это извлечь.

Пракстин— Тар схватил Нагру за руку.

— Лоррис и Прис должны тебя услышать! — приказал он. — Ты — искусник. Они не будут к тебе глухи. Ты должен заставить их, тебя выслушать.

Награ резко высвободил руку.

— Я богам не приказываю, военачальник, — сказал он. — И ты тоже.

Устыдившись, Пракстин-Тар отступил на шаг.

— Скажи им про моего сына! — взмолился он. — Скажи им, что он слишком юн, чтобы умирать. Скажи им, что он служит им, как служу им я сам.

— Служишь им! — возмущенно фыркнул Награ. — Само твое присутствие здесь их оскорбляет! Ты — злокачественная опухоль, Пракстин-Тар, ты — позор. А теперь уходи. — Отвернувшись от военачальника, он опустился на колени рядом с Кринионом. — И лекарь пусть тоже уйдет.

— Почему мне нельзя остаться и помолиться с тобой? — спросил Пракстин-Тар.

— Потому что ты мне здесь не нужен.

Награ закрыл глаза и начал молиться, на секунду разжав руки для того, чтобы взмахами выгнать военачальника и лекаря из шатра. Пракстин-Тар ушел с огромной неохотой. У выхода он секунду смотрел на молодого священника, убедился, что тот знает, что делает, а потом повернулся и ушел из шатра вместе с Валтувом. Выйдя наружу, лекарь высказался откровенно.

— Не тешься пустыми надеждами, — сказал он своему господину. — Ты молился со всем возможным усердием. Почему же ты думаешь, что слова священника будут услышаны скорее твоих?

— Потому что он священник. Он знает их лучше, чем я. Они ему ответят.

Валтув грустно улыбнулся.

— Может быть, они уже ответили, — предположил он. — Может быть, тебе просто не нравится их ответ.

Военачальник Рийна повернул лицо к солнцу. Он только теперь заметил, какой теплый день стоит. Решив не обращать внимания на слова лекаря, он сказал:

— Я иду в горы. Я хочу остаться один. Скажи искуснику, чтобы он нашел меня там, когда закончит. Я буду у скалы, которая похожа на череп. Ты знаешь это место.

Он зашагал прочь, но Валтув сказал ему вслед:

— Пракстин-Тар, неправильно, что ты себя не готовишь. Все люди умирают. Даже молодые.

Пракстин— Тар ушел, словно его и не слышал.

Военачальник провел день в горах, сидя на скале в форме черепа. Кругом было тихо. С высоты казалось, что его лагерь расползается по земле, как язва. Пракстин-Тар держал в руке палку и рассеянно крутил ее, время, от времени начиная тыкать ею в землю. В горах дул ветер. Издали донесся крик — возможно, снежного барса. Но Пракстин-Тару было не страшно. Он больше не молился: не хотел мешать работе искусника. Вместо этого он сидел, погрузившись в мрачное молчание, и смотрел на Фалиндар.

Скала, на которой он сидел, была настоящим чудом, Пракстин-Тар нашел ее сразу же. Можно было подумать, будто кто-то обработал этот камень, выбив в нем глазницы, которые пристально следили за Фалиндаром. Скала находилась довольно высоко, и Пракстин-Тар сидел у нее на макушке, опираясь на локоть. Он сидел так много часов, не обращая ни на что внимания, и почти не шевелился. Когда у него за спиной послышались шаги, военачальник сел прямо, возмущенный вторжением, и тут увидел, что к нему идет Награ. Искусник умело карабкался по скалам. Священник казался усталым, но Пракстин-Тар сразу же понял, что устал он не из-за подъема. Когда Награ добрался до вершины скалы, Пракстин-Тар указал ему на место рядом с собой.

— Садись, — спокойно предложил он. Награ послушался и сел рядом с военачальником. Он не стал тянуть время и сразу же сообщил свое неприятное известие.

— Твой сын очень тяжело болен, — сказал он. — Тебе следовало бы прислушаться к твоему лекарю, военачальник. Я не знаю, сколько он еще проживет.

— Но ты молился?

— Да, я за него молился.

— Всем сердцем?

— Я сделал все, что мог. Теперь все в руках Лорриса и Прис. Но он очень болен. Я ощущал запах его заразы, словно болота. Тебе следует приготовиться.

— Тогда ты здесь закончил, — объявил Пракстин-Тар. Говоря, он не отводил взгляда от Фалиндара. — Если хочешь, то перед возвращением к себе в деревню можешь отдохнуть. Поешь и насладись оставшимся временем праздника.

— Тебе стоит меня послушать, — посоветовал Награ. — Я не лекарь, но даже я вижу, как тяжело болен твой сын. Пожалей себя и не обманывайся. Кринион...

— Будет жить! — Пракстин-Тар повернулся к священнику и посмотрел ему прямо в лицо. — Боги не оставят меня без внимания. Я этого не допущу. Я слишком много для них сделал, чтобы позволить им забрать у меня сына.

Награ нахмурился.

— Неужели? Ты смел, если говоришь так. Ты вообще не дрол, Пракстин-Тар. Я знаю о тебе всю правду.

— Избавь меня.

— Я знал Тарна, — продолжал искусник. — Я даже ездил с ним в Чандаккар. Он был совсем не такой, как ты. И ты совсем не такой, как он. Он был великим человеком. А ты не великий. Сравнивая себя с ним, ты порочишь его память.

Пракстин— Тар ощетинился:

— Сегодня касада. Тебе следовало бы придержать язык, мальчик, хотя бы ради духа сегодняшнего дня.

— Нет. Я видел твой шатер. Алтарь, свечи... У тебя одни внешние атрибуты, Пракстин-Тар, но в твоей груди нет сердца дрола. Боги не заговорят с тобой только потому, что ты сплел для них гирлянду. И они не оделят тебя своими дарами только из-за того, что ты ради них убиваешь.

— Хватит, святоша! — презрительно бросил Пракстин-Тар. — Ты сделал то, о чем я просил. Я тебя благодарю и прощаюсь с тобой.

Награ встал. Он собирался, было сказать что-то еще, но сдержался. Молча, посмотрев на военачальника, он начал спускаться вниз. Но не успел священник пройти и трех шагов, как Пракстин-Тар его окликнул:

— Искусник, почему они молчат?

Награ приостановился и снова посмотрел на военачальника.

— О чем ты?

— Они молчат с тех пор, как умер Тарн. Почему? Казалось, этот вопрос заставил молодого дрола опечалиться.

— Тарн очень отличался от прочих людей, — сказал он, помолчав. — У него был дар небес.

— И что? — с горечью спросил Пракстин-Тар. — Они закрыли дверь перед всеми нами? Награ покачал головой.

— Я не могу тебе ответить. Я знаю только, что Тарн позволил нам ненадолго увидеть то, что существует на самом деле. А теперь нам надо найти другие двери.

— Именно это я и стараюсь сделать. Но какую бы дверь я ни открывал, они меня не хотят видеть.

— Тогда, может быть, тебе стоит попробовать построить свою собственную дверь в небеса, — посоветовал Награ, — и не выбивать те, которые построили другие.

Не дождавшись от Пракстин-Тара ответа, Награ повернулся и ушел. Еще час Пракстин-Тар сидел в полном молчании и наблюдал за закатом. И все это время последние слова Нагры эхом повторялись и повторялись у него в голове.

Королева Джелена стояла на носу своего джарла. По обе стороны высоко поднимались берега старинного канала. Пролив Змея казался древним, словно возник еще в те времена, когда миром правили скалы и вода, а человек еще не оставил на нем своей метки. Глухой туман окутывал близлежащие холмы. Воздух был холодным от ветра и постоянного движения воды. По обе стороны от суденышка Джелены к небу уходили отвесные скалы, заслонявшие солнце и затемняющие пролив своими тенями. Пролив был довольно широким, но в нем всегда казалось неуютно и тесно. Вот и сейчас, когда джарл плыл вперед, Джелене представлялось, будто скалы готовы обрушиться вниз и навсегда оставить ее в заполненном водой ущелье. Для задуманного ею кровавого дела этот пролив подходил идеально.