Праведники Меча, стр. 109

— Ты отведешь нас к нему? — спросил Алазариан. — Пожалуйста — если бы я смог просто с ним поговорить, я убедил бы его в моем даре.

Награ ухмыльнулся.

— В даре? Ты это так называешь? Тарн часто называл свою силу проклятием.

По лицу юноши скользнула печальная тень.

— Я толком не знаю, как называть мою силу. Именно поэтому я согласился сюда ехать. Джал поспешно вмешался.

— Целительство — это не проклятие, Алазариан. Наш Господь исцелял болящих, а Он был без греха.

— Целительство? — вскрикнул Награ. — Ты — целитель, Алазариан?

Паренек пожал плечами.

— Похоже, да. Если я прикасаюсь к кому-то, кто болен, я могу его вылечить. Я не знаю, как это получается, но это получается.

— Поразительно! — прошептал Награ. — Может быть, я ошибся насчет Пракстин-Тара, и он будет рад вас принять.

— О чем это ты? — с подозрением спросил Джал.

— Хватит разговоров, — решительно объявил Награ. — Отдыхайте. Утром мы отправимся в лагерь военачальника. Тогда я вам все объясню.

На следующее утро, когда они втроем выезжали из деревни, искусник рассказал о Кринионе, сыне Пракстин-Тара. Награ даже не был уверен в том, что молодой воин еще жив. Но если он жив и если Алазариан сможет его излечить, то это может убедить военачальника сохранить юноше жизнь и дать ему увидеться с Вэнтраном.

Джалу Робу этот план не понравился, но другого выхода он не видел. Они проехали огромное расстояние, чтобы найти Вэнтрана и передать ему послание Бьяджио, и обоим не хотелось возвращаться в Арамур с пустыми руками. Так что Джал согласился сделать такую попытку, и на рассвете они выехали из деревни, бодрые после ночного отдыха в трийском доме. Кавалькада рысила по очередному каньону Таттерака, и Джал тревожно осматривался. Алазариан ехал впереди: ему не терпелось встретиться с Пракстин-Таром.

— Это еще далеко? — спросил Джал у Нагры. Молодой священнослужитель ехал рядом с ним медленной рысью, покачиваясь на спине ослика.

— Уже очень близко, — ответил Награ. Он указал на цепь каменистых холмов на севере. — Видишь? За теми горами — Фалиндар. И оттуда ты увидишь лагерь военачальника.

Ехать оставалось совсем немного, и Джал Роб начал нервничать.

— Надеюсь, что ты не ошибся, священнослужитель. Я должен беречь мальчика от опасностей, а не вести его на бойню.

— Ты его опекун?

— Ну, не совсем.

— Тогда почему ты здесь? Это дело к Кэлаку — оно и тебя касается?

— Можно сказать и так. Шакал — мой король. Я уже очень давно его не видел.

— Ты на него зол, — заметил Награ. — И у тебя не получается это скрыть.

— Ты почти так же отвратительно чуток, как и паренек. Все трийцы такие? Награ рассмеялся.

— Скорее дролы. И если у мальчика «дар небес», то он тоже дрол.

— Дрол! — презрительно бросил Джал. — Какая чушь!

— Ты не веришь в небеса?

— Конечно, верю! Я же священник! Настоящий священник.

— Ты? — Похоже, Harpy это поразило. — Вот как выглядит нарский священник? Меня это не впечатляет.

— Ха! Я бы мог кое-чему тебя поучить. Существует только один Бог, Награ, а не собрание языческих мифов.

— Лоррис и Прис — не миф! — резко заявил Награ. — Они существуют.

— Глупости.

— Да неужели? Тогда как ты можешь объяснить Тарна? Или юного Алазариана? Ты говоришь, что у него дарование, что у него магия. Откуда ты знаешь, что его способности получены не от Лорриса и Прис?

Джал ненадолго задумался, а потом решил, что ответа у него нет.

— Я этого объяснить не сумею, — признался он. — Это тайна. Но Бог действует удивительным образом. Откуда ты знаешь, что его сила не дарована моим Богом?

Награ видимо смутился.

— Он же наполовину триец! — возразил искусник.

— И наполовину нарец.

— Играешь словами, — презрительно бросил Награ. — Как это похоже на нарца: все запутывать.

— Но ты ведь не можешь мне ответить, правильно? И это тебя смущает. Кто знает: может быть, я прав?

С лица Нагры сбежала обида, и он рассмеялся.

— Признаюсь, что не могу ответить уверенно. Тут ты меня поймал, священник.

Довольный своей победой, Джал еще несколько минут рысил рядом со своим спутником. Вскоре показалась гряда холмов, преграждавших подступы к Фалиндару. Награ поехал первым по уходившей вверх дороге, ведущей в глубину каменистых холмов. Высокие стены из камня обступили путников, закрыв горизонт. Но не успели люди еще встревожиться в зловещем проходе, как показалась вершина холма. Награ вывел своего ослика на гребень и остановился, глядя вдаль.

— Ну вот и он! — объявил триец. — Фалиндар.

— Боже всемогущий! — прошептал Джал. — Вот это да! Запыхавшийся Алазариан подъехал — и задохнулся при виде цитадели.

— Пресвятая Матерь Божья...

Зрелище было поистине прекрасным. Как и разрушенный Собор Мучеников, Фалиндар был чудесен. Замок из серебра и бронзы сиял на вершине скалы, гордо бросая вызов океану, мятущемуся далеко внизу. Джал осенил себя крестным знамением, и путников охватило мечтательное забытье — хотя и всего на считанные мгновения. Однако Фалиндар был не единственным удивительным зрелищем. Вокруг скалы с цитаделью кипела масса людей и машин. Трепетали флаги, к небу вздымались клубы дыма. Награ указал на военный лагерь.

— Пракстин-Тар, — объявил он. — Ты готов, юноша?

— Я долго ехал и много пережил, — ответил Алазариан. — Думаю, теперь я готов ко всему.

31

Алазариан шел к лагерю Пракстин-Тара, и тень Фалиндара падала ему на лицо. Сотня серых и белых шатров усеивала склоны холма. Тысячи взрослых и детей галдели что-то непонятное. Знамена военачальника змеились на ветру: на них была изображена черная когтистая птица. Кони и вьючные животные толкались в загонах, а над лагерем висела пелена дыма, поднимавшегося от костров, на которых готовили пищу. Внимание Алазариана привлекало осадное орудие, поднимавшееся над толпой, подобно готовой к броску кобре. Юноша опознал механизм как явно нарский. В толпе повсюду сидели воины, острившие свое оружие на точильных камнях. Рабы сгибались под тяжестью валунов и длинных бревен. Усевшись в седла мощных коней, всадники отрабатывали атаку. Алазариан вытянул шею, пытаясь разглядеть происходящее через плечо Нагры. Искусник шел медленно, а его лицо оставалось непроницаемым.

Награ остановился у самого лагеря. Один из трийских всадников с высоты своего коня заметил приближающуюся троицу. Секунду он сидел неподвижно, изумленно взирая на странное зрелище, потом окликнул своих товарищей и вытянул палец. Навстречу пришельцам направились всадники, а за ними — отряд пеших воинов.

— Вы молчите, — приказал Награ. — Меня они знают. Я буду говорить за вас.

— Хорошая мысль, — суховато отозвался Джал.

Нарский священник подошел к своему коню и подвешенному у седлу луку. Трийцы подскакали с обнаженными клинками и зверскими лицами. Награ не сдвинулся с места.

— Нарен! — воскликнул первый всадник. — Нджакк на налин джай!

Подскакав галопом, он спрыгнул с коня и закричал на Нагру. Алазариан ничего не смог уловить из его криков, как и из хладнокровного ответа Нагры. Воины окружили их со всех сторон, словно петля виселицы. Рука Алазариана невольно легла на рукоять кинжала. Джал стремительно вытянул руку и схватил его за запястье.

— Даже не думай! — прошептал он. — Не шевелись.

Пока Награ спорил о чем-то с трийцами, Алазариан позволил себе обвести взглядом окруживших их воинов. Они были одеты в серые куртки, перетянутые угольно-черными кушаками, и при каждом было оружие с двумя клинками — Фалгер называл его жиктаром. Однако больше всего его удивила татуировка на щеке каждого воина. Будто выжженное клеймо: черная птица, такая же, как та, что трепетала на стягах над лагерем. Алазариан решил, что это ворон. Вдруг ему показалось, что зря он сюда приехал — не только в лагерь, но и вообще в Люсел-Лор. Интересно, где сейчас Бьяджио?

А потом из лагеря выскочил еще один человек. Он был неимоверно худ, лицо у него было испуганное, щеки ввалились, волосы сбились в колтуны. Человек поспешно заковылял к ним, и Алазариан вдруг с ужасом понял, что он вовсе не триец.